Остров Тамбукту - Марчевский Марко - Страница 95

— И Арики был у них?

— И он тоже.

— Значит, это правда! — мрачно сказал молодой туземец. — Все говорят, что Арики остался у желтых дьяволов...

— Да, он остался у них, — подтвердил я.

— Ух! — стрельнул в него глазами туземец. — Предатель! Теперь гнев Дао падет на твою дряхлую голову. Идем! — И он пошел впереди, предупредив нас: — Смотрите! Если увидите на тропинке стрелу или копье, не прикасайтесь — они приносят смерть. Если лиана или ветка преграждают тропинку, не прикасайтесь к ним, потому что и они приносят смерть. Смотри, Андо! Видишь эту ирену? — И он показал на длинный ствол пальмы ротанг, который лежал поперек дороги, на высоте около метра от земли. — Она смертоносна. Смотри!

Он стал на четвереньки и ползком пролез под лианой, не коснувшись ее.

На тропинке находилось много таких смертоносных препятствий. Каждое из них было привязано топкой лианой, скрытой в буйной растительности. К другому концу лианы была прикреплена, скрытая в зелени, натянутая тетива с отравленной стрелой. Легкое прикосновение к воткнутому в землю копью или тонкой лиане, протянутой через тропинку, — и из леса вылетала отравленная стрела и вонзалась в тело.

«Японцам нелегко будет овладеть островом, — подумал я. — Они захватили только побережье около бухты и селение туземцев, но едва ли им удастся проникнуть вглубь острова, поскольку все тропинки усеяны такими хитро устроенными смертоносными препятствиями».

Тропинка вилась через густой лес, среди вековых деревьев и спускалась в глубокую лощину с обрывистыми скатами и обвалами, образовавшимися от проливных дождей. Но сейчас по узкому руслу протекал ручеек с кристально прозрачной водой. Мы утолили жажду и отдохнули, после начали подниматься на противоположный склон. Он был очень крутой, а тропинка шла прямо вверх, как по натянутой нитке, и мы были принуждены карабкаться, хватаясь за корни деревьев или за колья, забитые в землю специально для этой цели. И если бы наш проводник не показывал, который кол или корень опасны, мы, наверно, стали бы жертвой одной из отравленных стрел.

Арики задыхался от усталости. Он проклинал и меня, и Смита, и всех пакеги, хотя сам был виновен в несчастье, постигшем его.

III

Наконец мы вышли на маленькую, ровную поляну, поросшую молодой травой и усеянную красными, синими и желтыми цветами. Кругом возвышались огромные деревья джунглей, вершины которых терялись в безоблачном небе. В тени, прямо на мягкой траве расположилось человек сто туземцев в самых различных позах: одни сидели, поджав под себя ноги, с руками на коленях и тихо разговаривали, другие лежали на спине, заложив руки под голову, мечтательно уставившись в солнечное небо, третьи курили, лежа на животе. Боамбо сидел под баниановым деревом, окруженный пожилыми туземцами. Среди них был и Гахар. Все бежали от пуль и снарядов японцев, но тут чувствовали себя уверенно, зная, что скрытые в лесу отравленные стрелы и посты на тропинках, охраняют их от врагов.

Увидев меня, туземцы повскакали с мест и закричали:

— Андо! Андо!

— Наш Андо пришел!

— Иди сюда, Андо!

Я подошел к вождю. Он встретил меня с посветлевшим взглядом и широкой улыбкой, обрадованный моим неожиданным появлением.

— Ты жив, Андо! — воскликнул он и похлопал меня по спине. — А я уже думал, что желтые дьяволы убили тебя!..

— Я жив, тана Боамбо, желтые дьяволы послали меня к тебе. Нам нужно поговорить... А где Амбо?

— Вот я! — откликнулся сын вождя и, протолкавшись через толпу, подошел пожать мне руку над локтем.

— А Зинга? — спросил я.

— Зинга — с женщинами из нашего селения. Там и мать Дугао.

Он объяснил, что все женщины, дети и старцы, которые не могут метать копья, ушли в глубь джунглей. Там есть большая поляна, покрытая высокой травой аланг-аланг. У поляны протекает поток. Жители Букту, за исключением стрелков, устроили там свой стан.

Все уселись в тени, только Арики остался на опушке леса. Он закрыл лицо руками, словно не смел взглянуть на людей, которые еще вчера боялись его.

— Откуда взялась эта собака? — спросил меня Амбо, показав рукой на главного жреца. В его голосе звучала ненависть. Он не смог полюбить Арики даже и после того, как женился на его дочери.

Я рассказал о нашем споре с главным жрецом в его хижине, о том, как он решил сдаться японцам, как японцы заставили его выгребать из пирог воду и как он хотел, чтобы я отвел его к «желтому тана». Туземцы выслушали меня, возмущаясь изменой главного жреца. Они и раньше его не любили и подчинялись ему только из страха, а сейчас, когда в их глазах Арики был преступником, их охватил страшный гнев. Они были готовы расправиться с ним, но все же никто не поднял руку, все ждали, что скажет Боамбо.

— Арики сдался врагам, опозорил племя и семь поясов мудрости! — гневно крикнул вождь. — Великий совет выберет другого пуи-рара, а этого мы прогоним в джунгли к обезьянам.

— В джунгли! К обезьянам! — закричали со всех сторон.

Возмущение туземцев доказывало, что они твердо решили отделаться от ненавистного главного жреца.

— А ты зачем пошел к желтым дьяволам? — спросил меня Гахар.

— Я попал к желтым дьяволам не добровольно. Они захватили меня, прежде чем я успел скрыться в джунглях, и доставили па большую пирогу к их вождю.

— Слышите? — обернулся Гахар к туземцам. — Андо не сдался добровольно желтым дьяволам. Андо дрался вместе с нами против них. Андо наш.

— Наш! Наш! — закричали туземцы.

Меня спросили о Смите и Стерне. Я сообщил, что оба в плену у японцев.

— А как же ты бежал от желтых дьяволов? — спросил меня Гахар.

— Я не бежал, Гахар. Вождь желтых дьяволов сам меня послал к вам. Он хочет, чтобы вы сдались без боя.

— Сдаться без боя! Хе-хо! Этот желтый тана — большой дурак. Его стрелки заняли селение, но сюда они никогда не придут.

— Никогда! — подтвердил я. — Желтые дьяволы сильны, когда стреляют с больших пирог. Они сильны и тогда, когда сражаются на открытом месте, потому что у них есть много стрел, которые пускают молнии. Но в джунглях они беспомощны. Тут за каждым деревом их подкарауливает смерть. Желтый тана это знает и хочет вас провести.

— Он нас не проведет! — крикнул Боамбо. — Мы будем сражаться до последнего человека, но не сдадимся желтым дьяволам. Анге бу!

Он вынул из мешочка, висевшего у него на груди, трубку, набил ее желтыми листьями и закурил, чтобы немного успокоиться.

Глядя на туземцев, я подумал: «Эти люди любят свободу и свою землю и не отступят перед орудиями и пулеметами японцев. Этот маленький, но выносливый народ не погибнет, даже если будет побежден».

Боамбо приказал сорвать с бедер Арики семь поясов мудрости. Амбо как будто только этого и ждал: он бегом бросился к главному жрецу и заорал так, чтобы все слышали:

— Встань, собака! Снимай семь поясов мудрости! Поворачивайся! Ты не достоин их носить!

Главный жрец с трудом приподнялся, покорно снял пояса и подал их Амбо. Потом снова сел, не проронив ни слова.

Амбо вручил пояса отцу. Боамбо опоясался одним из них, другой дал Гахару, а остальные — пяти стрелкам с поручением отнести в пять селений племени и передать таутам. Каждый из поясов принадлежал одному из селений племени. Когда выбрали Арики пуи-рара, они отдали ему пояса и этим облекли его своим доверием. Арики злоупотребил этим доверием и теперь не имел права носить пояса. Они будут вручены тому, кого Великий Совет ренгати и таути изберет главным жрецом.

Несмотря на то, что Боамбо был вождем племени, в мирное время он не имел права отнять у Арики пояса и отстранить от должности. Это мог сделать только Великий Совет ренгати и таути. Но сейчас племя находилось в войне, вождь пользовался большими правами, чем в мирное время, и он воспользовался ими с такой решительностью, какой раньше никогда не проявлял. Это объяснялось тем, что измена, особенно во время войны, считается самым большим преступлением. Теперь слово оставалось за Великим Советом: одобрит ли он решение Боамбо и прогонит ли Арики в джунгли?