Якудза - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 58

— Соответствуешь, — хмыкнул Стас, щекоча своим пальцем крохотную ладошку.

Его ноготь задел твердую мозоль на нежной коже.

— Откуда? Тренируешься с нагинатой? — спросил он.

— Нет, с «Намбу 57А», — просто ответила девушка. — Я стрелять люблю.

— Ничего себе, — покачал головой Стас. — Времена меняются.

— Нам пора, господин, — сказала Касэн, поднимаясь с лежанки и заворачиваясь в кимоно.

— Куда пора?

— Сегодня праздник, в честь которого хозяин устраивает кумитэ с участием всех выдающихся японских бойцов, которые сейчас находятся в Москве. Вас тоже пригласили, господин, если вы помните.

— Помню. Пригласили…

«А с какой радости пригласили-то? И что было в том послании?»

Неясное чувство опасности шевельнулось в груди Стаса. Он задумался.

— Нам пора, господин, — настойчиво повторила девушка. — Я принесу вам кимоно и мечи.

— Для чего мне кимоно? А мечи зачем? — удивился Стас, отвлекаясь от своих мыслей.

— Не подобает воину вашего ранга присутствовать на кумитэ в одежде белых людей и без оружия, — сказала Касэн и, не спросив разрешения, исчезла за панелью.

«Нагловата для гейши, — подумал Стас. — В принципе, гость может присутствовать на любом празднике в любой одежде. И с чего это мне тут такая бездна уважения и почестей? Названый папа велел проникнуться?»

Его удивление возросло многократно, когда он увидел, что принесла ему юная гейша.

Если отбросить тот факт, что белое шелковое кимоно ручной работы стоило примерно как новый «ниссан» последней модели, то два меча — длинный катана и короткий вакидзаси — вообще не имели цены.

Клинки работы мастера Сигэтаки из Эдо уже триста пятьдесят лет были фамильной ценностью клана его приемного отца. Любой японец отдал бы свою левую руку за право владеть и держать в оставшейся правой такое оружие. Но откуда здесь эти мечи?

Хотя вопросов было множество, больше Стас ни о чем не спрашивал. Вряд ли юная гейша — любительница огнестрельного оружия, могла на них ответить. А если б и могла, то вряд ли ответила бы. Ясно, что неспроста следовали за ним в Москву эти два меча.

«Понятно. Весь этот спектакль с кумитэ устроили специально для меня. Ну что ж, посмотрим, какую мне в нем расписали роль».

— Я провожу вас, господин…

Пока Стас наслаждался искусством юной гейши, в огромном зале ресторана произошли некоторые изменения.

Столики были убраны из центра, а на серых каменных плитах пола в середине зала лежало ослепительно белое татами. При виде этой неестественной белизны Стасу сразу вспомнилось, что в Японии белый цвет символизирует смерть.

Пока что белый квадрат был пуст. А гостей прибавилось.

Практически все столики были заняты. Теперь уже более сотни человек в самурайской одежде с комплектами мечей за поясами либо попивали сакэ, сидя на полу и обсуждая с соседями предстоящее действо, либо беседовали со спортсменами в каратистских кимоно, которых здесь набралось уже больше десятка.

— Прошу сюда, господин.

Приглашающим жестом Касэн указала Стасу на единственный свободный столик. Стас кивнул и сделал шаг.

В этот момент гейша поскользнулась и упала прямо на него.

В Японии, в Школе ниндзюцу Стаса учили многому, но практике передвижения в традиционной самурайской одежде с двумя мечами за поясом там уделялось не так уж много времени.

Стас резко подался в сторону и подхватил падающую девушку на руки. Но результатом его молниеносного движения помимо спасения неловкой гейши от ушиба мягкого места о каменный пол явился один печальный факт.

Ножны его катаны с силой ударились о ножны меча молодого человека в богатой одежде, который беседовал с одним из спортсменов в черном тренировочном кимоно.

Молодой человек дернулся так, словно удар пришелся по нему и причинил при этом нешуточную боль. Его лицо перекосила страшная гримаса. Молниеносным движением он схватился за рукоять меча, намереваясь перерубить обидчика пополам,[6] но его собеседник успел мягким движением перехватить руку молодого человека.

— Вы, конечно, в своем праве, Ямаура-сан, но пусть все будет, как подобает. Думаю, почтенный Тояма-сан не будет против честного поединка.

Молодой человек пробормотал что-то невразумительное, но меч в ножны вернул.

Стас поставил гэйшу на ноги и усмехнулся.

— Хороший глазомер, Касэн, — сказал он. — Думаю, ты неплохо стреляешь из своего «Намбу».

И, не слушая оправданий девушки, повернулся к молодому человеку.

— Я знаю обычаи, — сказал он. — И благодарю вас, Ямаура-сан, за то, что вы предпочли поединок на равных убийству беспомощного человека.

— На равных?

Молодой человек скривился.

— Моя семья считает своим предком великого Хаясидзаки Дзинсукэ, основателя школы иай-до. В то время, когда мои прадеды мечом добывали славу на полях сражений, твои предки ковырялись в навозе и валялись в грязи перед местными даймё. Что ты там бормочешь о равенстве?

— Вообще-то я думал, что все мы принадлежим к семье Нинкёдан, — ровно ответил Стас.

Молодой человек ничего не сказал, лишь его тонкие ноздри продолжали хищно раздуваться от ярости.

— И еще, — добавил Стас. — Жаль, что в революцию Мейдзи вашему прадедушке вместе с косичкой не отпилили заодно и голову. Думаю, сегодня у почтенного Тоямы было бы намного меньше забот.

На этот раз руку молодого человека удержал сам хозяин ресторана.

— Я слышал ваш разговор, молодые люди, — сказал пожилой японец. — И думаю, что ваш дзиссэн по всем правилам будет достойным открытием нашего праздника…

…Они сидели на коленях друг против друга. Ритуальные поклоны, мысленное обращение к богам и все остальное, что положено сделать перед смертельным поединком, было уже исполнено. Оставался только сам поединок. Их мечи, заткнутые за пояса кимоно, словно две стальные змеи, вместе со своими хозяевами ждали сигнала к началу боя, чтобы схлестнуться в решающем противоборстве.

Древние самураи верили, что их мечи — это не просто оружие, а продолжение их самих, вместилище души воина. И перед схваткой, входя в особое состояние, называемое дзансин, разговаривали со своими мечами, прося их не подвести в смертельной битве…

— Ёй! — отрывисто крикнул Тояма-сан, подавая команду бойцам приготовиться к началу поединка…

Молодой человек сидел напротив Стаса с закрытыми глазами.

Стас знал — как только прозвучит команда к началу поединка, это расслабленное тело взовьется в прыжке, словно отпущенная пружина, и, как бы не старался Стас парировать страшный удар, у него не получится защититься. Адепты иай-до тренируют с младенческого возраста практически единственный навык — именно из этого положения на коленях разрубать противника молниеносным ударом снизу вверх. Так что говорить о том, кто считает основателя стиля своим предком? Для него, небось, не будет страшнее оскорбления, нежели узнать, что кто-то смог превзойти его в семейном искусстве.

Стас тоже расслабился и закрыл глаза, мысленно растворяясь во вселенной. Он ждал знака. Как и каждый воин, воспитанный в смешанных традициях Якудзы, совместившей в одно целое опыт абсолютно разных школ и направлений древних воинских искусств, он свято верил в то, что истинного воина духи-покровители ками не оставят в трудную минуту.

И знак пришел.

Слова ни разу не побежденного Мастера Меча, великого Миямото Мусаси, словно пронесясь через столетия, прозвучали в его голове:

«В бою важно смотреть в обе стороны, не двигая глазными яблоками… Скрещивая меч с мечом противника, не заботься о том, насколько хороша твоя техника боя. Просто возьми в руки меч и убей врага. Всегда стремись убить врага. Не пытайся превзойти его в мастерстве и, конечно, не думай о том, что ты худший боец, нежели он. Ты должен быть озабочен лишь тем, чтобы убить врага…»

— Благодарю тебя, Мастер, — прошептал Стас и, медленно открыв глаза, расфокусировал зрение. Фигура противника и фигуры зрителей по краям татами стали расплывчатыми.