Продавец вина (СИ) - Комарова Марина - Страница 6

— Инна, — ответила я, наконец-то справившись с собой.

— Очень приятно, — улыбнулся он. — Всё же решили побывать на Ай-Петри и попробовать вино здесь?

— Тут кроме вина есть ещё много интересных вещей.

Ишь, мачо какой! Хотя и правда мачо, приятно и посмотреть, и... О том, что к его руке очень хотелось прикоснуться, я старалась не думать. Неприлично хватать человека, которого видишь всего второй раз в жизни.

— Много, — покладисто согласился он и глянул в сторону приближающейся Машки.

Та обвешалась побрякушками, как индийская невеста, и выглядела неприлично счастливой. Кажется, я серьёзно промахнулась, решив, что её интересует посуда. Дениса Маша увидела издалека, поэтому шла целенаправленно и даже без маломальского намека на ой-что-вы-тут-делаете.

— Добрый день, — звонко поздоровалась она, осмотрела Дениса с ног до головы, потом перевела взгляд на меня. Полувопросительный такой. И только зная её много лет, я улавливала оттенки: пристает и прогнать нафиг или можно и поговорить?

— Это Маша, — поспешила я представить подругу, пока та не успела больше ничего сказать, — моя лучшая подруга. А это Денис...

Секундная заминка, пока я соображала, как продолжить. Но Машка не смутилась и заявила:

— Помню. А у вас выходной? — невинно уточнила она, хлопнув глаза.

Хм, неплохо выкрутилась. Ибо, глядя на него, я понимала, что нормального связного разговора сразу не получится. Больше хотелось на него смотреть, чем говорить. И не только смотреть, вот в чём беда.

— У меня не выходной, — улыбнулся Денис и почему-то посмотрел на меня. — Куда лучше, девушки. Отпуск на целую неделю!

Глава 3. Беседы богов

Костёр громко трещал, соревнуясь с шумом ветра, угрожая затушить. Оранжевые языки пламени ластились к сухим коричневатым ладоням склонившегося над огнем человека. Человек был невысок, приземист и кривоног. Лунный свет серебряными бликами отражался от его коротких рожек на голове. Глаза были темны, раскосы и... задумчивы. Очень задумчивы.

— Петри сегодня не в духе, — пророкотал низкий мужской голос, больше похожий на шелест моря.

Рядом с человеком появился высокий черноволосы мужчина в одеянии цвета морской волны. Материал то напоминал обыкновенную ткань, то водную гладь, над которой вдруг решил порезвиться бриз.

— Аксайн, я и есть дух, — лениво ответил Петри, — как я могу быть не в себе?

— Да как угодно, — совершенно не смутился тот и опустился напротив.

Часть морского одеяния словно стекла с его туловища, обнажая смуглый мускулистый торс. В темно-синих глазах мелькнуло странное веселье: нечеловеческое, немного жутковатое, хоть и не злое. На запястье правой руки неземным огнем горел широкий браслет, металлические звенья которого составляли узор меандр.

— Как мило вы беседуете, — прожурчал совсем рядом приятный женский голос.

Возле Аксайна появилась стройная женщина, закутанная в полупрозрачные одежды. Голову покрывала голубовато-серебристая ткань, придерживаемая серебряным обручем с бирюзой. Изящные запястья и лодыжки были унизаны браслетами. На шее — широкая золотая полоса, усыпанная драгоценными камнями. От полосы на грудь спускалось пять длинных цепочек, заканчивавшихся ромбами с драгоценностями. Яка чилбыры — воротниковая застёжка татарских женщин. Только вот у простых смертных не кажется, что украшение соткано из солнечных лучей и усеяно самоцветами из недр Небесной горы.

При каждом движении женщины казалось, что где-то совсем рядом звенит ручеек, а смуглое тело соблазнительно просвечивалось сквозь ткань.

— Умай-та, ты как всегда вовремя, — улыбнулся Аксайн. — Кто знает, что бы произошло, не приди ты. Присаживайся, — сказал он и недвусмысленно указал на свои колени.

— Ничего особенного, — пробурчал Петри, раздувая огонь.

Кажется, присутствие двух богов воды только раззадоривало его разжечь огонь сильнее. Впрочем... на вершине Ай-Петри ветра такие, что и богам воды не грех у костра посидеть. Вон, глупые люди, решили тут ветроэлектростанцию надумали сделать. Сделали. Только ветра так закружили головы ветрякам, что сорвали лопасти. И теперь одичалый дух ветростанции бродит по горным тропкам да порой приходит к Петри выпить заваренного с травами чаю.

Умай-та хмыкнула, но присела на колено Аксайна. Кажется, бог Чёрного моря, как бы не пытался выбесить, всё равно пользовался её расположением. Тот не терял времени и обнял прекрасную богиню пресной воды за талию. Разумеется, чтобы удобнее было сидеть. Только и всего.

— По какому поводу пожаловали? — мило поинтересовался Петри, накрывая огонь ладонями и довольно щурясь.

Всё же хороша ночь. Ветра-пустомели переговариваются тысячей голосов. Водопады вздыхают о прошедшем дне, горные ручейки перебивают друг друга, спеша поделиться новостями со скалами. Днём они, конечно, тоже не молчат. Только вот за людскими голосами их не так слышно. Да и нельзя разгуляться по полной. Всё же закон правды чудес такой: поменьше надо знать людям.

Петри хорошо слышит, как далеко-далеко внизу морские волны накатывают друг на друга. Выбрасывают на берег секреты глубин и невидимые человеческому глазу сокровища. Да и куда уж там людям смотреть под ноги... Курорт же, сплошная любовь у всех в головах. Вот, как например, сейчас у одной парочки. Стройной русоволосой девушки и черноволосого статного парня с татуировкой-лозой на руке.

— Ты сам прекрасно знаешь, Петри, — мягко укорила Умай-та, словно прочитав его мысли. — Ты зачем девочке дал способность воспротивиться моим чарам?

Петри сделал вид, что ничего не понял. Ну, конечно, боги. Всё же не мелкие духи. Потому даже по лицу могут понять, кого ты сейчас чувствуешь. Говорить, что приезжую девушку было немного жалко, он не стал. Как и то, что нечего задуривать смертным головы сразу. Пусть сами разбираются в своих чувствах. А то так никакой жизни, никакого элемента неожиданности, понимаешь!

Ну, и что просто... построить козни. И Аксайн, и Умай-та прекрасно знают, что один из предков Петри — Пан. А сатиры — народ простой, но игривый. Потому поиграть — хлебом не корми, пусть даже с богами. Но сейчас боги не совсем те, что были раньше. Всё меняется.

— А зачем ты ей браслет предложила? — прищурился Петри. — Неужто думаешь, что твой прапрапра... внук не сможет очаровать сам девушку? К тому же если она предназначена ему самой судьбой?

— Жениться ему надо, — буркнула вдруг совсем не по-божественному Умай-та. — А то гены Диониса до добра не доведут. Так ещё и хорош собой до невозможности, девицы к ногам так и падают. Вот и мнит о себе, гадёныш, всякое. Ах, тётушка, зачем так рано?

— Так он тебя тётушкой величает? — хмыкнул Аксайн.

— Двоюродная прапрапрап... бабушка звучит уж совсем как-то печально, — согласись, — заметила она. — Да и... Хм, кстати, ты скажи, мне, наглая твоя морская морда, зачем начал девочку очаровывать? Мало обнажённых стройных тел плещется в твоих волнах?

Аксайн невинно посмотрел на Умай-та:

— Но, милая моя, нужно же мне было проверить? А ещё, знаешь ли, далеко не факт был, что эта девушка предназначена твоему внуку.

— Но в море-то побежала первой не она, — справедливо заметила Умай-та.

Дух ветространции тихонько выполз из тёмного уголка и присел рядом с Петри. Вопросительно посмотрел на него серебристыми глазами, немо спрашивая, что тут происходит.

Тот только покачал головой. Мягко хлопнул в ладоши, тут появилась маленькая чашечка без ручек, из которой взвился ароматный дымок.

— Им не до нас, — шепнул Петри духу и передал чашку с чаем.

Приняв чашку, дух благодарно заурчал, принимаясь за напиток. Вот, казалось бы, дух. Куда ему чай пить? А пьёт!

— Понимаешь, милый мой, — тем временем Умай-та втолковывала Аксайну основы воспитания молодого поколения. — Такого уже проклятие на роду моей сестры и сына Диониса, что все их потомки могут найти свою вторую половинку лишь по предсказанию ясновидящей.

— Это ты намекаешь на ту цыганку на автовокзале? — подозрительно уточнил Аксайн.