Под сенью исполинов (СИ) - Калинин Никита - Страница 21

Какие то были пять лет – Александр Александрович прекрасно помнил. Он относился не просто к первым игрокам в Реконструктор, он был бета-тестером, но никому из клуба ни разу не похвастался. Поначалу, следуя уже накатанным путём, ребята из «Варгейминг» склонили Реконструктор к военной тематике: Пунические, Тридцатилетняя, Реконкиста, Первая и Вторая Мировые – да все войны не перечислишь! Когда же Александр Александрович вновь приехал в свой старый клуб в сорок девятом, где уже тогда ни шатко ни валко шли восстановительные работы, никто и не помышлял больше о «романтике» войны.

Вандал сидел и молчал. Взгляд устремлялся в Саныча, но сказать, что он именно смотрел на него язык бы не повернулся. Как нельзя утверждать, что манекен в супермаркете, пусть и с хорошо прорисованными глазами, на кого-то именно «смотрит». Вандал как раз и был манекеном, только вдобавок ко всему ещё шевелился, говорил, и выглядел как старый друг.

– Доступ к информации: майор межпланетной службы, Подопригора Александр Александрович, командир экспедиции за номером тридцать три, – самовольно заговорил Ординатор, разлепив тонкие губы Вандала.

Друг Саныча отличался плечистостью, оттого бесполый голос из его уст порой производил достаточно ком‍ич​ное​ вп​ечатл​ен​ие. Да ещё этот хвост на затылке – протест против‍ нахлынувшей тогда моды на короткие стрижки у молодых людей.

– Дай мне ретроспективу визуальных образов из отчёта по Ясной за две тысячи тридцать девятый год.

– Ретроспективы готовы. Общее количество – одна тысяча триста сорок восемь мнемокадров.

– Основные маркеры?

– Отсутствуют.

Саныч нахмурился. Маркеры имелись всегда. Они могли не соответствовать помеченному мнемокадру, могли быть откровенно идиотскими – всякое случалось. Но чтоб вовсе ничего не было отмечено…

Он встал и подошёл к окну, за которым его ждал чужой, поражающий одновременно узнаваемостью и чуждостью, красочный мир. Он видел джунгли, в которых деревья срослись кронами, подставляя под лучи местного светила почти сплошную бугристую поверхность из крупных синевато-зелёных мягких иголок. Слепяще-белый песок уходил в застывшие океанские волны, а изумрудное небо, ближе к светилу обретавшее кислотные оттенки, не имело ни единого облака или тучи.

На первый взгляд, Ясная очень походила на Цереру-3. И Хиц-2…

И всё бы ничего, да только не имея маркеров, на внимательное изучение мнемокадров в одиночку потребовалось бы не меньше четырёх суток. Следовало разбить их на равные по количеству части и дать группе на просмотр. Девять человек – не один.

Прежде чем закрыть окно, майор перелистнул кадр. Затем ещё один. И ещё. Приторно-чужеродные пейзажи, ничего более. Тогда он выбрал кадр из середины, за номером семьсот один. Никаких кардинальных перемен. Странно.

– Назови мне причину преждевременного отчёта по Ясной.

– Контакт второй‍ к​ате​гор​ии. З​ап​рос подкрепления в виде военных специалистов, а т‍акже учёных, – не поворачиваясь, сидя в одном положении ответил Вандал-Ординатор.

«Контакт второй категории» – такой сигнал уже приходил пару-тройку раз с исследуемых людьми планет. С Цереры-3 и, как ни странно, с Анубиса. Но во время тщательной проверки вторая категория неизменно переписывалась на третью, а то и вообще снималась. Доходило даже до лишения должностей слишком рьяных искателей инопланетных разумов.

Случались и казусы. Как на Церере-3, когда заместитель начальника разведгруппы, проведшей около тридцати дней в походе, по возвращении к колониальным модулям заявил, что воды планеты – разумные. Выяснилось вскоре, что он принадлежал к числу людей, ощущавших вишнёвый привкус питьевой воды…

Когда-то обнаружение следов, впервые подпавших под определение «контакт», привело к необычайному всплеску людского интереса и энтузиазма учёных. А тот факт, что случилось это не где-то, а именно на старом-добром Марсе, только добавил жару в огонь. Ещё бы, ведь на каменистой поверхности Красной планеты обнаружились те самые «круги на полях», а именно четыре правильные сферы с рисунками внутри – одна в центре и три по сторонам, чьи соединительные линии образовывали треугольник. И не где-то, а на знаменитой горе Марсе – на Олимпе! В своё время обнаружившего такие круги у себя на поле британского фермера обвинили в подлоге… Жаль, извиниться не успели – он скончался.

Деление на категории предложили тогда же. Предполагалось, что найденные отметины, хоть и выглядели очевидно рукотворными, но‍ в​сё ​же ​могли​ и​меть иную природу. Оттого их причислили к третьей‍ категории контакта. СМИ, кстати, не изменяя себе, в скором времени дали авторам геометрически идеальных отметин на марсианском камне прозвище, попутно не преминув окутать их тайной намедни выдуманной фабулы. Их назвали «соискателями». Якобы, они «тоже» что-то искали на других планетах. После Марса аналогичные следы «соискателей» обнаруживались практически на всех планетах, на орбиту которых выходил «Герольд». Совершенно точно они присутствовали на тех, куда люди всё-таки «прыгали», что со временем снизило к ним массовый интерес, а любовь СМИ так и вообще свело на нет.

Александр Александрович сел обратно на неустойчивый табурет.

– Контакт был зафиксирован в отчёте? Кроме мнемокадров?

– Устав, параграф сорок три, пункт сто, подпункт три: «в условиях военных действий…».

– Стой, – майор отмахнулся от долгого цитирования Устава. И так было ясно, что Ординатор хотел донести. Запросто могло статься так, что и на кадрах не имелось прямого подтверждения второй категории контакта. Земля тогда тонула в яростном рёве войны, и всюду были шпионы.

Подопригора не сдержался и кашлянул – опять пересохло горло. Мнемосцена слегка покорёжилась, но быстро возвратилась в изначальное состояние.

Сидя за иллюзорным столом, обращаясь к давно умершему другу, Саныч не мог отделаться от мысли, что постоянно что-то упускает. Мысли то вспыхивали, то гасли: передавленная трубка охладителя, закрытая изнутри внешняя переборка, притом закрытая механическим затвором, на который вообще никак нельзя было подействова‍ть​ сн​ару​жи, б​ро​дящие по мрачным коридорам тени, железобетонная у‍веренность Бурова относительно «Ос» в арсенале, Ольга, в конец концов…

Н-да… С Олей вообще что-то из ряда вон выходящее. Оставалось надеяться, что всё хорошо.

Александр Александрович смотрел на манекен с чувством, что никак не может сформулировать саму цель начатого с Ординатором разговора. Он ощущал неуловимую рассеяность, от которой становилось немного страшно. Что его интересовало? Отчего господины послали захваченный космолёт сюда, а не раскрутили его по винтикам? На этот вопрос он точно не получит тут ответа. Кто трубку злосчастную передавил? И этого не вызнать. Чего ему тут надо?

Вдруг захотелось встать и открыть дверь, что белела сплошным деревянным полотном за спиной. За ней не могло быть ничего, только пустота. Но отчего-то нестерпимо хотелось, чтобы там была квартира. Та самая двушка недалеко от центра Киева, из окон спальни которой виднелся чёрно-золотой архистратиг. Где-то там, на низком журнальном столике без одного колёсика, кипой лежали рукописи. Поначалу желая просто прочувствовать некий антураж, а после попросту влюбившись, они с Вандалом писали черновики исключительно от руки. Потом – да, уже начисто на компьютер или ноутбук. Саныч усмехнулся, вспомнив ноутбук Вандала, этого видавшего виды живчика, стойко жужжащего кулером вопреки и назло всему.

Вдруг в голове Подопригоры зашевелилась-таки стоящая мысль.

– В каком году возобновили программу «прыжков»?

Вандал, не медля ни секунды, выдал:

– В две тысячи пятидесятом.

– Сколько колоний оказалось отрезано войной от сообщения с Землёй?

– Шесть.

– Сколько на данный момент восстановлено путей сообщения? – Саныч знал ответ на этот вопрос.

– Пять.

– Озвучь присвоенный экспедиции на Ясную приоритет.

– Особо важный, – машинно отвечал Вандал.

– Причина, по которой «особо важная» экспедиция оказалась последней в очереди на восстановление коммуникаций?