Точка росы - Черкасов Дмитрий - Страница 35

Они быстро добежали до метро и пришли в себя, только оказавшись за турникетом. Он обнял ее на эскалаторе. Маринка устало положила голову ему на грудь, — и они стали погружаться в теплые уютные недра земли.

— Ну, как? — спросил Лехельт. — Такой стиль жизни тебе соответствует?

— Ты знаешь... здорово... но, пожалуй, нет. Хотя...

Она подняла голову и посмотрела на него — долго, внимательно, уважительно, огромными глазами с черными, как туннели метро, зрачками. И проплывающие светильники отражались в них, как бегущие огни.

— Я буду думать над этим... Но и ты думай тоже...

Глава 5

“И БУДУТ МЕЛЬНИЧИХИ ПРАЗДНЫ, И БУДУТ ИХ... МАЛО”

I

Тайник вскрыли в седьмом часу утра, как и предполагал Клякса. В это время в борделе технический перерыв, обусловленный необходимостью уборки и отсутствием клиентов. Только гиперсексуальный маньяк помчится в такую рань, в промозглую питерскую ночь, искать пылкой любви.

Одинокая машина наружки стояла все там же, где остановилась два дня назад. Бензин подвозили в канистрах. Морзик и Дональд, заранее строго предупрежденные шефом, не спали. Андрюха, включив маленькую лампочку, свисавшую с зеркала на проводе, уткнулся в конспекты. Вовка, сидя за рулем, уныло поглядывал в монитор на опротивевшее до тошноты изображение края кровати с паркетом. Была его очередь пасти картинку.

— Всего-то разок и развлеклись... — ворчал он. — Хорошо, что этот кореец стащил девчонку на пол... Андрюха, давай запись посмотрим!

Лехельт, не отвлекаясь, отрицательно помотал головой.

— Ну давай! А вдруг там что-то интересное?! Он мне каким-то подозрительным показался...

— Все, что там есть интересного, ты уже видел много раз... И не забудь стереть перед сменой, а то Клякса опять ругаться будет. Смотри, давай...

— Скукотища на это смотреть! Брось зубрить, давай поболтаем! — он принялся толкать Лехельта могучим плечом. — Чему вас там в универе учат? Вот что ты все зубришь? Что это развивает?

— Расширяет кругозор... отстань!

— А для разведки это зачем?

— Я же не собираюсь всю жизнь быть разведчиком... Развивает логическое мышление...

— Ты думаешь? А я больше полагаюсь на свое чутье. Интуиция у меня просто собачья. Вот чувствовал, что вчера зарплату не дадут, — и не дали!

— Ну — это легко! Я тебе могу сказать, что ее и сегодня не дадут. Статистика...

— Ничего не статистика! Не веришь, что у меня чутье лучше, чем у тебя?

— Если честно — не верю. Вруби двигатель, аккумулятор садится...

— Нет, ты погоди! Закрой на фиг свои тетрадки! Ты меня задел! Вот хочешь — проверим? Хочешь?

— Да отстань ты! Дай позаниматься! У меня зачет завтра! Сегодня уже!

— Ага! Ага! Сдрейфил!

— Не толкайся, мешаешь же! А как ты хочешь проверить?

— Да есть тысяча способов!

— Например?

— Ну-у... — Морзик замялся. — Ну-у... Вот давай загадаем, кто первый выйдет из того подъезда? Я говорю — мужчина, а ты?

— И я тоже — мужчина.

— Нет, так нечестно, ты должен сказать: женщина!

— Почему это я должен сказать “женщина”, если мне интуиция подсказывает, что мужчина? — заартачился Дональд. — Они раньше встают!

Он тоже не любил проигрывать.

— Да нет у тебя никакой интуиции! Ты холодный, расчетливый и скользкий тип! Логический, как мой компик.

— У тебя есть компьютер?

— Да... подкалымил тут маленько и купил... Выиграл в клубе бой без правил... Ты только Кляксе не говори. Игрушки — обалдеть! Прихожу — даже поесть нет времени! Во! Даже похудел!

— Смотри, не покалечься... не хочу я щупать твой жир!

— Не дождетесь! Смотри, смотри! Да не туда! На дверь смотри!

Лехельт, кинувшийся было к уныло мерцающему экрану монитора, убрал руку с кнопки пуска записи и поднял взгляд. Дверь подъезда, послужившего предметом спора, медленно приоткрылась. “Наружники” затаили дыхание... На улицу выбежала большая пушистая дворняга.

Разведчики озадаченно переглянулись. Андрей хихикнул.

— Кто пойдет проверять — сука или кобель?

— Это не в счет! — махнул ручищей сконфуженный Черемисов. — Вот давай лучше профессионально поспорим: кто влезет в тайник? Я говорю — женщина, а ты?

— А у меня есть выбор? Я говорю, что мужчина...

— На что спорим? На пиво уже надоело!

— Кто проспорит — на следующем инструктаже три раза кукарекнет!

— Хи-хи!... — Морзик представил лицо Зимородка и поежился. — Смотри, ты сам предложил... Только всерьез кукарекать, без дураков! А то в прошлый раз поспорили, что споешь Шубину “В универмаге наверху купил доху я на меху...” — а ты прикинулся, что горло заболело!.. Пробекал там что-то непонятное!

— Ничего я не прикидывался, — хитро улыбнулся Андрюха, — И я тогда вовсе не проспорил!

— Проспорил, проспорил! Записка у курьера была не в желудке, а в заднице!

— Анус — это логическое продолжение желудка!

— Но попала-то она туда не тем логическим путем!

Продолжая этот содержательный и полезный спор, они коротали время, как вдруг привычный свет от монитора померк — экран заслонила чья-то спина. В ту же секунду Лехельт дернулся, чтобы включить запись, но то ли от неловкости, то ли потому что его древняя (“магу” было далеко за 10 лет) японская техника не любила поспешности, кнопка видеомагнитофона отскочила и упала на пол.

— Ох ты, блин! — выпучив глаза, Вовка беспомощно тыкал толстым пальцем в пустую дырку, — Сломалось, блин...

Лехельт кинулся было ловить увертливую кнопку, но быстро опомнился. На экране кто-то двигался — и надо было хотя бы увидеть, кто это. В таких ситуациях стоит растеряться на пару секунд — и все трехсуточные мучения коту под хвост. К тому же его своевременно осенило.

— Секи экран! — властно скомандовал он, и Черемисов безропотно послушался, уставился в монитор, охватив его руками, точно опасался, что экран убежит или отвернется.

— Убери лапы — монитор свернешь! — крикнул Лехельт, и Вовка поспешно отдернул от экрана красные ладони.

Сам Андрей схватил с заднего сиденья приготовленную на всякий пожарный видеокамеру и, полный упований на японскую оптику, откинулся как можно дальше назад и принялся снимать экран монитора.

— Ты гений! — прошептал Морзик не глядя, услышав только тихое журчание моторчика. — Только это тебя не спасет... Видишь? Придется тебе кукарекать!

Андрюха взирал на происходящее через видоискатель камеры. Уборщица лет тридцати, с прекрасной фигурой, в коротком синем халате, встала на колени, согнулась и стала шарить рукой под кроватью. Морзик зацокал языком.

— Знаешь, это даже сексуальнее, чем с тем корейцем! Чего она так долго возится?

— Там неудобная крышка... в задней стенке кровати...

— Ты снимаешь? Этот оперативный эпизод я готов смотреть сто разборов! Только как следует снимай! Все тонкости!

— Не учи ученого... башку убери, не лезь в объектив...

— Интересно же... И кукарекать учись! Прямо сейчас начинай тренироваться! Чтоб никакой “фанеры”, понял?

— Ладно! — с досадой сказал Лехельт. Уборщица извлекла, наконец, содержимое тайника и поднялась с колен. Отряхиваясь, она обернулась и взглянула прямо на разведчиков. И хоть Лехельт знал, что “глаз” замаскирован надежно, сердце его замерло на несколько секунд.

Лицо женщины в обрамлении прямых, соломенного цвета волос, было слегка неправильным и рябоватым, но странным образом вызывало желание. Персонал борделя был подобран грамотно.

— Она простушка — но еще очень даже ничего... — оценивающе сказал Морзик. — Старовата, конечно... Им обоим было по двадцать с небольшим. Вдруг фигуру женщины заслонило что-то широкое, темное. Некто сделал два шага вперед от стены с находившимся в ней объективом “глаза” — и разведчики увидели спину стройного мужчину. Он разговаривал с уборщицей, похлопывая ее по груди, потом опустил руки — и оба они вышли из кадра.

— Ara! — торжествующе сказал Лехельт. — Ничья!