Все изменится завтра (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 9

***

– Что с тобой происходит! Как корова на льду, соберись уже! Тяни носок, выше, четче. Что ты как курица на насесте? – громкий крик, закладывающий уши. Эмоции на пределе.

– Черт,– остановилась, переводя дух.

– Что ты встала, En avant, пошла нога. Молодец! – Удар в ладоши.

Пульсация. Жгучая боль в содранных коленях, отвратительное ощущение. Боль, сквозь слезы, чтобы парить. Чтобы жить. Легкое движение руки, от бедра, скольжение тыльной стороны ладони по лицу, выходящее в прямой локоть. Прыжок, продвижение за стремящейся вперед ногой…

На грани, каждый поворот, шорох, все через призму чертовых мыслей… Мыслей о победе, силе духа… выстреле. С детства вариться в этих рассуждениях, с детства закаляет себя, через боль, слезы. Каждый шаг – это уже победа. Каждый промах, даже самый мелкий, дикое, бешеное поражение. Не просто проигранная битва – целая война. Бессонные ночи, изнуряющие тренировки, натруженные мышцы, не желающие работать. А работать надо, ради себя, ради цели, ради будущего. Раскатистый выстрел. Падение. Вставшие в глазах слезы. Поворот, прямая нога. Плие… падение. Невозможно.

– Соберись! Это грация? Это смерть! Бездарь, ты бездарь,– порождающий тошноту крик. Горечь на закусанных губах.

Набраться сил. Чуть-чуть. Собраться. Руки в кулаки и вновь – в бой. С открытым сердцем, душой. И все по кругу. День-ночь, не важно. Не имеет смысла. Есть только она и танец. Боли нет, как и усталости.

Только работа. Вперед, для себя. Ради себя. До полного истощения.

– Плохо Вера, о чем ты думаешь? Техника отвратительна… с такими темпами ты районный конкурс не потянешь, не то что всероссийский.

– Алла Николаевна, я соберусь, дайте мне минуту, я обещаю, – с надеждой в голосе.

– Иди домой. Сегодня ты уже показала все, на что способна.

Громкие шаги, они пятикратно отдаются в ушах. Прижимается спиной к зеркалу, подтягивая колени к себе, упирается в них лбом. Опять поражение. Опять эта боль, потерянность…

Апрель...

Вечерело.

Выкрутив руль. Мужчина свернул на подъездную дорожку огромного четырехэтажного особняка, светящегося, словно новогодняя елка.

Пальцы ввели код безопасности, а мозг снова колыхнулся от Алмазовской паранойи и безумного желания себя обезопасить. Но ведь если кому-то сильно понадобится лишить его жизни, он не побрезгует скинуть на дом бомбу и дело с концом. По крайне мере, сам бы Артем сделал именно так, ввиду отсутствия других вариантов. Думал так и сам удивлялся, насколько обыденной стала его жестокость. Правда, его враги, как и он сам, привыкли тихо-мирно копошиться в кустах, поджидая лучшего момента, чтобы укусить.

– Артемий, – Олег Эдуардович обнял племянника, встречая того в гостиной , – давно не заходил. Я уже начал забывать, как ты выглядишь.

– Дел куча.

– Понимаю. Идем за стол, Лариса ужин приготовила.

Отпив из бокала минеральной воды, мужчина остановил пристальный взгляд на Алмазовской жене. Рыжеволосая, худая, на пять лет старше его самого. Банально и пошло – вот все, что приходило в голову. Глупая, но расчетливая, она появилась так неожиданно, впрочем, также неожиданно захомутала дядю, успев при этом забеременеть. Не прошло и двух лет, как бывшая маникюрша, стала владелицей салона, и женой уважаемого господина Алмазова.

Хмыкнув, Артем поймал на себе слегка недовольный взгляд Олега, но с успехом тот проигнорировал. Он никогда не считал нужным относиться к Ларке с уважением – шлюха она и есть шлюха, только эта оказалась умнее других.

– Артем, ты даже не притронулся к еде, – Лара поджала губы, растерянно глядя на полную тарелку, – не вкусно?

«Боюсь отравиться», – крутилось на языке, но, не желая портить этот концерт, Старков лишь улыбнулся, сдержано покачав головой.

– Все прекрасно, аппетита нет.

Над столом повисла тишина.

– Ты хотел поговорить, – внимательно посмотрел на дядю.

– Хотел, – Олег поднялся из-за стола, – пошли в кабинет.

Старков по-хозяйски распахнул дверь Алмазовской обители, проходя внутрь.

– Груз нашел?

– Нет. Как в воду… – повертел в руках бронзовую статуэтку, до этого мирно покоившуюся на книжной полке.

– Я тут пробил по своим каналам. Знаю, – выставил ладонь, – ты не любишь, когда я помогаю, но я нашел ваш груз.

А вот и он, первый звоночек благотворительности и бескорыстной помощи. Артем никак не отреагировал. Только больше убедился в Золотаревской правоте.

– Даже спасибо не скажешь?

– Спасибо, – хлопнул ладонью по спинке кожаного креста.

– Ты не передумал? Я все еще надеюсь, что ты примешь верное решение.

– Я остаюсь при своем первоначальном мнении. Мне хватает того, что у меня есть.

– Не верю.

– Как хочешь, твое дело.

Конечно, Артем врал и хотел большего, большего, совершенно не зависящего от Алмазова. Он был искренне ему благодарен за свой старт. За возвращение к жизни, но дальше – их дорожки расходятся.

– Я всегда готов тебя поддержать, встать на твою сторону. Но играть по твоим правилам, ты не обессудь, не буду. Вырос.

– Ну, я и не настаиваю. Ты сам ездил на встречу с Золоторевым?

– Сам.

– Будь с ним осторожен. Он старой закалки и…

– И я справлюсь. Не первый раз, не первый год, – пропел Артем, убирая руки в карманы.

Олег кивнул.

– Я пойду? – посмотрел в сторону двери.

– Конечно.

» Глава 7

Май.

Шла на остановку. Каждое движение, скрип, шорох – все наотмашь било по нервам. Она стала дерганым параноиком.

Договорилась сегодня встретиться с Алькой. Плохая была идея. Не готова она для душевных бесед. А они будут. Знала, что будут. Подруга уже давно намекает на это, но пока терпит. Терпит ее духовное отсутствие в физическом присутствии. Догадывается. Возможно, даже что-то знает. Но это неважно, сейчас совершенно неважно…

– Привет, – Алька поцеловала Кораблеву в щеку, – проходи, – шире распахнула дверь прихожей.

– Привет, я тут тебе торт приперла.

– Это хамство с твоей стороны, притащить торт, зная, что я на диете.

– Это забота. Тебя ветром уже сносит, – скинула туфли, следуя в кухню.

Свиридова выдвинула вытяжку, прикуривая сигарету. Кухня слегка наполнилась запахом дыма и шумом.

– Вер, ты с работы, что ли, уволилась?

– С чего ты взяла?

– Я заходила пару дней назад…

– Уволили. Им не понравился мой самовольный недельный отпуск.

– Оно и к лучшему, – стряхнула в раковину пепел, – я тоже без работы, в клубе третий день менты. Григорян в тачке на выезде из города подорвался. – Вера, размешивающая кофе в кружке, замерла, поднимая на Альку глаза. Прекрасно понимая, кто подорвал этого Григоряна. – В общем, клуб закрыли, персонал разогнали. Теперь придётся новую работу искать. В «Наслаждение» говорят, танцовщицы нужны.

– Это же мужской клуб, ты уверена, что идея хорошая?

– Уверена, если ты сейчас про секс за деньги, то это там только по согласию. Я буду только танцевать.

– Ага, главное, чтобы они об этом не забывали, – поджала губы.

– Блин, начали за здравие, а закончили за упокой, думаю, отдохнуть нам подруга надо, оторваться. Потанцевать, – похлопала ресничками.

– В клуб я не пойду.

– Пойдешь, Реброва своего зови, – подмигнула, – а я, так и быть, Ромочку.

– Аля!

– Что Аля? Тебе что пятьдесят лет? Я тоже думаю, что меньше. Да и Ромочке встряска не помешает.

– Ну, если только Ромочке. Не знаю, ничего не получается, номер горит, время уходит. Не могу собраться, не могу…

– Соберись. Ты лучшая! Это меня со второго курса отчислили, за неимением таланта, – рассмеялась, – а ты у нас звезда. Тебе просто нужно немножечко отдохнуть, завтра, чтобы в восемь была у меня.

***

В восемь Кораблева не приехала. Явилась уже к одиннадцати прямо в клуб. Затянул ее домашний скандал. Все нервы вытрепал. Очередная тысяча упреков, в обрамлении грязных оскорблений. Отец же сие действие не прокоментировал. Закрылся в кабинете, и взятки с него гладки. Диссертацию пишет… главное, не шумите. Не тревожьте. А так, хоть поубивайте друг друга.