Точка росы - Черкасов Дмитрий - Страница 39

В молочной палатке женщина купила несколько упаковок йогурта — и Дональд подумал, что у нее, должно быть, есть дети. Андрей смутно представлял, чем именно следует кормить детей, но справедливо полагал, что уж йогурт дети должны есть обязательно. Чувствуя, что путешествие его подходит к концу, он перестал вести скрытое наблюдение, приблизился и вошел в подъезд дома на улице Партизана Германа вслед за женщиной, поднявшись с ней в лифте и выйдя этажом выше. Вблизи она оказалась не столь привлекательной, стали видны морщины и отсутствие одного зуба — но спокойный, равнодушный и чуть насмешливый взгляд оставался все столь же завораживающим.

Андрей вышел из лифта и услыхал, как этажом ниже захлопнулась дверь. Он на цыпочках спустился, прислушался: женщина возилась за дверью, снимая пальто; потом раздались ребячьи голоса. Теперь он знал ее точный адрес.

Старуха из квартиры напротив приняла его за наркомана и погнала прочь. Он вышел на улицу, прозвонил с мобильника на базу, доложил о результатах, в надежде, что его отпустят. Он еще успевал на зачет... Однако Лерман развеял его надежды, велев дожидаться посланного на подмену Сникерса.

Усталый Дональд, про себя браня Лермана, заглянул в магазинчик с крошечным кафе, взял два двойных кофе, несколько бутербродов и устроился за столиком у окна. Он проголодался за ночное дежурство.

За этим же столиком сидел дурно пахнущий человек бомжеватого вида, соседство с которым нисколько не прибавляло аппетита. Можно было пересесть за другой, пустующий столик, — но оттуда Андрею не виден был подъезд, — так что выбирать не приходилось.

Лехельт кусал бутерброд и поглядывал в окно на контролируемый подъезд. Человек по соседству бесцеремонно и с любопытством разглядывал Андрея. Вдруг задергавшись, заерзав под столом ногами, точно собираясь бежать прочь, и приподнявшись в пластиковом креслице, неприятный сосед спросил:

— Пасешь?

Андрей косо глянув, не ответил.

— Я ведь знаю, чего ты тут сидишь... — неприятно ухмыльнувшись, сказал мужчина. — Я и сам ведь... в свои годы-то... да-а! Спуску не давал! А как иначе? Иначе с нашими нельзя... забалуются! Глаз да глаз нужен, верно?!

Он засмеялся, наклонился и попытался похлопать Лехельта по плечу.

— Что — не веришь? Это я сейчас такой стал. А был когда-то — ой-ой! офицер! Почище тебя... Давай-давай, паси, не тушуйся! Хорошее дело делаешь! Ничего, что молодой!.. Бабы — они контроля требуют! Они...

Тут Лехель увидел, как из подъезда торопливо вышла его женщина в сопровождении мужчины. Они сели в синюю “четверку”-пикап, которая незадолго до этого остановилась у подъезда. Андрюха тогда разглядел мужчину, но снимать не стал.

Подхватив пакет с фотоаппаратом, мысленно кляня последними словами невесть где запропавшую смену, разведчик Дональд выскочил из кафе, сопровождаемый гоготом и улюлюканьем бомжа, и побежал наперерез, пытаясь перехватить машину на выезде со двора и увидеть хотя бы номера. Выписывая ногами пируэты на скользком льду, он вывернул за угол и едва не наскочил на маленького мальчика, ведущего на тоненьком поводке громадного пса без намордника. Глаза псины налились кровью, черная слюнявая губа приподнялась с глухим рыком, обнажив желтые клыки.

Андрей замешкался.

— Вы не бойтесь! — доброжелательно и вежливо улыбнулся мальчик. — Проходите! Она добрая!

Псина удивленно и заботливо оглянулась на своего несмышленого хозяина и снова зарычала на Лехельта.

Заслышав за углом шум мотора отъезжающей неизвестной машины, Андрюха отчаянно ломанулся в кусты, едва не разорвал казенное спецобмундирование, упал — и все лишь для того, чтобы увидать мелькнувшую вдали корму синего пикапа, увозящего его объект. Стараясь не расстраиваться, он сказал себе:

“Ну и что ж! Подумаешь — грохнул! С кем не бывает! Пойду, доем бутерброды...”

Но в кафе его подстерегал еще один щелчок судьбы. Его столик пустовал, а на нем, среди крошек от бутербродов, сиротливо стояли пустая тарелка да две чашки из-под кофе. Говорливого соседа и след простыл. Лехельт покачал головой, направился было к стойке — и тут увидал дежурный автомобильчик “наружки”, неторопливо заруливший во двор. Не теряя ни секунды, Андрей помчался навстречу долгожданной смене.

— Быстро, быстро! Они только что отъехали! Туда! Синяя “четверка”-пикап!

Он вскочил на заднее сиденье и лишь потом толком разглядел сменщиков, поздоровался.

За рулем устроился известный всей “наружке” Цаца. Толстый добродушный Сникерс из группы Снегиря сидел рядом. Сникерс улыбнулся:

— Ну у тебя и видок!

— Где вы болтались так долго?! — возмущенно спросил Лехельт, тяжело дыша. — Из-за вас грохнем сейчас объект!

— Понимаешь, такие пробки с утра! — озабоченно сказал Цаца. — Не проехать! Прут прямо по тротуарам!

— А это что?! — Лехельт ткнул пальцем в свертки и пакеты.

— Эй! Ты поосторожнее! — оглянулся Цаца, забыв про дорогу. — Мы заехали в один магазинчик на минуту... Чего ты кривишься?! Ты сам объект грохнул! Номера не засек! Небось в кафешке пропадал, да? Я так и думал! Все Зимородку расскажу! Вот оно, молодое пополнение!

Андрей махнул рукой. Цаца славился своим склочным характером. Ему стукнуло сорок пять, и он вот-вот должен был уйти на пенсию. Когда-то он был неплохим разведчиком, но в последние годы “стравил пар”, бегать ленился и типажи выбирал себе больше все статичные — инвалидов с переломанными ногами. Эта привычка и подвела его однажды, когда объект, вместо того чтобы присесть на лавочку, как предполагал Цаца, неожиданно вскочил в троллейбус. Троллейбус отъехал от остановки — и пассажиры привстали с мест, с изумленным гулом потянувшись к окнам. Там, по тротуару, раскинув по сторонам костыли на манер крыльев, за уходящим троллейбусом вприпрыжку мчался оперуполномоченный Цаца, подобный взлетающему аэроплану...

— Куда ехать? — спросил Лехельта Сникерс.

— Направо! Дай, я сяду за руль!

— Еще чего! — возмутился Цаца. — Я за машину расписывался! К тому же я выиграл приз за оперативное вождение в семьдесят восьмом году!

— Прошлого тысячелетия!.. — хихикнул Сникерс, но спорить с Цацой не стал.

Они еле-еле, как казалось Лехельту, миновали перекресток.

— Куда дальше? — невозмутимо спросил Цаца, притормаживая.

— В центр, я думаю... — неуверенно ответил Андрей. — Только так мы их не догоним! Вон, вон они!

Далеко впереди, в потоке машин, виднелась синяя “четверка”.

— Тормози, — сказал Сникерс. — Я поведу.

Было в голосе этого добродушного толстяка нечто такое, что даже скандальный “пенсюк” счел за благо с ним не спорить. Они проворно поменялись местами — и преследование пошло веселее, только светофоры замелькали. Пикап приближался — а поток машин становился все плотнее, и толстый Сникерс, обливаясь потом, дергал руль направо и налево, вертел головой и чертыхался вполголоса.

Наконец они остановились. Впереди, сколько хватало взгляда, торчали разномастные багажники, курились дымки. Одиноко высился в пробке троллейбус, раскинув рога, точно лось на вырубке. Дональд выскочил и побежал вперед, прижимая к груди фотоаппарат, лавируя между машинами и приближаясь к застрявшей неподалеку “четверке”. Его не отговаривали. Все они понимали, как важно зацепиться. Оперативная работа сродни эстафете: стоит кому-то ошибиться и уронить палочку — и все предшествующие усилия и успехи напрасны...

Он вернулся скоро. Молча сел в машину, махнул рукой и сказал:

— Это не они.

Сегодня был явно не его день...

— Точно не они? — сочувственно переспросил Цаца, причмокнув языком. — Может, плохо смотрел?

Андрей только головой покачал.

— Наплюй, — посоветовал Сникерс. — С кем не бывает...

— Да я и не расстраиваюсь. На зачет опоздал, вот жалость...

Он уныло взглянул на нескончаемую пробку.

— Ребята, не буду я тут с вами загорать... Скажите оперативному, что я двинул на базу своим ходом. Буду часика через три.

— Валяй, — дружелюбно отозвался Цаца. — Можешь не спешить, я попозже доложу. Прогуляйся.