Неожиданное осложнение (ЛП) - Колетт Джанин - Страница 4

В передней части здания раздается громкий стук. Дверь хлопает о стену, и в нее входят двое мужчин. Первый - мужчина с темными усами, стрижкой под ноль и легкомысленной улыбкой. Жаль, что я точно знаю, кто он.

Нико Мартинес.

Он замечает, что я сижу на стуле и от взгляда на его лице - появившегося от того, что я тоже под арестом и на мне наручники - меня мутит. На нем джинсы и синяя толстовка, и он упирается, пытаясь освободиться от человека, держащего его сзади.

Адам.

Его правая рука на Нико, костяшки покраснели от силы захвата. Другая рука скрыта за Нико, удерживает его руки в наручниках. Челюсть Адама крепко стиснута, подбородок выступает вперед. Его рот - жесткая линия. Он толкает Нико в камеру, а затем цепляет наручники к круглому металлическому крючку.

Когда дверь закрывается, Адам поворачивается. Его лицо раскраснелось от борьбы, и грудь вздымается от крепкой хватки, с которой он держал Нико. Он заглядывает в комнату, ходячий тестостерон. И когда обнаруживает меня, сидящей за столом Харпера, его черные сапоги резко останавливаются на линолеуме. Темные глаза слегка расширяются, и он проводит рукой по волосам. Он выглядит потрясенным, увидев меня. Если бы я не была вне себя от такого поворота событий этим вечером, могла бы поклясться, что на его лице написано беспокойство.

Но я ошибаюсь.

Его брови нахмурены, но губы сжаты от злости. То же самое злое выражение лица, которое я видела последние семь лет.

Он направляется к офицеру рядом, по-видимому, спрашивая, почему я в наручниках и почему меня допрашивают. И лишь качает головой и уходит, с отвращением бормоча что-то себе под нос.

Да, это Адам, которого я сегодня знаю. Далек от лучшего друга моего парня, который часами играл со мной в баскетбол и рассказывал обо всем, от фильмов и музыки до жизни вообще. С тех пор Адам сильно изменился. Теперь он холодный, как виски со льдом.

— Вы понимаете, почему мне сложно поверить вашей истории, мисс Пейдж? — Офицер Харпер кладет ручку на блокнот. Откидывается на спинку стула, тело напряжено, когда скрещивает руки на груди. Его голос глубокий и властный, когда он говорит: — Автомобиль принадлежит вам, нет никаких признаков другого пассажира в машине или на земле. Вас нашли с открытой водительской дверью, пытающуюся покинуть место аварии. Вы говорите, что выпили четыре напитка в течение двух с половиной часов, а уровень алкоголя в крови был ноль целых сто девять сотых. Достаточно хорошая причина, чтобы хотеть сбежать.

— Нет! — я наклоняюсь вперед, умоляя человека, в чьих руках моя судьба: — Клянусь Богом, не я была за рулём. Вы хотя бы осмотрели место аварии?

— Подушка безопасности на пассажирском сиденье не сработала.

— И что?— я раздражена, мое будущее зависит от неисправного куска нейлона. — Я найду свидетелей. Свою подругу Сьюзен. Она знает, что у меня был водитель. Она видела, как я ухожу.

Офицер Харпер встает и кладет руку на мою, поднимая меня со стула.

Он отпускает меня? Слава Богу. Я знала, что он поймёт. Я не могу позволить, чтоб меня арестовали за вождение в нетрезвом виде, когда вся моя жизнь...

Подождите, куда он меня ведёт? Почему мы направляемся к камере! Я задержана?

— Вы не можете оставить меня здесь! — прошу я, когда он берет мои наручники и прикрепляет их к длинной цепи на стене.

— Штат Огайо очень серьезно относится к вождению в нетрезвом виде. Любой, кто превысил норму в ноль целых восемь десятых промилле, должен провести семьдесят два часа в тюрьме. У вас возьмут отпечатки пальцев и вам будут предъявлены обвинения. Возможно, вы захотите рассмотреть вопрос о том, чтобы взять адвоката. — Офицер Харпер закрывает за собой дверь, оставляя меня прикованной к стене.

— Я пройду тест на детекторе лжи. Проверьте меня на одной из этих машин. Вот увидите. Эй? Офицер Харпер, пожалуйста. Куда вы пошли? — кричу я в пустую комнату.

Рухнув на скамейку позади, рыдаю в ладони. Из-за слез мое лицо мокрое, я пребываю в полном отчаянии. Я никогда в жизни не чувствовал себя настолько беспомощной.

В горле пересыхает, желудок сжимается. Меня бросили в тюрьму. Меня не послушали, и я не смогла защитить себя, это самое беспомощное чувство, которое я когда-либо испытывала.

— Что такая симпатичная штучка как ты, делает в наручниках? — тёмный, зловещий голос Нико Мартинеса эхом отзывается с другого конца комнаты.

Я и забыла, что он здесь.

Поднимаю взгляд, и вижу, как его глаза проходятся вверх и вниз по моим ногам, мои шорты задрались достаточно высоко от промежности из-за того, что я сижу на скамейке. Поспешно свожу ноги вместе и проглатываю комок в горле.

— Испугалась? — говорит он, а затем ухмыляется. Его глаза-бусинки блуждают по моей груди, а затем вверх к лицу. — Или думаешь, я не достоин слышать даже звук твоего голоса?

Я поворачиваю голову в сторону и смотрю на стены из бетона. Он прав. Он не заслуживает и шепота. Нико - известная дрянь. Он на несколько лет старше меня, и занимается лишь тем, что растлевает молодежь Сидар-Ридж и любого города в районе шестидесяти миль вокруг. Я предпочитаю сидеть в тишине, чем слушать его и уделять хоть какое-то ему внимание.

Он смеется, низкое кряканье вылетает из его горла, находя мое неповиновение забавным. Может смеяться сколько угодно. Мы прикованы к противоположным стенам, а за пределами этой комнаты сидят офицеры. Самое худшее, что он может сделать со мной - заставить меня слушать его презренный голос.

— Я тебя знаю. Ты работаешь в «Необъезженном жеребце». Ага, точно. Чертовка, танцующая на барной стойке, — он наклоняется вперед, локти опираются на колени, заставляя цепь звякнуть по скамейке.

Кто-то, должно быть, застегнул его наручники спереди, как и мои. Это, или он просунул руки, и они оказались спереди. Чему я бы не удивилась, учитывая, что он закоренелый преступник.

Я снова смотрю на стену, но ему, кажется, нет дела до моего равнодушия.

— Думаешь, слишком хороша, чтобы болтать со мной, но, правда в том, что мы из одной лодки. Мы оба продаём веселье. Ты с помощью своего тела и выпивки. Я... используя некоторые другие вещи.

Моя голова резко поворачивается к нему.

— Мы совершенно не похожи.

Нико улыбается, радуясь, что я выхожу из себя. Я сжимаю челюсть, раздраженная тем, что даю ему то, чего он и хотел - внимание. Смотрю на дверь в поисках офицера Харпера. Он отошёл от своего стола. И я не вижу никого поблизости.

— Здесь только ты и я, крошка. Похоже, у нас вся ночь, чтобы узнать друг друга. Итак, давай познакомимся поближе, — Нико садится на скамейку.

Я хмурюсь, удивляясь, как ему удалось отойти от стены. Он скользит ближе, и я следую взглядом за металлом вокруг его запястья, чтобы убедиться, что он все еще прикреплён к металлическому крюку и пруту на стене.

Комната не очень большая, может быть, около десяти футов. Я двигаюсь в сторону, но мой единственный вариант - стена, прилегающая к двери. Если я продвинусь дальше, то буквально окажусь в углу.

Нико поднимается, глядя вниз на меня так, словно я его последняя трапеза перед казнью.

— Хочу посмотреть, как ты танцуешь.

Подходит ближе, цепь скользит по стержню, пока он идет. Он может быть привязан к пруту, но тот тянется по всей комнате. Нет разрывов, а это значит, что он сможет добраться до меня.

Я встаю и отступаю назад, надеясь, что длины его цепи не хватит, и она потянет его назад.

Не получается.

Нико шагает ко мне, все приближаясь. Я двигаюсь назад. Он хочет, чтобы я станцевала. Ну, у него получилось заставить меня, и теперь я двигаюсь ритмичными шагами, чтобы спасти собственную жизнь.

— Держись от меня подальше! — кричу я, надеясь, что один из офицеров меня услышит.

Глаза Нико темны, безжалостны и холодно смотрят на меня. Я знаю, что говорят эти глаза. Он не беспокоится о том, что его поймают. У него уже куча неприятностей. Он просто ищет небольшую награду за арест.

— Давай, милашка. Покажите мне, что ты делаешь для всех остальных. Одетая в такой наряд, — он облизывает губы, слюна скапливается в уголке рта, — ты же знаешь, тебе нравится такое внимание. Дай-ка мне попробовать.