Туманный город (СИ) - Шульман Марина - Страница 10

Где же моё платье? По закону невезения оно оказалось в самом низу! Подумав, я решила сразу надеть его, чтобы не нести в руках.

Конечно, у меня имелась догадка, почему так произошло. Наверное, дядя Октавиус провёл подобную рокировку из-за того, что я была представлена заместителю мэра, но я решила не озвучивать эту версию вслух. Ребекка почувствовала, что я что-то недоговариваю, и заподозрила неладное.

– Да, действительно, никакой. Некоторые подлизы на всё пойдут, чтобы им доставались лучшие номера! – продолжила возмущаться двоюродная сестра и куда-то направилась.

Ругаться с ней ни желания, ни времени у меня не имелось, поэтому я просто молча натягивала на себя концертный наряд. Как обычно бывает при спешке, пальцы заплетались, и в итоге я застёгивала все пуговицы дольше, чем если бы не торопилась.

Когда я всё же оделась, то схватила накидку и бросилась к выходу, но не учла, что Ребекка стояла прямо у двери. Кружка выпала из её рук, и чай огромным неровным пятном разлился прямо по центру юбки моего платья.

Лишь я была готова списать произошедшее на свою неповоротливость, как заметила мимолётную хитрую улыбку кузины. Невероятно! Вот ведь проклятье!

– Ты подстроила это нарочно, – догадалась я. – Как ты могла? У меня сейчас нет другого подходящего платья!

– Нужно быть аккуратней, ты слишком неуклюжа, – фыркнула она, взяла своё пальто и вышла из комнаты.

В бессилии я рухнула на постель и зарыдала. Почему так произошло? Что я ей сделала? Прошло около пяти минут, прежде чем мой поток слёз иссяк.

Я поднялась с кровати и снова посмотрела на наряд. Может, всё не так плохо, как показалось на первый взгляд? Увы, огромное коричневое пятно на белом платье выглядело по-прежнему так отвратительно, что я хотела возобновить рыдания. И хотя мы вместе с мамой сшили его недавно, мне оно очень нравилось. Каждая оборочка, ленточка, деталь на нём была тщательно продумана. К тому же я верила, что оно приносит удачу на выступлениях.

К несчастью, мой второй наряд с утра было постиран и в данный момент сушился. О том, чтобы надеть обычное повседневное платье, и речи не могло идти. Но ведь мне нужно выступать на концерте, который начнётся через несколько минут!

Необходимо бежать к Розамунде, она наверняка найдёт выход из такой дурацкой ситуации. Я надела накидку, выскочила из комнаты и снова помчалась сломя голову. Кажется, спускаясь по лестнице вниз я снова обогнала и ненароком толкнула того же мужчину, впрочем, меня это ничуть не волновало – я срочно должна попасть в театр, чтобы не подвести труппу.

Представление уже должно было идти десять минут, когда я прибежала за кулисы и нашла Розамунду. Её зрачки расширились от ужаса:

– Куда ты запропастилась? Откуда это пятно?

– Ребекка облила меня чаем! Как быть? Я не могу выступать в таком платье.

Приёмная мать успокаивающе сказала:

– Не волнуйся, сейчас я найду в вещах платок, и мы сможем повязать его сверху.

С этими словами она ушла, а я оперлась на балку и пыталась отдышаться. Вокруг сновали артисты, уточняя порядок выступлений, из оркестровой ямы слышалось, как музыканты настраивали свои инструменты, дядюшка Октавиус давал последние указания. Внутри меня же билась единственная мысль: когда Розамунда найдёт платок?

И тут я увидела, что дядя Октавиус дал сигнал открывать занавес. Я не могла поверить собственным глазам, ведь так надеялась, что концерт пока не начнётся. Застыв в оцепенении, я смотрела, как дядя вышел в центр сцены и начал рассказывать о нашем театре зрителям.

– Добрый вечер, многоуважаемая публика! Как я рад вас здесь видеть. Извиняемся за небольшую задержку. «Театр Конрой» впервые прибыл в Туманный город, и, надеемся, порадует всех разнообразными номерами. А сейчас представляем вашему вниманию юную артистку Изабеллу Конрой, которая споёт для вас лирическую арию, – провозгласил он и жестом пригласил меня появиться.

Я качала головой и отказывалась выходить. Дядя же не понимал в чём дело. Пауза затягивалась. В последний раз обернувшись с надеждой назад, я не увидела Розамунду. Ничего другого не оставалось, как идти выступать. Не помня себя от стыда, я робко прошла на сцену. Нисколько не сомневаюсь, что уже в первые секунды моего нахождения там, даже когда я не успела развернуться к зрителям лицом, раздались смешки.

Эмилио взглянул на меня и взмахнул смычком. Заиграла музыка. Моё горло пересохло, а перед глазами как будто стояла пелена, поэтому я опустила их в пол. Ария, которую мне предстояло исполнять – весёлая песенка пастушки, гуляющей по лугам. Каким-то чудом я не пропустила вступление и начала петь. Так как я не успела как следует распеться, звуки, вылетавшие из моего рта, трудно было назвать мелодичными. Я волновалась из-за этой нелепой ситуации, хотелось всё бросить и убежать прямо в середине песни. Однако я знала, что так поступить нельзя. Дрожащим голосом я продолжала петь, а сама еле держалась в полуживом состоянии…

Потихоньку я начала приходить в себя и осмелилась взглянуть в зал. Весь театр оказался полон людей – горожан и фермеров, мужчин и женщин, взрослых и детей. Все они сидели довольно тихо, с каменными лицами и я не понимала их реакции на происходящее.

В первом ряду по центру я заметила важного мужчину лет пятидесяти. На нём красовался дорогой костюм с изысканной кружевной вставкой, который ещё чуток и лопнет по швам. По его виду я определила, что, скорее всего, это сам мэр города. Фернана нигде не было видно. Оно и понятно, вряд ли ему интересно наше скромное представление. Сбоку, среди стоящих людей, так как стульев хватило не всем, я обнаружила Кайю. Она улыбнулась и тем самым немного приободрила меня.

К величайшему облегчению невыносимый позор всё-таки закончился, и я молнией вылетела со сцены. За кулисами с платком стояла Розамунда. Я бросилась к ней в объятия и начала беззвучно рыдать. Дядя Октавиус не понял в чём дело, но поспешил объявлять следующий номер. Не занятые в нём артисты подошли узнать, что случилось.

– Я выступала с огромным пятном на платье, – жаловалась я им.

– Ничего не было заметно, – утешали они меня. – Люди же видят тебя в первый раз, откуда им знать, вдруг это такая особая расцветка ткани.

Но я не позволила заморочить себе голову – даже близорукому понятно, что на светлых платьях солисток не должно быть грязи. Ребекка же ходила мимо и игнорировала меня.

Однако, в дальнейшем все наши концертные номера прошли на «ура». Публика втянулась и подпевала, хохотала в смешных моментах и требовала многие выступления на бис. Особенно их впечатлили танцоры Теона и Джонатан. Мне тоже очень нравилось смотреть на них, я не уставала поражаться присущей им грации и эмоциональности. Как изящно они выражали в танце чувства, как были едины в звучании с музыкой!

В конце мне предстояло выступить ещё раз. К тому времени мы с мамой подсуетились и одолжили запасное платье у Анны. Розамунда помогла сделать красивую причёску – начесала мои волосы и уложила их красивыми волнами.

Осушив слёзы, я вышла на сцену совершенно другим человеком. Теперь я излучала уверенность. Чтобы реабилитироваться за первую арию, я постаралась показать себя и любовный романс во всей красе. Судя по вниманию зрителей, я чувствовала, что публике нравится моё исполнение, и это сильно вдохновляло меня, я вложила в пение всю душу.

Неожиданно я почувствовала на себе недобрый взгляд из зала. Я посмотрела во все стороны, но нигде не увидела того, от кого он мог бы исходить. Наверно, показалось, ведь я сильно перенервничала сегодня. Тем не менее странное ощущение не покидало меня до конца песни. Под оглушительное хлопанье и топанье ног я покинула сцену.

Когда мероприятие закончилось, толпа долго гудела и не хотела расходиться. Сторожу и его внуку стоило трудов разогнать посетителей.

Направляясь в гримёрку, я невольно услышала, как Ребекка спрашивала у матери, кому аплодировали больше – ей или мне. Это становилось просто невыносимым! Я побежала к дяде, чтобы поговорить с ним о происходящем. Как раз в тот момент он беседовал с мэром, зашедшим за кулисы. Оказывается, я точно вычислила его среди присутствующих.