Магия дружбы - Лазаренко Ирина - Страница 13

– А у кого-то из нас есть красные светляки?

– Светляки не бывают красными, – Бивилка посмотрела на него с укором. – Только золото и серебро. Иногда еще светлая зелень. Ты что, Кинфер?

– Плохо, – протянул эльф, – потому как за твоей спиной светятся две красные штуки.

Маги, пятясь и не сводя глаз с красных огоньков, сбились в кучу. Оль выставил перед собой щит и оглянулся на Бивилку.

– Что это такое?

Еще две пары огоньков появились справа и стали приближаться. Маги пятились. Щит плыл следом.

– Билка, – повторил Оль, – это чего?

– Да откуда мне знать?

– Ты же у нас самая ученая!

– Так меня не учили узнавать чудищ по блеску глаз!

Слева вынырнули еще шесть красных огоньков, покрупнее прочих.

– Может, резуны? – Под ногой Шадека громко хрустнула ветка, парень вздрогнул и добавил несколько слов шепотом.

– Резуны? – переспросил Кинфер и подхватил под локоть оступившуюся Умму.

– Ну эти, – смутился почему-то Шадек, – нетопыри-вампиры. Которые в лесах живут.

– Вампиры? В первый раз слышу о нетопырях-вампирах!

– Я ходил на расширенный курс живологии, – смутился Шадек.

– Резуны очень редкие, – влезла Бивилка. – Размножаются вяло, в Ортае их почти нет. Они больше в Даэли водятся…

– …как всякая прочая дрянь, – вставил Оль.

– …там условия для них лучше, сплошные леса. А в Ортае очень, очень мало резунов.

– И все они нынче здесь, да?

Под ногой Шадека снова хрустнуло, и парень опять вздрогнул.

Новые огоньки появлялись слева, справа и спереди. То одна, то другая пара рывками приближалась к магам.

– По-моему, пора бежать, – прошептала Умма и сжала пальцы Кинфера так, что он зашипел от боли.

Оль, сделав еще шаг назад, наступил ей на ногу.

– Пора, – согласился он.

Резуны будто бы только того и ждали, чтобы кинуться вперед.

Все смешалось – мелькание стволов, заполошенное дыхание, красноглазые тени слева и справа. Шарики света то слепили глаза, то путали тени, взмывая вверх. Засохшие иголки разъезжались под ногами, забивались в ботинки и кололи ноги.

Бежали маги так долго, что казалось, вот-вот должны выскочить с другой стороны многоверстового леса. В боку кололо, в груди стучало, дыхание перехватывало. А резуны и не думали отставать, казалось, что они держат скорость играючи. И не нападают лишь потому, что люди еще недостаточно вымотались и способны сопротивляться.

Когда впереди заблестела водная гладь, магам в первый вздох показалось, что это пелена пара над демоновым котлом, куда их сей вздох всей кучей сбросят.

Над озером расстилались рваные тонкие клоки тумана, меж ними блестела под луной вода. Берег вдавался в озеро длинной, в сотню шагов полосой, которая постепенно истончалась и заканчивалась каменистым островком с пологими берегами.

Запыхавшиеся маги добежали до островка и поняли, что дальше придется удирать вплавь. А потом сообразили: за ними больше не гонятся.

– Не хотят… вылезать из леса… – проговорил Оль.

Он стоял согнувшись, опершись руками на колени. Дышал хрипло, глубоко.

– А чего хотят? – Кинфер, отдуваясь, вытер лоб, откинул на спину длинные светлые волосы.

– Ждать? – стукнула зубами Бивилка. Она опиралась на руку Уммы и поджимала левую ногу.

– Чего ждать? Рассвета? – Умма заботливо поддерживала подругу, хотя сама пошатывалась.

В глубокой темной воде тяжело плюхнуло. Было видно, как разбежалась рябь.

Шадек огляделся. Островок выглядел совершенно беззащитным. Песчаная дорожка к лесу, два пологих каменистых берега, один отвесный. Несколько больших валунов и множество камней помельче. Пять молодых магов.

Пять магов, которые мало что видели в темноте, но которых из леса было видно очень хорошо.

– Мне кажется, – тихо сказал Шадек, – мы не убежали. Они загнали нас сюда.

Плюхнуло снова, уже громче. В мутном свете желтых шариков мелькнула над водой бледная, пучеглазая, почти человеческая голова. Вынырнула до половины объеденного носа и снова погрузилась в озеро.

– Утопарь, – обалдело прошептал Оль.

Заплюхало уже с двух сторон, там и сям под водой разбегалась рябь – не менее двух десятков существ быстро двигались от берегов озера к одинокому островку.

– Щиты! – сообразил Шадек. – Ставим щиты!

В длинном перечне опасных существ утопари занимали далеко не почетные места. Медлительную нежить с шаткими зубами и размягченными когтями можно было посчитать за угрозу только из вежливости: даже ребенок не станет дожидаться, пока вонючее месиво доплюхает до него и попытается зажевать насмерть.

Но если утопарей несколько десятков? И единственный путь к бегству занят летучими кровопийцами? К тому же молодые маги, зажатые на островке посреди ночного леса, прежде видели утопарей разве что на картинках.

Из тишины учебной комнаты нежить и, к примеру, драконы выглядели почти одинаково: все знали, что в Недре, самом северном крае Идориса, еще встречаются драконы, и все знали, что в Идорисе водятся утопари и другая нечисть. Но встречать эту самую нечисть ортайцам доводилось не так уж часто, а за городскими стенами о ней забывали вовсе.

– И что теперь? – Оль замкнул кольцо щитов последним полупрозрачным листом и обернулся к Шадеку.

Тот оглядел круг защитных ограждений – пять шагов в поперечнике, в середине – обескураженные маги – и честно признался:

– Не имею представления.

Первый утопарь, шатаясь, выбрался на берег. Был он на голову ниже взрослого мужчины и много тоньше, безволосый, сутулый, с большой головой. Серо-зеленая бескровная кожа мерзко блестела от воды и слизи.

С утробным ворчанием утопарь побрел к магам. Щитов словно и не заметил, пока не уперся в один из них. Уперся и продолжал брести, перебирая ногами на одном месте, пялился бессмысленными глазами на тех, кого не мог достать.

– Гадость, – сообщила Умма.

На берег выбрались еще три утопаря – в точности такие же, как первый. И сделали в точности то же, что и он.

– Щиты продавят, – шепнул Оль.

– Не продавят, – уверенно возразил Шадек.

Он стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за вылезающей на берег нежитью со спокойным интересом.

– Поспорим? – предложил Оль и отступил на полшага.

Щиты постепенно облепляли. Мутно-голодных глаз становилось все больше.

– Что ставишь? – поднял бровь Шадек. – Дедулин фолиант с гравюрами?

– Хе, чего захотел!

Постукивания лбов и рук сливались в непрерывную чавкающую дробь. Вокруг щитов нарос уже целый пласт нежити, а утопари все продолжали вылезать из озера.

– Я боюсь. – Умма обхватила плечи руками. – Боюсь и замерзла. Как вы можете спокойно смотреть на эту мерзость? И еще шутите.

– Я вовсе не спокоен, – возразил Оль. – Мне они тоже не нравятся.

– Да не проломят они щиты, – отмахнулся Шадек. – Потому как и не ломают. Поупираются мордами, да расползутся с рассветом. Расползутся же?

Умма села прямо на землю.

– Я до рассвета с ума свихнусь. И закоченею. Был бы тут хворост – мы бы развели огонь.

Бивилка, до сих пор потерянно молчавшая, вдруг оживилась, сделала шаг к щитам, отделявшим магов от монстров. Те оживились и ускорили движения. Девушка тихонько зашептала что-то, выделывая обеими руками сложные пассы, а потом перебросила Сеть над ближайшим щитом прямо на утопарей.

Монстры отпрыгнули с неожиданной ловкостью, захрипели. Остановились поодаль, глядя на медленно тающие ячейки.

– Они боятся огня! – воскликнул Шадек.

– Поразительно, правда? – буркнула Бивилка, продолжая быстро выплетать новые Сети и выбрасывать их за щиты.

Друзья принялись помогать. Утопари сначала неохотно пятились, а потом развернулись и побрели в воду, враз потеряв интерес к магам.

– Вернутся, негодяи, – прозвучал в наступившей тишине голос Кинфера, – отмокнут и вернутся.

– Щиты не будем убирать, – решил Шадек. – А хворост давайте поищем. Согреться и впрямь очень хочется!