Сохатёнок
(Повесть) - Никонов Василий Григорьевич - Страница 14

Привал и обед сделали в два часа. А сейчас уже вечер, время думать о ночлеге.

Место для палаток Чубаров выбирает сухое, высокое. Вода недалеко, дрова рядом. Опять же рыбалка будет, как обещано.

— Но-чёв-ка!

И зашумел, загудел лагерь.

Кто треножит лошадей, кто ставит палатки. Кому досталось чистить картошку, кому носить дрова. Рыбаки срезают удилища, разматывают лески. Спиннингисты выбирают блёсны. Самый рыбный приток Черемной.

Те, что крепко устали, валятся в траву, задирают ноги выше головы. Одни привыкли к походам, другие только привыкают. Иному пятнадцать километров в тягость, а который двадцать пройдёт и ещё попросит.

Петя, к радости Максима, не устаёт. И сейчас тащит вдвое больше себя лиственничные сучья. Малыш позванивает колокольчиком, шагает сзади.

Пока готовится еда, Чубаров и Синчук смотрят, все ли ребята на месте.

В тайге ягоды — на сотни километров.

Чубаров приводит ребят на такой голубичник — глазом не окинешь, сплошное голубое море. Пятый день берут ягоду с одной поляны и ещё столько можно брать. Не поляна, верней сказать, вся падь такая.

Вёдра, горбовики, бочки наполняются быстро, колхозные возчики еле успевают отвозить.

Всё шло как нельзя лучше до шестого дня. На шестой день потерялся из виду Петя с сохатёнком.

Ребята прочёсывали ближний лес, забирались на сопки. Спускались вниз по речушке, кричали-аукали. Алексей Чубаров дважды стрелял из карабина.

Петя не отзывался.

— Ищите по всему лагерю! — приказывает Чубаров. — Как же так, ребята? Друг за другом не смотрите?

Синчук тоже встревожен. Скоро ночь, а их всё нет. Далеко не уйдут; но вдруг волки встретятся?

— Что будем делать, Алексей?

— Надо искать. Прежде андроновское зимовье проверим. Не ровен час, Трухин там. А Петруха с лосёнком на зимовье могут выйти.

— Ты думаешь?

— По-всякому думать надо. От Андрона всего можно ждать… Бери Пульку, иди с Максимом. Как ты, Максим, не забоишься?

— Не забоюсь, дядя Алексей.

— А я с ребятами тут поищу. Ах ты, Петя-Петушок… Что-нибудь с лосёнком случилось, а он бросить не мог…

Синчук с Максимом берут хлеба, на всякий случай две банки консервов, чай и сахар. Котелок не нужен, в зимовье найдётся в чём сварить.

— К утру доберёмся. — Володя заряжает карабин. — Если там не найдём, поднимемся по речушке, вам навстречу.

Быстро темнеет в лесу. Белые палатки становятся серыми, потом чёрными. Ребята, пригорюнившись, сидят у костра. Никому не хочется спать, у каждого тревожно на душе.

Синчук с Максимом уходят в сторону зимовья.

…Как же всё случилось?

Звёздная ночь обнимает лес и горы, караулит прохладную тишину. Спят звери, вернувшись с солонцов. Сладко дремлет в дупле чуткая белка. Тёмными пятнами чернеют на ветках глухари. Глухо, надрывно кричит невидимый филин.

Три часа ночи показывают звёзды.

Рядом с упавшей лиственницей шепчутся молодые осинки, над ними виснут мрачные каменные глыбы. Молочно белеют притихшие берёзки. Сонный лес обливается лунным светом.

Петя устал и хочет есть. Надо б согреться и поспать. Но есть нечего, и заснуть он не может. Сырой холод забирается под рубашку. Тревожат беспокойные мысли.

Были б спички, зажёг бы костёр, просидел бы до утра. Утром встанет солнышко, обогреет лес, сгонит холодную росу.

А сейчас надо ходить, бегать, прыгать. И чего это филин раскричался: «Шу-бу!.. Шу-бу!..»

Жутко от его крика, от каждого «шу», от каждого «бу» замирает сердце.

Рубашка-безрукавка — не шуба, трусы и тапочки не согревают. Если бы вчера был не жаркий день, Петя надел бы своё трико. В нём сейчас было б теплее. Хорошо, что догадался сунуть ноги в панаму…

Чтоб отвлечься, Петя думает о ребятах. Сколько они вчера собрали ягод, что было на ужин, кому дали сгущёнку за хорошую работу?..

Сейчас они спят в палатках, залезли в тёплые мешки. Стась во сне, как всегда, брыкается. Лавря сворачивается, как белка в дупле. Та хвостом прикрывает нос, а этот прячет голову в простыню-вкладыш.

Максим сейчас, наверно, не спит, ищет его с дядей Володей или дядей Чубаровым. Если догадаются идти по речушке, нападут на их след. Хотя дойдут до болота — и всё. Даже Пулька дальше след не возьмёт. Вот если перебредут… А кто догадается? Может, дядя Володя? Он всё знает.

И про дедушку думает Петя. Дедушку ему всегда жалко. Сам он говорит, что поправляется, а дядя Чубаров думает, что надо везти в город, на просвечивание. А Петя не хочет, чтоб деда увозили в город, неизвестно, что там с ним будет. Лучше б его бабка Феня лечила, у неё лекарств полная баня…

Страшно ли ему? Немножко страшно. Но он знает: Малыш куда-нибудь да выведет. Пить-то ему надо! Отец говорил, что животные далеко чуют воду. И огонь и дым. Выйдут на какую-нибудь речку, а по ней всегда можно добраться до села.

Однажды, когда ездили к деду Кукше, отец учил его, как быть, если заблудишься в тайге. Но сучкам на дереве, по кольцам на пеньке можно узнать, где юг, север, восток и запад. А вернее всего — найти ручеёк и шагать по нему. До тех пор, пока ручеёк не сольётся со вторым, с третьим в маленькую речку. По речке можно дойти до большой реки. А на больших реках стоят города и сёла. Выходит, всё дело в ручейке: нашёл — спасся, не наткнулся — погибай.

Человек может жить без еды много дней, это всем известно. А у них — голубица, шиповник, саранкины луковицы. Попадут в кедровник, наедятся орехов. У Малыша еда всегда под ногами. А если волки встретятся? Медведь набредёт? Отец говорил, медведь редко нападает на людей. У волка сейчас еды много. Скорей бы со-олнышко всхо-одило!..

Петя плотней прижимается к лосёнку, слышит: громко бьётся его сердце. Максим говорил, что у взрослого лося сердце весит три килограмма. Интересно, у Малыша сколько? Что-то катается у него в животе. Ах да, он тоже голодный! Вчера некогда было травы поесть. Другому лосёнку, наверно, хоть бы что, а Малыш привык не только к траве. Каждый день жуёт что-нибудь вкусное.

И у сохатёнка нет сна — так, дремота с зевотой. Мёрзнуть он не мёрзнет, этого ещё не хватало!

Все эти дни он возил горбовики с ягодой. Горбовик — ящик из фанеры. С одной стороны плоский, с другой — полукругом. Носят на спине, на горбу. Отсюда и горбовик. Было жарко, пауты кусали нещадно. Петя сгонял их веткой. Но что для них ветка? Сильней злились, больней кусались.

Малышу нравилось, как ребята, смеясь и болтая, осторожно клали груз ему на спину. Петя вёл его по воде и кочкам, лосёнок нёс ягоду плавно, потому что у него широкие копыта. Они раздваиваются. Между половинками есть перепонка, она не даёт провалиться, хорошо держит на болоте. За каждый рейс лосёнок получал сахар и сгущёнку. Петя мазал её на хлеб, это было ещё вкусней, чем солёная горбушка.

Спал он между сосен, рядом с Петиной палаткой. В этой палатке поселились ещё Стась, Максим и Лавря. Стась был старшим поваром, старался кормить ребят повкуснее. Уж кого-кого, а Малыша Чубарёнок не обходил, давал попробовать и то и это.

Вчера ему почти не пришлось работать. Ребята решили собрать голубицу возле лагеря. День был жаркий, пауты как сбесились. Жалили так, что горели огнём бока, спина, ноги. Был бы у него хвост, отгонял бы. Правильно решил Петя: пойти на Каменушку выкупаться вместе с Малышом. Правильно-то правильно, да вот что получилось…

Сохатёнок закрывает глаза, вздыхает тяжело и покорно.

И Петя думает о вчерашнем.

В том месте, куда они пришли, Каменушка была совсем мелкой. Пошли по течению, пока речушка не повернула за сопку. Здесь было глубже: зверю по колено, Пете по грудь. Тут и остановились, чтоб не уходить далеко от лагеря.

Из распадка подул прохладный ветерок, пауты спрятались в затишье. Прибрежная травка манила свежестью, она была зеленее. Петя сначала решил искупать Малыша. Нашёл траву помягче, свернул жгутом, намочил, стал тереть бока и спину. Так уж повелось: Петя — за вехотку, у лосёнка начинают чесаться спина, бока, ноги. Как у шелудивого поросёнка.