Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна - Страница 3

— Хор-рошее! — с готовностью подтвердил попугай.

— Классно, что ты здесь есть, — тепло проговорила Валя и, слегка понизив голос, прибавила с оглядкой на дверь: — Все не так тоскливо будет.

Тут же ей стало совестно, что она будто бы жалуется на тетку, оказавшую ей такую неоценимую услугу, хоть и без особого удовольствия.

— Ладно, Петруша, пойду я в душ, — как можно бодрее объявила Валя. Выложила бумажник, спрятала его в сумку и, подхватив полотенце, вышла в коридор.

Из кухни доносилось шипение сковородки.

— Помоешься, приходи завтракать! — крикнула Евгения Гавриловна. — Разносолами я тебя баловать не собираюсь, поджарю картошку.

— Конечно, конечно, — пропела Валя и нырнула в крохотную ванную. Там она сбросила с себя остатки одежды, включила кран на полную мощность, потом, вспомнив теткино предостережение, слегка убавила напор и с наслаждением подставила тело под горячие струи.

Долго унывать Валя не умела. Теплая вода и душистое мыло быстро привели ее в бодрое расположение духа. Евгения Гавриловна уже не казалась ей сухой и неприветливой, а жизнь и вовсе виделась исключительно в розовом свете.

Сейчас она перекусит, а после сбегает к метро, где в палатке видела толстый журнал под названием «Работа и зарплата». Валя хотела купить его еще по пути к дому Евгении Гавриловны. Ее остановило нежелание лишний раз, при всем честном народе, залезать в потайное место, где, по наказу матери, она хранила кошелек со всеми финансами.

Валя намеревалась изучить журнал вдоль и поперек и в течение дня обзвонить целый ряд подходящих для нее заведений. Она не сомневалась, что уже завтра, максимум послезавтра, работа будет у нее в кармане.

Докрасна растершись полотенцем, Валя вернулась в комнату, натянула старенький ситцевый халатик, переплела косу и отправилась в кухню.

Тарелка с картошкой уже стояла на столе. Рядом лежала вилка. Валя пошарила глазами в поисках хлеба, но его не оказалось.

— Ешь и пей, — Евгения Гавриловна придвинула к ней чашку с чаем, — можешь сахар взять в сахарнице, только не много. Мне пора на работу, ключ я положу в прихожей на тумбочку. Гляди, не потеряй.

— Разве вы работаете? — удивилась Валя, принимаясь за еду.

— А как же! Тут все работают, не то, что у вас. Нянечка я в поликлинике. Карты больным выдаю. Сегодня вот из-за тебя договорилась, что опоздаю малость, а так к восьми часам, как штык, каждый день. — Евгения Гавриловна скупо улыбнулась и выпрямила и без того безупречно прямую спину. — Ну я пошла. Да, и помни: позже девяти домой не возвращайся — я в полдесятого спать ложусь.

— Не буду, — пообещала Валя с набитым ртом.

Тетка ушла. Картошка, приготовленная ею, оказалась на удивление вкусной, так, что Валя даже позабыла про отсутствие хлеба. «На обратном пути от метро зайду в магазин, куплю буханку черного и что-нибудь к чаю», — решила она.

Поев, Валя вымыла за собой посуду, переоделась обратно в джинсы, только кофточку сменила на майку. Достала из кошелька еще одну сотню, потом, поколебавшись, заменила ее на полтинник, слегка подкрасила губы перед зеркалом и, весело подмигнув попугаю, вышла из квартиры на улицу.

Лавочка у подъезда была пуста — стервозные бабки уже успели куда-то уйти. Валя вдохнула полной грудью и огляделась по сторонам.

Ярко, еще по-летнему, светило солнце, в перекошенной песочнице увлеченно ковырялась детвора, оглашая двор звонкими криками. Далеко за деревьями монотонно шумело шоссе.

«Москва!» — вслух с восторгом сказала Валя. Она никогда в жизни не была в Москве. Единственный раз, когда их шестой класс ездил в столицу на осенние каникулы, Валя заболела «свинкой» и осталась дома. Позапрошлым летом Нине в профкоме дали льготную путевку в лагерь на море для двоих младших дочерей. Везти девчонок нужно было проездом через Москву, Нина обещала взять Валю с собой, но в последний момент все сорвалось — Николай по пьяни сломал ногу, загремел в больницу, надо было кому-то остаться в городе, следить за десятилетней Танькой. Да и посадки огородные горели, требуя частого и обильного полива под жарким июльским солнцем. Осталась, конечно же, Валя — больше и некому было. Так она и не повидала Москвы, хотя мечтала об этом с самого детства, мечтала горячо, страстно, и даже во сне видела осуществление своих грез.

И вот теперь она здесь, стоит посреди московского двора, вдыхает слегка пахнущий бензином, и все равно чудесный воздух столицы, видит вокруг себя многоэтажные дома, шикарные, блестящие автомобили, слышит неповторимые, восхитительные звуки огромного города. Нет, это лучше всяких снов, красивее самых смелых грез.

Валя постояла еще немного, с жадностью впитывая в себя все, что удавалось зацепить ее органам чувств, а затем неспешным, прогулочным шагом пошла в сторону метро, продолжая на ходу свой процесс познания окружающего мира.

Она перешла шоссе и оказалась в самой гуще многочисленных палаток и киосков. Чего здесь только не было — и фрукты, и сладости, и целое море шмоток, от которых поневоле не могли оторваться Валины глаза, никогда прежде не видевшие такого великолепия и разнообразия цветов, материалов и фасонов.

Взгляд ее сразу же сконцентрировался на симпатичной шелковой блузке с красивым и оригинальном вырезом. Она любила такие вещицы, отлично сознавая, что глубокое декольте выгодно подчеркивает ее красивую и пышную грудь, от которой все ребята в школе не могли отвести жадных взоров.

Увы! При ближайшем рассмотрении оказалось, что цена блузки ровно в три раза превышает все имеющиеся в наличии у Вали средства. «Ничего, — утешила она себя, — возможно, через месяц я смогу себе позволить такую покупку. Да еще к ней в придачу вон те черные брюки стрейч и эти полусапожки на шпильке. Наверняка даже останется на приличную тушь для ресниц». Тут же Валя вспомнила о своем намерении большую часть зарплаты выслать в Ульяновск и мысленно поправила себя: «Только кофточка и тушь, а брюки потом».

С видимым сожалением оторвавшись от предмета вожделений, она прошла к киоску печатной продукции и купила журнал. Вернулась во двор, села на лавочку и принялась методично листать страницу за страницей.

Довольно скоро Вале стало ясно, что найти работу в столице вовсе не такое плевое дело, как ей казалось. В горничные и няни требовались женщины исключительно старше тридцати, и в большинстве случаев непременно с московской пропиской и замужние. От официанток требовалось работать по ночам, чего Валя делать ни в коем случае не хотела, опасаясь домогательств со стороны клиентов. Были, конечно, и другие предложения, попроще и подоступнее, но и деньги там платили грошовые, а в Валины планы входило не мелочиться и уж если трудиться, то не меньше, чем за двести баксов в месяц.

Она и не заметила, как провела за просмотром журнала почти целый час. У нее зарябило в глазах, и заболела спина. Валя решила сделать перерыв, отложила журнал и тут увидела, что возле лавочки, покачиваясь, стоит тощий и небритый субъект с бутылкой пива в руках. Субъект внимательно взирал на Валю и улыбался мокрыми, слюнявыми губами. Убедившись, что его заметили, мужик приветственно махнул рукой.

— Хелло, детка! Не хочешь составить компанию? Мое пиво, твоя закуска.

— Нет, спасибо. — Валя решительно помотала головой.

Субъект, однако, так легко отступать не желал. Он подошел поближе и довольно бесцеремонно тронул девушку за плечо.

— А ты — конфетка. Симпатичная малышка. Не артачься, увидишь, будет жутко весело.

— Ну-ка, убери руки, ты, зефир в шоколаде! — Валя, сохраняя полное спокойствие, легким движением плеча сбросила с себя руку наглого приставалы. — А для начала слюни утри, а то смотреть неприятно.

Небритый с опаской оглядел довольно внушительные Валины бицепсы и молча отошел в сторону. Девушка проводила его насмешливым взглядом и вернулась к своему журналу.

Еще через двадцать минут она отметила для себя не менее десятка телефонов, по которым предстояло немедленно звонить. Валя уже хотела идти домой, когда вспомнила о своем желании заскочить в магазин. Она встала с лавочки и обратилась к молодой женщине, катавшей по тротуару шикарную голубую коляску: