Все изменится завтра (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 24

– Прекрасно,– наслаждаясь каждой ноткой собственного голоса, – убирайте отсюда этот мусор и валите из города.

Вернувшись домой, он чувствовал освобождение, яро ощущал эту свободу, свободу от всего, от всех. Ему стало окончательно безразлично на все, что происходит вокруг, в глазах все еще мелькали капли крови, в ушах слышался жалобный стон, но на губах сияла улыбка, улыбка удовлетворенности, небольшой победы в открытом между ним и Алмазовым счете.

Весь следующий день прошел в размышлениях. В основном он думал о Вере, о том, правильно ли поступил с ней в клубе, но то теплое, тайное чувство, греющее грудь, говорило обратное. Вернулся домой рано, но так и не смог заснуть, она никак не шла из головыиз головы. Ее глаза, губы, запах, она очень вкусно пахла – миндалем. Полночи пролежал на кровати, тупо пялясь в потолок, пока не прозвонил будильник. Шесть часов. За окном серая непроглядная ночь.

В офисе его уже ждал Алмазов. Он стоял спиной к двери, смотрел в окно. Не двинулся с места и когда Артем зашел в кабинет, продолжил стоять, словно он каменная статуя.

– Ты что здесь делаешь? – пропустил приветствие, скидывая с плеч темное пальто, быстрым движением повесил то в шкаф.

– Артем, нам нужно поговорить,– мужчина медленно развернулся,– ты поступаешь очень глупо, рвешь все контракты, рушишь миллионные сделки, и, в конце концов, просто остаешься без партнера, это глупо!

– У меня есть партнер,– присаживается в свое кресло,– тебя это утешит? Умерит твой «отеческий» пыл и заботу?

– И кто он? – мужчина сжимает пальцами подбородок, его движения плавные, глубокие,– не Золотарев ли?

– Тебя это уже не касается,– смотрит пристально, не отводит взгляд.

– Хорошо,– Олег улыбается, хитро, словно смеется над несуразным ребенком,– хорошо,– кивает, размеренно шагая к двери,– всего тебе хорошего, мой мальчик.

В груди горит пожар ярости, живьем вырвал бы ему сердце, но нельзя, пока не время.

Дверь закрывается. Артем барабанит пальцами по столу, набирает Рагозина.

– Миха, запускай фонд, – командует,– а я ненадолго отлучусь из города.

***

Солнечный морозный день. Кладбище. Как только ступил сюда, первое, что почувствовал – это прошлое, маячащее за спиной, в тот день тоже был мороз, он щипал щеки, но тогда ему было все равно.

– Привет,– улыбнулся, пальцы пробежали по холодной мраморной плите,– как ты? Давно я у тебя не был,– присел на кованую скамейку, фиксируя взгляд на Аленкином фото. Закурил.

– Знаю-знаю, что не любишь мой дым. Даже не знаю, с чего начать, хотя уверен, что ты уже в курсе...

Дернул молнию куртки выше, затянулся, выпуская струйку дыма.

– Аленка, – улыбнулся,– я их нашел, их всех. Теперь я знаю их в лицо и поименно, и они знают. Кого-то уже нет, они умерли в муках, а кто-то только ждет свой приговор. Прости меня, я так перед тобой виноват! Все эти годы гонялся за призраком, а виновники были совсем близко,– пытался представить перед собой ее лицо, но оно почему-то настойчиво ускользало из памяти, все, что мелькало, это светлая копна волос.

– Знаешь, сам иногда пугаюсь в кого превратился,– ухмыльнулся, прикрывая глаза,– в того, кого ты всегда презирала. Ты презирала, а я стал именно таким,– прошептал, распахнув глаза, взгляд устремился в небо. – Ты совсем перестала мне сниться, почему?... раньше ты приходила ко мне почти каждую ночь, а сейчас исчезла...,– выбросил окурок, упирая локти в колени,– почему ты исчезла?

Разговаривал сейчас с ней и ощущал, что она рядом, совсем близко. Она грустна. Ей совершенно не нужна эта месть. И плевать – ему нужна. Он должен отомстить, он должен загладить свою вину…он должен, ему нужно ради чего-то жить. Ведь без всего этого его существование на земле пустое.

Почему-то пред глазами сформировался образ Веры, она улыбалась, так же как и стоящая позади нее Аленка. Тряхнул головой, моментально развеивая эти картинки.

– Так и головой поехать недолго,– потер переносицу,– я не хочу вмешиваться в её жизнь,– выкрикнул зло,– и совершено не знаю, что мне делать, скажи, что мне делать?– спросил в тишину, но ответа, конечно, не последовало.

Еще около двадцати минут он просидел на скамейке, то и дело вглядываясь в ее портрет. Курил. Думал. На выезде из города решил заехать к Юсуповым, очень хотел застать их дома.

– Темочка, здравствуй! Проходи-проходи,– засуетилась пожилая женщина, довольно улыбаясь,– на кухню давай, чай попьём

– Ираида Аркадьевна, я ненадолго,– улыбнулся в ответ, снимая куртку

– Полчаса-то у тебя есть?

– Полчаса есть,– кивнул, шагая на кухню.

– Вот и отлично, нам хватит,– присела напротив,– ну,– разгладила скатерть ладонями,– рассказывай, как ты? Как родители, работа? Не женился ещё?– говорила медленно с расстановкой, с каждым словом улыбаясь все шире,– ох, чайник вскипел, чай или кофе?

– Чай.

Ираида быстро расставила на стол чашки, блюдо с пирогами, конфеты.

– Угощайся, очень вкусный чай, сама травы собирала,– суетилась вокруг.

– Ираида Аркадьевна, присядьте, не надо больше ничего,– улыбнулся.

– Хорошо, – выдохнула, наконец, присаживаясь на свое место,– рассказывай, все рассказывай.

– Все у всех хорошо, работаю, родители тоже трудятся, Алиска в следующем году будет поступать, все думали, что в Москву, но она наотрез отказывается, хочет ко мне в город, говорит, что Москва – не ее.

– Пусть поступает туда, куда хочет, где душа у нее лежит, не давите на нее,– подвинула пироги ближе к гостю,– Артем, ты извини, что я сразу с места в карьер, и может это вовсе не мое дело, но я все же спрошу. Как твоя личная жизнь?

– Не женился, да и не собираюсь,– сделал глоток ароматного травяного чая.

– Артем,– начала с легкого вздоха,– прошло уже почти девять лет, ты не должен жить прошлым, ты молодой, видный парень, тебя необходимо начать строить свою личную жизнь.

– Нет кандидатур,– усмехнулся, помешивая сахар в чашке, смотрел на колыхающуюся жидкость.

– А мне кажется, ты лукавишь, самому себе не договариваешь; ты сегодня другой, и взгляд тоже...я этого взгляда много лет не видела, и меня это очень радует.

– Вы ошибаетесь.

– Я никогда не ошибаюсь,– печально вздохнула,– перед тем как Алены не стало, я чувствовала пустоту, словно нас заранее готовили к тому, что вместе нам осталось быть не так много. Я очень люблю свою девочку, очень, но ее не вернуть, ее не вернуть, потому что она мертва, а ты живой, у тебя впереди целая жизнь, и ты должен прожить ее с человеком, которого сможешь полюбить, с человеком, который полюбит тебя. Я знаю свою внучку, и я знаю, что она никогда бы не пожелала тебе вечной по ней скорби, слышишь?

Артем ничего не ответил, только внимательнее смотрел на пожилую женщину. У Аленки не было матери, ее воспитывала бабушка и отец, ее мать была тайной, о ней никогда не говорили, даже сама Алена предпочитала версию, что такой женщины не существует.

– Я понимаю, ты до ужаса боишься, что это может повториться вновь, что тебе придётся пережить все заново…,– положила свою ладонь поверх его руки,– не бойся! Это всего лишь жизнь, мы живем один единственный раз! Если отталкиваться от вечности, то наша жизнь – это лишь мгновение, краткий миг, и он слишком скоротечен, не обрекай себя на вечное одиночество, оно того не стоит, жизнь пройдёт быстро, так быстро, что ты и понять не сможешь,– поднялась со стула,– подумай над моими словами.

В кухне воцарилась тишина, Ираида Аркадьевна потерла ладоши, и вновь улыбнулась.

– Тебе уже пора?!– было неясно, вопрос это или же утверждение, Артем без слов поднялся с места, шагая в прихожую.

– До свидания,– сжал женскую ладонь, – не знаю, когда вновь сможем увидеться

– Езжай, пусть все у тебя будет хорошо,– обняла, сдерживая слезы.

Артем вышел за порог, плотно прикрывая за собой дверь, Ираида перекрестила воздух, тяжело вздыхая.