О нём (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 40

—  Я сейчас не готова отказать Эрику.

По телу растекается облегчение. Конечно же, Себастьян бы понял, но танцевать с Отем было бы нечестно для них обоих.

Заглушив мотор, я откидываюсь назад и закрываю глаза. Меня не тянет проводить сейчас время с Мэнни и другими ребятами из школы и возиться на парковке с дистанционно управляемыми машинами. Мне хочется вернуться домой и воплотить в слова эти путанные мысли, плавящие мозги. Я расстроен из-за Себастьяна и бешусь, что его весь день нет рядом, в то время как сам чувствую себя вывернутым наизнанку.

— Сколько у тебя было девушек?

Я поворачиваюсь к Отем, вздрогнув от неожиданного вопроса.

— Что?

Даже когда думаю о прошлом, я все равно ощущаю это странное чувство: будто изменял Себастьяну, переспав с кем-то еще.

Отем покраснела. Она выглядит смущенной.

— Просто любопытно. Иногда мне кажется, будто я единственная девственница на земле.

Я мотаю головой.

— Совершенно точно нет.

— Ага. Но я уверена, у тебя есть целая куча историй, о которых мне ничего не известно.

Господи, из-за нее я действительно начинаю тревожиться.

— Одди, ты же знаешь, с кем я был. С тремя девушками. С Джессой, Кайли и Трин, — я протягиваю ей руку. Мне нужно глотнуть свежего воздуха. — Пойдем.

***

Озеро Юта всегда было великолепным. Ярким и броским. А еще отличным местом для экологически безответственных водных видов спорта, что ужаснуло моих родителей, когда они впервые здесь побывали. По мнению моего отца, гидроцикл — это изобретение дьявола.

Теперь уровень воды понизился, а водоросли стали настолько густыми, что даже в подходящую для купания погоду залезать в озеро никто не рискует. Вместо этого мы располагаемся между парковкой и берегом, едим пиццу, которую принес Мэнни, и бросаем в воду камни, кто дальше.

Я мечтаю о студенческой жизни в большом городе, где свободное время смогу проводить в музеях или спорт-барах за просмотром футбола, или делать что-то еще, не похожее на эти посиделки и треп о ерунде, которую мы и так обсуждаем в школе каждый день. Мечтаю уговорить Себастьяна поехать со мной и показать ему, что быть геем не так уж и плохо.

Коул привел с собой друзей из колледжа, которых я не знаю, и сейчас те недалеко от парковки запускают радиоуправляемые вертолеты. Они крупного телосложения (явно игроки в футбол, крикливые и часто матерятся) — рядом с такими людьми я всегда чувствую дискомфорт. Я, конечно, не Мэнни, но все же не мелкий, и знаю, что мое спокойствие нередко интерпретируется как угроза. Один из тех парней, Илай, окидывает взглядом меня, а потом и стоящую рядом со мной Отем — будто собирается закатать ее в кусок пиццы и съесть. Илай мускулистый и не вызывающий доверия, с толстой шеей и усыпанным рубцами от угрей красным лицом.

Отем пододвигается ко мне ближе и делает вид, будто она моя девушка. Тут же включившись в игру, я обнимаю ее и смотрю ему прямо в глаза. Илай отводит взгляд.

— Не хочешь поэкспериментировать вон с этим? — шучу я.

— Вот уж нет, — ворчливо отвечает Одди.

После нашего прерванного появлением Отем разговора по телефону Себастьян уехал участвовать в церковном мероприятии в какой-то парк в Саут-Джордан. До шести часов его дома не будет, что, впрочем, не останавливает меня от бесконечной проверки сообщений: не пришли ли какие-нибудь наводящие на определенные мысли эмодзи?

Но ничего нет.

Мне не нравится, как мы отставили все в сторонку — сказав друг другу: «Обсудим это позже», — и особенно не нравится то, что Себастьян вроде бы даже не заметил, как на меня повлияли его слова, сказанные в четверг. О чем-то похожем я читал в брошюрах, которые мне приносит мама, — мол, квир-людям свойственны постоянные сомнения, поскольку мы понимаем, что нас могут отвергнуть не только из-за нашей идентичности, но и по более глубоким причинам — вот только ничего подобного я раньше не чувствовал. Если Себастьян не считает себя геем, то какого черта он делает рядом со мной?

Я поближе притягиваю к себе Отем и успокаиваюсь от ее тепла.

Мэнни собирает несколько ребят, чтобы те помогли ему собрать большой радиоуправляемый Хаммер, и когда они заканчивают, то по очереди запускают его по ведущей к озеру неровной тропинке между валунами и парковкой.

Наше внимание привлекает потасовка недалеко от моей машины. Друзья Коула борются, смеются, и все мы наблюдаем, как один крупный парень — кажется, его зовут Мика — побеждает Илая. Лежащий под ним Илай пихается, но встать не может. Не знаю, как так случилось, что его уделали, пусть даже и в шутку, но смотреть на это одно удовольствие. Мы даже не сказали это вслух, но и так всем понятно, что он форменный мудак.

— Слезь с меня, пидор! — орет Илай, заметив, как много внимания к нему приковано.

Внутри меня будто все замерзает и перестает функционировать. И вся моя энергия сейчас направлена на то, чтобы контролировать выражение лица.

Одди рядом со мной тоже замирает. Слово «пидор» словно эхом проносится над поверхностью озера, но оно задело только нас двоих.

Смеясь еще сильнее, Мика встает и помогает подняться Илаю.

— У тебя конкретный стояк, гомик поганый, — говорит Илай и отряхивает джинсы. Его лицо становится краснее, чем было.

Отвернувшись, я делаю вид, будто хочу всего лишь полюбоваться красивым видом, но краем глаза замечаю, что Одди уже готова голыми руками оторвать Илаю яйца. И винить ее не могу — я и сам в ужасе, что люди где-то еще продолжают употреблять такие слова.

Мика тем временем равнодушно отходит в сторону. Остальные парни подходят к нему, пока он поднимает валяющийся на земле пульт, и напряжение отступает так же легко, как разбиваются волны о скалистый берег.

— Отвратительно, — шепчет Одди. Она смотрит на меня, а я пытаюсь ей улыбнуться сквозь сдерживаемую ярость. Я сейчас подражаю Себастьяну и впервые понимаю его потрясающую фальшивую улыбку. У него большой опыт.

Отем встает и отряхивает сухую траву со своих джинсов.

— Думаю, нам нужно уйти.

— Ты в порядке? — сделав то же самое, спрашиваю я.

— Ага, — отвечает она. — Просто не моя тусовка. Зачем только Коул общается с этими мудаками?

Это тоже не моя тусовка. Я чувствую облегчение.

— Понятия не имею.

Мэнни идет за нами и пытается отговорить.

— Ребят, вы же только что приехали. Неужели не хотите устроить гонки этих машин?

— Я говорила Таннеру, что еще с утра неважно себя чувствую, — сочиняет Одди. — А сейчас стало хуже.

— Отвезу ее домой, — говорю я, пожав плечами, будто она тащит меня отсюда против воли. Но гонки дистанционно управляемых машинок плюс гомофобия — это все-таки не мое.

Проводив нас до машины, Мэнни останавливает меня, прежде чем я успеваю сесть за руль.

— Таннер, по поводу того, что сказал Илай…

По шее покалывающе проносится жар.

— А что он сказал?

— Ой, да ладно тебе, — смеется Мэнни и смотрит в сторону, словно говоря «Не заставляй меня повторять это вслух». — В общем, Илай идиот.

Я хочу скорее сесть в машину.

Это так странно.

И очень плохо.

Словно он знает обо мне. Но как он узнал?

Не любящий ходить вокруг да около, Мэнни поднимает солнцезащитные очки на голову и, смущенно прищурившись, смотрит на меня.

— Танн, подожди. Хочу, чтобы ты знал: у нас все окей, да? Я бы никогда не позволил, чтобы кто-то наговорил тебе всякого дерьма.

Я не сопротивляюсь, когда он притягивает меня в свои объятия, но при этом чувствую себя рядом с ним бессильным и маленьким. Где-то на задворках памяти пытаюсь найти, где и как успел выдать себя, и когда Мэнни понял, что мне нравятся парни. Но ничего подобного вспомнить не получается.

— Мэнни, приятель. Все окей. Я даже не понимаю, о чем ты.

Отстранившись, он смотрит на Отем, стоящую очень неподвижно. А потом снова поворачивается ко мне.

— Эй, ладно тогда, чувак. Извини. Я недопонял.