Скользкая дорога (СИ) - "Ди Карт" - Страница 54

— Спасибо! А ты поправляйся! — Лукас оглянулся на врача, потом чмокнул женщину в щеку, махнул ей рукой и вышел из палаты.

Они с Сабриной провели остаток медового месяца, наслаждаясь каждой секундой вместе. В последний перед отлетом домой вечер они устроили себе ужин в маленьком валенсийском ресторанчике под открытым небом. Официант, узнав, что молодые люди заканчивают в Валенсии свое свадебное путешествие, сделал им комплимент от заведения — вкуснейшую паэлью с морепродуктами.

— О-о-о-о, а вот и несчастный к нам пожаловал! — с улыбкой встретил своего напарника Арманду. — Ну, рассказывай, как мучаешься?

— Да сам ты мучаешься! — отшутился Лукас. — Ты мне лучше про дело расскажи. Его прям совсем закрыли?

— Нет, наполовину только… Ну конечно же, совсем! Чему я рад, признаться, ведь это дело занозой у меня было. Пусть Миллер сама со своими ядрами разбирается. Давай лучше к нормальным делам. Пока ты был в отпуске, мне спустили большой материал по признакам уклонения от уплаты налогов бенефициара «Канала Два». Ты хорошо делаешь аналитику. Я тебе переслал всю первичку. Через неделю нужно твое мнение.

— Понял. Все сделаю. Слушай, я понимаю, что с делом уже все, но я тут в отпуске все пытался мозгами пораскинуть…

— Тоже мне, удивил! Будто я тебя плохо знаю! Но дело закрыто. Смирись.

— Нет, ты послушай! Палата усиленно следит за тем, чтобы судьи друг с другом не общались, поддерживая тем самым в них абсолютную беспристрастность к работе. Но если так подумать, то они все друг с другом связаны! У Видау и Тарьи Экман мужья — родные братья.

— У Видау нет мужа. Она же пояснила, что сто лет с ним в разводе!

— Так это не меняет положения дел! Отец Перре работал в том же архитектурном бюро, в котором сейчас работает высокий судья Мурао. Брат Перре — продюсер родителей Филиппа Мартинеза! Сплошные переплетения!

— Дружище, ты сам присутствовал на встречах с нашими аналитиками. Все это не новости. Эти обстоятельства были предметом проверки, которая ни к чему не привела. Если копнуть глубже, то уверен, что и мы с тобой в каком-то поколении повязаны были. Людей мало, мир тесен. Ничего удивительного. Тебе надо успокоиться. Решение принято.

— Ладно, — вздохнул Лукас. — Мне тут иглу надо прочитать, а у меня дома даже разъема под нее нет. Можно я в наш экспертный отдел схожу, их попрошу?

— Сходи, в чем проблема. Не пойму, зачем некоторые продолжают на иглах информацию хранить…

Когда Лукас пришел домой, он кинулся к жене и крепко прижал ее к себе.

— Лукас! — глухо сказала Сабрина, уткнувшаяся лицом в его грудь. — Что такое?

— Я просто очень соскучился по тебе! Весь день ждал, чтобы прийти домой и обнять тебя! Сабрина, я так сильно тебя люблю…

— Мой родной, я тоже по тебе соскучилась! Раздевайся и пойдем ужинать. Я сама еще не ела — тебя с работы ждала.

Сабрина и Лукас быстро вошли в рабочий ритм. Недели через полторы после возвращения из медового месяца оба были уже по горло в делах.

— Лукас, — спросила как-то за ужином Сабрина, — ты последние дни какой-то унылый. Все в порядке? На работе все хорошо?

— В целом, да. Знаешь, я думаю, мне надо будет на пару дней в командировку съездить.

— А надолго? И куда?

— Не надолго. В Париж. Обещаешь не скучать?

— Еще чего!

— Звучит двусмысленно!

Когда Лукас вернулся из командировки, то, не заезжая домой, прямиком отправился на работу.

«Арманду, — сказал он, войдя в кабинет, — мне срочно надо поговорить с тобой».

Глава 17

— Подождите, подождите, — с неуверенностью в голосе сказала федеральный судья Уилма Сальгадо, когда сидящий напротив нее прокурор Брасио завершил свой доклад, — вы это все серьезно?

— Ваша честь, — ответил прокурор, — я отдаю себе отчет в том, насколько смело это звучит, но факты никуда не денешь, согласитесь! У следствия нет иных вариантов. Безусловно, мы идем на определенный риск. И я обратился к вам за ордером в качестве крайней меры.

— Не могу не согласиться, прокурор, что факты налицо. Но то, о чем вы просите меня… Не уверена, что это в полной мере соответствует букве закона.

— Да, но это соответствует его духу! Ваша честь, у нас нет другого выхода.

— Прокурор, — тяжело вздохнув, сказала судья, — я удовлетворю ваше ходатайство. Но! Все, что сейчас звучало, не должно покинуть стены моего кабинета. Надеюсь, нет нужды объяснять, что на кону не только соблюдение закона, но и моя мантия.

— Нет нужды, совершенно верно, Ваша честь.

Через два дня все новостные издания охватила информационная лихорадка. Каждый канал считал своим долгом пригласить эксперта, чтобы прокомментировать произошедшее, и те с упоением выдвигали гипотезу за гипотезой, одну авторитетнее другой, несмотря на то, что следствие предоставило общественности минимум данных. «Если сообщенная органами следствия информация верна, — говорил один из экспертов, — то мы всерьез должны задуматься о судьбе самого института Суда Прошлого».

Полиция Сан-Паулу была атакована журналистами. Когда один из майоров получил вывих, пытаясь прорваться в отделение через армию облепивших проход репортеров, начальник полиции по согласованию с прокуратурой распорядился организовать пресс-конференцию, чтобы предоставить прессе тот объем информации, который не угрожал ходу дела.

— Капитан Тоцци! — услышал Арманду голос одного из журналистов, едва разобрав его во всеобщем галдеже. — Идет ли речь о предъявлении обвинения?

— Нет, никаких обвинений не предъявлено. Это сложная процедура, возможная только по санкции федерального суда.

— Но высокого судью задержали на основании ордера, выданного судом?

— Да, Четвертый окружной суд Сан-Паулу выдал следствию соответствующий ордер. Но я хочу еще раз подчеркнуть — высокому судье пока никаких обвинений не предъявляется.

— Откуда у следствия появилась информация о том, что высокий судья может быть причастен к неправосудной апелляции по делу Тима Кравица?

— Прежде всего, я должен повториться — никакой неправосудности апелляций никто пока не устанавливал. Речь идет лишь о фактах, которые следствие должно проверить. Отвечая на ваш вопрос, могу пояснить, что информацию нам предоставил свидетель.

— Может ли следствие назвать свидетеля?

— Персона свидетеля не составляет тайну. Речь идет о домработнице семьи Кравица и Джефферсон, госпоже Беранжер Пьярд.

— Какие именно показания этого свидетеля послужили основанием для задержания Филиппа Мартинеза?

— Госпожа Пьярд сообщила нам, что примерно за три недели до убийства с ней на связь вышел высокий судья Мартинез, который заплатил ей три миллиона долларов за то, чтобы та растворила латиоид в пище Тима Кравица.

— Как это связано со смертью жены Кравица, госпожи Стефани Джефферсон?

— По предварительной версии имела место ошибка — госпожа Джефферсон выпила кофе, предназначенный своему мужу.

— Какова судьба Беранжер Пьярд? Ей предъявлено обвинение в пособничестве или в совершении другого преступления?

— К госпоже Пьярд приставлена стража. Это все, что следствие может разгласить на данный момент.

— Известны ли мотивы поступка высокого судьи Мартинеза?

— По имеющейся у нас информации, которая в данный момент подвергается тщательной проверке, незадолго до всего произошедшего господину Мартинезу стало известно о том, что Тим Кравиц участвовал в формировании бюджетов медиакорпорации «Олл-ин-Олл Энтертейнмент» по цирковому направлению и что именно он вынудил Кристиана Перре, продюсера Тоби и Селест Мартинезов, поставить артистам условие о расторжении контракта только в обмен на серию шоу, последнее из которых закончилось трагической гибелью матери высокого судьи Мартинеза и тяжелой инвалидностью его отца. По предварительным данным, господин Кравиц высказывал недовольство запланированным бюджетом, утверждая, что сооружение башни по проекту неоправданно дорого, и через своих поставщиков обеспечил более дешевый аналог строительных материалов, в результате чего к последнему шоу башня просела, что шло вразрез с четкими расчетами артистов. Назначен ряд экспертиз, чтобы подтвердить или опровергнуть данное предположение. В этой связи следствие полагает, что Филипп Мартинез, руководствуясь мотивом мести, установил контакт с домработницей Стефани Джефферсон и убедил ее вступить с ним в преступный сговор. Когда высокий судья Мартинез понял, что его задумка пошла не по плану, и что латиоид приняла супруга Кравица, а не он сам, Филипп Мартинез заставил госпожу Пьярд свидетельствовать о том, что между супругами имели место ссоры, чтобы именно этот факт был впоследствии оценен как якобы мотив Кравица в совершении убийства своей жены. Господин Мартинез рассчитывал на то, что показания Пьярд приведут Тима Кравица сначала на скамью подсудимых, а затем, что вполне логично, и в Квадрат. Так и случилось. Дать нужные ему показания свидетелю не составило никакого труда, поскольку ссоры действительно были. Небеспристрастность Филиппа Мартинеза и, более того, откровенное желание смерти Тиму Кравицу, как полагает следствие, и послужили причиной того, что апелляция на смертный приговор господину Кравицу была проведена некорректно, что повлекло ошибочное окрашивание ядра и, соответственно, необоснованное приведение приговора в незамедлительное исполнение. На этом все, господа.