Портрет тирана - Антонов-Овсеенко Антон - Страница 8

— Мне трудно решиться, я не знаю, как отнесется к твоему предложению тот, кто возглавит Рабкрин, — сказала я по телефону.

— Хочешь, я поговорю со Сталиным?

— Если головой будет он, пожалуй.

Через неделю — новый звонок Якубова:

— Сталин с твоей кандидатурой согласен.

— Хорошо. Буду советоваться.

— С кем?

— С Середой.

Семен Пафнутьевич Середа, нарком земледелия, как никто иной соответствовал должности. В прошлом земский работник, старый, проверенный большевик, он знал деревню, сельское хозяйство, был авторитетным руководителем. Гражданская война шла к концу, фронтовые коммунисты переключались на хозяйственную работу. При этом некоторые товарищи не представляли себя на посту ниже наркома. Как раз в это время Середа испытывал на себе все неприятности, связанные с „подсиживанием“.

… Семена Пафнутьевича я застала вконец расстроенным, он не мог даже говорить спокойно. Меня это обидело.

— Ах, вы не хотите высказать свое мнение? Тогда я позвоню Владимиру Ильичу.

И я набрала кабинет Ленина по „вертушке“.

— Владимир Ильич, у меня есть разговор по личному вопросу.

Ленин засмеялся:

— И у вас по личному?.. Ну что ж, когда собираетесь придти?

— Сейчас, если можно.

— Хорошо, приходите.

Ильича я застала в кабинете одного. Он поднялся навстречу.

— Что у вас за личный вопрос?

…Когда я повторила слова Якубова, что во главе Рабкрина должна стоять крупная политическая фигура, Ленин встал и начал ходить по кабинету. Лицо сделалось хмурым, озабоченным. Наконец он остановился.

— И что ж, вы полагаете — этой крупной политической фигурой является Сталин?

— Я Сталина знаю мало, а по словам Якубова реорганизацией Рабкрина занимается он.

— Маргарита Васильевна, я должен серьезно подумать. Прошу у вас два дня.

…К вечеру третьего дня я пришла в кабинет Середы и стала ждать у аппарата. Звонок Ленина:

— Маргарита Васильевна? Жду вас. Только входите не через Управделами, а в другую дверь, коридором. И не стучите в дверь.

… Как и в первый раз, Владимир Ильич ходит по кабинету, все время ходит и молчит. Потом останавливается напротив меня.

— Маргарита Васильевна, о вашем деле я много думал, я даже советовался с Наденькой (жена Ленина в те дни болела). Мы решили, что вам не следует работать со Сталиным. Вы не знаете этого человека. Он не терпит себе ни в чем противоречий. А вы работник самостоятельный, у вас начнутся конфликты.

Ленин вновь прошелся озабоченно по кабинету и добавил:

— И знаете что еще? Сталин человек мстительный, неизвестно, до какого колена он будет мстить. А у вас дети…»

Ленин явно не доверял Сталину, таился от него. 24 декабря 1922 года М.А. Володичева записала в Дневник дежурных:

«… В.И. опять вызывал, предупреждал о том, что продиктованное вчера… и сегодня… является абсолютно секретным»[29].

Задолго до «Завещания» начал вождь познавать характер товарища Кобы. Склонный идеализировать своих соратников Ленин не мог представить, что злобная мстительность и нетерпимость — всего лишь штрихи богатой сталинской натуры.

Почти весь двадцать второй год возился Ленин с Рабкрином, наконец решил заменить наркома Сталина Цюрупой. И тут же предложил ответственным работникам при реорганизации Раб крина советоваться… со Сталиным[30].

Удивительная непоследовательность! Глубокий ум, острый полемист, энергичный организатор, Ленин пасовал перед наглостью и не понимал того, что Сталин несет гибель всему делу.

Последние три года жизни Ленина наполнены острыми политическими столкновениями, в центре которых неизменно оказывался Сталин.

Чтобы ответить на вопрос «Как это ему удалось?» необходимо осветить некоторые события тех лет.

Год 1921. Сталин вступает в дискуссию по национальному вопросу во всеоружии верхоглядства и великодержавной спеси. Отнюдь не утруждая себя научным опровержением сторонников ленинской позиции, он пускает в ход весь жульнический арсенал присяжного демагога: вульгализаторское передергивание, политические ярлыки и даже запугивание.

Глубокие, провидческие высказывания Г.В. Чичерина о тенденции сверхимпериализма и возникновения сверхнационального государства, его марксистский анализ национального вопроса (статья Чичерина в «Правде» опубликована 6, 8, 9 марта 1921 года) Сталин на X партсъезде называет «литературщиной». Когда же Чичерин вполне доказательно опроверг несостоятельные «теории» Сталина, генсек намекнул на меньшевистское прошлое оппонента.

Сафарова, осмелившегося критиковать его, Сталина, тезисы, генсек назвал… бундовцем. Бундовцы еще в 1903 году высказывались за национально-культурную автономию, Сафаров — только теперь, на съезде партии. Все сходится… Все ли? Смешав две эпохи, приравняв обстановку царской России к условиям советской федерации, Сталин поспешил навесить ярлык на дерзкого критика.

С Затонским, отметившим абстрактность сталинских тезисов, докладчик разделался так: опорочил неопубликованные тезисы самого Затонского, с которыми тот не думал выступать, и попутно ошельмовал автора.

Действует он напористо, нагло, без оглядки на тылы, уверенный в инертности большинства делегатов, скованных партийной дисциплиной. Отдельные выступления ленинцев — Скрыпника, Затонского и того же Сафарова не в счет. Скрыпник был резок. Он назвал инертное большинство «партийным болотом», неспособным даже выразить определенное мнение. И… и болото не хлюпнуло.

В первые же годы советской власти Сталин сумел обогатить палитру споров принципиально новыми приемами.

Порядок проведения съезда давал в руки генсека удобное средство — заключительное слово. Если в ходе прений под ударами критики начинали трещать псевдонаучные построения Сталина, он мог в заключительном слове взять легкий реванш. «Я ждал от выступавших делегатов большего», — с детской непосредственностью заявил Сталин на X съезде[31].

И никаких опровержений…

А между съездами — тогда интервалы были короткими — генсек продолжал свою линию. Нападки на Сафарова обернулись натуральной травлей. Ленин же всячески поддерживал «инакомыслящего» Сафарова, на помощь ему он послал в Туркестан А.А. Иоффе. 22 декабря 1921 года Ленин пишет Г.Я. Сокольникову, председателю Туркестанского бюро ЦК РКП(б):

«…Посылаю Вам секретно. Я думаю, что тов. Сафаров (по крайней мере отчасти) прав. Очень прошу Вас расследовать объективно, чтобы не дать склоке, сваре и мести испортить работу в Туркестане…»[32]

Это письмо, подобно сотням других документов, рисующих истинное лицо Сталина, пролежало в безвестности более тридцати лет.

От кого таился Ленин?

Год 1922, сентябрь. Сталин дает указание Кавказскому бюро ЦК провести решение о создании федерации республик Закавказья.

Когда в прошлом году решался вопрос о федерализации этих республик, Ленин настаивал на осторожном подходе, требовал обязательного соблюдения демократических норм. Он считал нужным терпеливо разъяснять политику партии, убеждать население. Все это Сталин, выходец из Грузии, отверг. Он подавил первую же попытку своих земляков отстоять право на независимость, декларированное Советским правительством. Подавил с присущими ему грубостью и высокомерием и, как обычно… чужими руками. Григорий Орджоникидзе приказал сторонникам ЦК Грузии выехать в Москву, в распоряжение ЦК РКП(б). Униженные грузины обратились в Политбюро. Вмешался Ленин и передал жалобу в… Секретариат ЦК, то есть в руки Сталина. Не ведал тогда Ленин, что для генсека решение Пленума ЦК не помеха. Не видел вождь того, что Секретариат ЦК постепенно превращается в личный секретариат Сталина.

Зато соотечественники Сталина знали, на что способен кинто, занявший кресло генсека. 22 октября ЦК компартии Грузии, почти в полном составе, подал в отставку. Сталин мгновенно захлопнул ловушку: Закавказский крайком — а там заправлял делами Орджоникидзе — тотчас назначил новый состав ЦК Грузии, и этот послушный ЦК был срочно утвержден Москвой.