Экс. Дилогия (СИ) - Ганжа Павел Александрович - Страница 19

Перебрав множество колоний Федерации, одной доминирующей версии так и не выработали. А после того, как Саймон резонно заметил, что их могут выбросить на любой планете, в том числе и там, где сепаратистов только в кино видели, а войска колониальной пехоты пока не размещены, разговор быстро увял. Поскольку дальнейшее гадание стало представляться делом совершенно бесперспективным, ввиду немыслимого количества вариантов. Даже для общительных Рико и Власичека. Возможно, рекруты от безделья и скуки снова вернулись бы к обсуждению волнующего вопроса, но тут объявили посадку на челнок. Точнее, громкоговоритель пробулькал что-то невнятное, шлюзовая дверь с шипением открылась, а Васкес и еще несколько коллег-кураторов дурными голосами заблажили:

- Пошли!

- Вперед!

- Шевелись!

- На выход!

Пришлось починяться и идти.

Внутри челнок ничем не отличался от катера, на котором рекрутов доставили на орбиту. Аналогичный салон, кресла, отсутствие окон. На секунду Антону показалось, что их посадили на тот же самый борт, хотя, по идее, авиакатер должен был остаться на Земле. И что все это какая-то грандиозная мистификация: вместо гиперпрыжка, корабль покружил на орбите, а теперь рекрутов просто перевезут в другой лагерь. Или вообще не поднимался с космодрома, а имела место имитация старта, стыковки и прочего. Что-то вроде грандиозного виртуального симулятора. С эффектом полного присутствия. Еще немного, и Ветров уверился бы, что на нем тупо испытывают новый симулятор. Или, того хлеще, что окружающее - чрезвычайно реалистические галлюцинации, но, к счастью, заметил, что кресла малость отличаются по форме и обивке от сидений на земном катере. И этот челнок больше. Гораздо больше - впереди виделся следующий отсек, а ведь на земном катере был всего один салон.

Сразу отпустило...

Усадив рекрутов, Васкес и остальные кураторы быстренько смотались. Наверное, взяв пример с инструкторов учебного лагеря. Ройс со товарищи также по-тихому смылись. Очевидно, теперь пригляд за рекрутами, вместо кураторов, осуществляла парочка непонятных типов в серых комбинезонах без знаков различия. Типы прохаживались по борту, помогали разместить немудреную поклажу рекрутов в специальных кабинках, проверяли, пристегнуты ли ремни. То ли стюарды, то ли члены экипажа. Антон для себя решил, что это механики какие-нибудь, или еще кто, но не стюарды. Вряд ли стюарды на челноке для перевозки солдатни имеются.

Ряды кресел в начале отсека уже были заняты рекрутами из чужих учебных лагерей, и Ветров сел на первое попавшееся свободное место неподалеку от переборки (рядом расположился Саймон, чуть подальше - Раванелли и Власичек), пристегнулся и стал ждать, когда ближайший деятель в сером комбезе проверит у него ремни-застежки. Однако 'деятель в сером' не торопился - застрял впереди, ряда за три до места экса, непосредственно рядом с переборкой, о чем-то ругаясь с одним из бойцов.

- Тебе говорят - здесь не курят!

- Да не курит никто...

- А сигарета почему в руке?!

- Я объясняю - просто в пальцах катаю, успокаивает это меня.

- Ничего не знаю, запрещено!

- Да говорю же, курить не собираюсь, у меня и зажигалки-то с собой нет - она в кабинке.

- Убирай!

- Ну, будь человеком! Тут и так у вас едва потроха наружу не выворачивает, туши свет. А сигаретку в руке помнешь - полегче...

Это 'туши свет' что-то напомнило Антону. Подобные выражения он слышал только от одного человека. И хрипловатый голос показался знакомым.

- Ник?!

Хрипловатый голос умолк, послышалась возня.

- Нельзя расстегиваться!

- Убери грабли, дай взгляну.

- У нас отстыковка через пять минут!

- Я быстро...

Из-за стоящих впереди кресел вынырнула голова Ковальски:

- Антон, это ты что ли?

- Я! - Ветров поневоле улыбнулся. Встреча со старым приятелем показалась ему добрым знаком.

- Здорово, брат!

- Привет, Ник! Ты как тут оказался?

- Немедленно садись на место! - потерял терпение деятель в сером комбезе. - А то я капитана позову.

- Ладно, я сейчас, а то меня тут сейчас ремнем придушат, - посетовал Ковальски и исчез за массивными спинками кресел. Послышался невнятный бубнеж, в котором можно было различить лишь отдельные возгласы, типа 'дай поменять', 'капитана вызову', 'сигарету убрал', а спустя полминуты Ник плюхнулся на свободное место позади Антона и победно выдохнул:

- Разрешил пересесть.

'Серый комбез' с недовольной мордой проверил ремни-лямки у Ветрова и его товарищей и двинулся дальше по отсеку. А на панели загорелась надпись: 'Внимание, старт!'.

То ли у Антона уже привычка к транспортировке на челноке выработалась, то ли встреча с Ковальски подействовала, но полет экс перенес гораздо лучше, чем в первый раз. Хотя перенес - слишком громко сказано, скорее - время прошло незаметнее. И от невесомости не тошнило, и перегрузка, показалось, не столь сильно в кресло вдавливала. По меньшей мере, эти факторы не мешали общаться с Ником.

Наговорились эксы вволю. Оказалось, что на марш-броске Ковальски подхватил вирус какой-то экзотической лихорадки и угодил в госпиталь. Вместе с еще одним неудачником, упавшим в яму и заработавшим кучу переломов. В госпитале Ник провалялся несколько недель. Понятно, что дожидаться больных и травмированных никто не собирался, и рекрутов из учебного лагеря Ковальски давно отправили в действующие части, а Ника присоединили к другой группе новобранцев. Вот так он попал на тот же корабль, что и Антон. Учитывая, что приятелей Ковальски раскидали по гарнизонам на разных планетах (кроме переломанного неудачника, который 'загорал' в госпитале), а новыми по вполне объяснимым причинам (перелеты, гибернация и прочее) обзавестись было сложно, то встрече с Ветровым Ник обрадовался чрезвычайно. Он едва из штанов не выпрыгивал и весь путь до поверхности рот практически не закрывал. Рассказывал о лагере, о жизни в прежнем времени, травил байки, строил версии о том, куда их направляют. В общем, болтал больше, чем Раванелли. Тот, кстати, тоже попытался пару раз вступить в беседу, но потом уразумел, что сказать ему толком ничего не дадут и оставил эти поползновения, переключившись на третирование Власичека. Антону Ник тоже почти не оставлял 'пространства' для того, чтобы чем-то поделиться, удавалось лишь иногда вставить пару реплик в поток словоизвержения. А так приходилось отделываться 'хмыканиями', 'угуканиями' и прочими односложными возгласами. Впрочем, Ветров с пониманием отнесся к 'словесной диарее' Ковальски. Очевидно, последнее время у Ника было туго с общением. Вот и отрывается. И даже, удивительно, на любимую тему курева ни разу не съехал.

Ковальски иссяк ближе к приземлению. Вернее - к посадке, поскольку точку назначения рекрутам никто не объявил. Финальная 'контрольная' байка, рассказанная под аккомпанемент ревущих движков и приправленная нарастающей перегрузкой, видимо, и Нику показались лишней. И он умолк. Когда же челнок, пару раз содрогнувшись, замер, а шум двигателей начал стихать, Ковальски не спешил снова открывать фонтан словоизвержения. Наговорился, что ли?

Вообще, после посадки в отсеке было на удивление спокойно и тихо. Ковальски молчит, Раванелли - тоже, другие рекруты лишь изредка перебрасываются короткими негромкими репликами. Ни суеты, ни толкотни, ни ругани, ни команд. Прямо умилительная картина умиротворения. И не слышно криков типа: 'Встали!', 'Бегом на выход!', 'Шевелись, кому говорят!'. Правда, и кричать некому - ни сержантов, ни кураторов... Потому рекруты особо не спешили. Практически все сидели на местах, разве что ремни расстегнули. И дисциплинированно ждали 'начальство'.

Начальство не замедлило появиться. Не успели новобранцы заскучать, как в отсек проникла целая группа сержантов-федератов, которые тут же принялись командовать, устраивать переклички, сбивать в бойцов в группы и выводить из челнока. Антону поначалу почудилось, что сержантов целый взвод - не меньше, такую бурную деятельность они развили, но на поверку выяснилось - всего пятеро. Или аж пятеро - с какой точки зрения на это посмотреть.