Реглан для братвы - Черкасов Дмитрий - Страница 41

– Это да, – печально согласился Колесников.

– К фонду его подобраться надо, – сказал Гоблин.

– Какому фонду? – заинтересовался Денис.

– Куда он, блин, лавэ на выборы сваливает, – подкованный в вопросах политической жизни города Чернов закурил тонкую сигариллу, извлеченную из плоской жестяной коробочки с надписью «Cafe Creme». – Потому, кстати, и тарифы на электричество всё время растут... Готовится, козёл. Черного нала ему много понадобится. Уже, кстати, свою кампанию начал.

– Ты имеешь в виду выборы в ЗАКС или губернаторские? – уточнил Рыбаков.

– И те, и другие, – Гоблин положил руки на стол. – На депутатов, конечно, меньше уйдет, тут он просто хочет поставить пару-тройку своих людишек, чтобы нужные решения проталкивать... Основной упор, конечно, на губернаторские.

– Лиходей непроходной, – пожал плечами Аркадий Клюгенштейн. – Он же полное чмо. И народ, блин, это знает...

– Народ знает то, что в газетах напишут и по телевизору скажут, – назидательно заметил Гоблин. – За год можно любого мудака раскрутить. Даже такого, как Никифорыч.

– А постоянное повышение тарифов как объяснить? – осведомился Денис. – Люди уже от цен на электричество звереть начали. Всем же понятно, что Лиходеюшка капусту себе в карман шинкует.

– Вопрос сложный, но решаемый, – Чернов, несколько лет назад увлекшийся журналистской деятельностью и не упускавший возможности пару раз в месяц тиснуть статейку-другую в «Новом Петербурге», «Калейдоскопе» или в питерской «Комсомолке», стряхнул пепел на блюдце. – Для начала отвлекут внимание от Лиходея чем-нибудь не менее скандальным и из той же оперы. Например, телефонной повременкой... Если ее ввести, народ на уши встанет. Особенно, блин, интернетчики и коммерсанты. А это – наиболее активная часть населения. Считай, тысяч восемьсот избирателей, как минимум...

– Согласен, – кивнул Рыбаков. – Причем разговоры о повременке уже начались. Но здесь есть один маленький нюанс, который наши придурочные телефонисты не учитывают. Любой монополист обязан предоставлять потребителю альтернативный вариант оплаты услуг. Если есть повременка, то должна быть и фиксированная абонентская плата. Не будет – подается иск в суд, который мгновенно обяжет телефонщиков в течение месяца ввести две разных формы оплаты. А антимонопольный комитет еще такой штраф грохнет, что мало не покажется... [164]

– Правильно, – улыбнулся Гоблин. – Но ведь смысл базаров о повременке не только в том, чтобы денежку с людей стрясти, но и в том, чтобы переключить внимание. Пока все будут пинать телефонистов, команда Лиходея получит передышку и успеет подготовить поляну для атаки...

– В принципе, – задумчиво сказал Денис, – на месте Лиходея я бы сейчас подогрел истерию, выставил бы губера полным импотентом, неспособным справиться с ситуацией, а потом одним ударом решил бы вопрос, договорившись об отложении срока введения повременки на неопределенный срок. К примеру, публично предупредив телефонистов, что, если те не угомонятся, то для них персонально тарифы на электричество будут повышены на порядок. И стал бы, типа, спасителем города...

– Именно это и происходит, – подтвердил Чернов. – Никифорыч уже проплатил не один десяток публикаций о повременке.

– Я недавно видел передачу на эту тему, – вспомнил Ортопед. – Стульчаковиха вела, блин... И, между прочим, брала интервью как раз у Лиходея. Эксперт, мать его...

– Вот-вот, – нахмурился Рыбаков. – Жизнь бурлит, а мы пока в стороне.

– У тебя есть какие-то планы на этот счет? – обрадованно спросил вот уже неделю изнывающий от безделья Горыныч.

– Пока только наметки, – признался Денис. – Надо помозговать. Но перспективы уже вытанцовываются...

Следователь прокуратуры Приморского района Сара Абрамовна Лопоухман с самого утра пребывала в дурном настроении.

И было от чего.

Объективная реальность, данная Хомо Сапиенсу в ощущениях, не переставала гнобить несчастную следовательшу и постоянно подбрасывала ей мелкие и крупные неприятные сюрпризы.

Самым ощутимым в последний месяц было введение в действие нового Уголовно-процессуального Кодекса, лишившего прокурорских работников права давать санкции на аресты подозреваемых и передавшего сии функции судам. Одномоментно по всей стране тысячи надзирателей за законностью лишились существенного приработка, во много раз превышавшего их нищенское жалование. Роптать было бессмысленно – закон прошел все необходимые чтения, был подписан Президентом и вступил в силу, вызвав прилив радостного возбуждения у гуманоидов в черных мантиях, коим сделали поистинне царский подарок.

Попытки «договориться по-хорошему» с судейским корпусом и начать пилить доходы от принятия нужных решений пополам ни к какому результату не привели. Ибо с упавшей прямо в руки халявой никто добровольно не расстанется. Судейские пошли на принцип, выгнали из кабинетов ходоков из прокуратур, пригрозив им негативными последствиями, ежели «синие» не смирятся с перераспределением рынка правоохранительных услуг, и принялись с визгом шинковать деньгу, чуть ли не вывесив на дверях приемных прайс-листы с расценками «за освобождение в зале суда», «за отказ в применении ареста» и тому подобное.

К глобальному потрясению добавился скандал и местного значения.

Группа дознавателей и оперов из тридцать пятого отдела милиции была задержана сотрудниками ФСБ в поселке Лосевка за драку с коллегами из Выборгского района, где обе команды ментов участвовали в мероприятии по приобретению железного контейнера с радиоактивным мусором. Обитатели дома номер четыре по Литейному проспекту, уставшие от безумных объяснений скрученных «ГрАДом» мусоров, передали последних по территориальности, дабы с ними разбиралось районное руководство.

Ответственной за выяснение истины прокурор Приморского района Баклушко назначил Лопоухман.

В семейной и в личной жизни у Сары Абрамовны также было не всё в порядке.

Ее любимый сыночек, тщившийся получить первое место на общегородской олимпиаде среди учащихся еврейских лицеев, передрал из Интернета широкоизвестный рассказ «Маленький мальчик в Йом Кипур» [165], выдал его за свое сочинение и был с позором лишен именного талмудика с дарственной надписью главного раввина питерской синагоги.

Ближайшая подруга Лопоухман, работница Следственного Управления ГУВД Ирина Львовна Панаренко, в девичестве – Фира Лейбовна Стукельман, путем интриг отбила у Сары ее «молодого человека», с которой та познакомилась через крышуемое Приморской прокуратурой агентство знакомств «Russian Superwomen» [166].

Конторка была еще та, в основном занималась тупым сводничеством, поставляя проституток-«фотомоделек» богатеньким папикам, но иногда исполняла и заявленные в своем уставе обязанности.

Подобранный для Лопоухман «друг» оказался весьма солидным бизнесменом, кровно заинтересованным в близких и интимных отношениях с правоохранительными органами посредством Сары Абрамовны. Через Интернет коммерсант проплатил директору агентства, выступавшему под странным для мужчины и отчего-то имевшим множественное число псевдонимом «Рашн Гёрлз» две тысячи долларов, и тот свел предпринимателя со следовательшей.

Отношения поначалу развивались нормально, Лопоухман уже грезились собственная «Ferrari Maranello» цвета крови христианского младенца и трехэтажная вилла под Хайфой рядом с поместьем сбежавшего в Израиль телемагната Индюшанского, как вдруг все мечты были грубо растоптаны появившейся на горизонте Панаренко. Бизнесмен быстро ощутил разницу между занюханной районной следачкой и дамой с Захарьевской [167], и переметнулся под жирный бочок к Ирине Львовне, оставив Сару Абрамовну с внушительным угреватым носом.