Остров Тамбукту - Марчевский Марко - Страница 28

— В горах? Я не согласен, — возразил Смит. — Нам не следует оставлять этот залив. Может быть, случайно здесь пройдет какой-нибудь пароход и увезет нас с этого дьявольского острова.

— И я не согласен менять залив и яхту на джунгли, — заявил капитан. — Это будет равносильно погребению.

Смит и Стерн были правы. Племя бома жило далеко от океана. Там не всегда имелась соленая морская вода, и приходилось есть ямс и таро бессольными. Не было и места где купаться: река, протекавшая вблизи селения, была маленькая, в ней нельзя было плавать. Океан — это другое дело. Кроме того, в один прекрасный день, мимо острова и вправду мог пройти пароход и отвезти нас в ближайший порт...

Лахо и его людей не было в устье реки, но кокосовые орехи были в условленном месте. Это обстоятельство мне показало, что они все еще надеются на мое возвращение к ним.

Смит зарядил ружье и пошел в лес. Скоро послышался выстрел, а немного позже — и другой. Смит вернулся торжествующий. Он убил двух птиц — гамрая и банкивскую курицу. Гамрай — очень крупная птица с черными и белыми перьями, а дикая курица, наоборот, меньше наших домашних кур, но очень красивая, с пестрым оперением.

— На этом острове можно жить, сэр, — сказал плантатор, обрадованный успехом, — лес кишит дичью. Очевидно, дикари не ходят на охоту.

— Ходят, — возразил я, — но копьями и стрелами трудно что-нибудь убить.

— Верно, — согласился плантатор. — Эта дикая курица живет в чаще и исчезает при малейшем шуме.

— Это все, что вам известно о ней? — спросил я.

— Нет, не все, — усмехнулся Смит.

— А что вы еще знаете?

— Знаю, что ее мясо очень вкусно, и вы сегодня в этом убедитесь. Разумеется, если Стерн согласится ее приготовить...

— И ничего больше?

— А что еще следует мне знать, сэр? — удивился Смит.

— Например, что она является прабабушкой наших кур, что сначала ее приручили в Индии за несколько тысяч лет до нашей эры и оттуда она распространилась по всему миру...

— А кто занес ее сюда, раз на остров не ступала нога белого человека? — спросил Смит. — Может быть, моряки Магеллана?

— Не думаю. Моряки Магеллана не занимались птицеводством. Предполагаю, что банкивская курица так же, как и много других животных и птиц, водится здесь еще с тех времен, когда этот остров был соединен с Африкой и Индией.

— С Африкой и Индией? — изумился плантатор. — Разве эти два континента некогда были соединены?

— Да, — подтвердил я. — Африка была соединена не только с Индией, но и с Америкой. Но в течение миллионов лет волны сделали свою разрушительную работу, постепенно размыли часть суши, а другая ее часть потонула в море. Вы ничего не слышали об Атлантиде?

— Слышал, — сказал Смит, — но что именно, не помню.

— Атлантида простиралась в Атлантическом океане от двенадцатого до сорокового градуса северной широты. Древний философ Платон пишет, что на этой обширной земле жил воинственный и храбрый народ — атланты. Они воевали с древними эллинами и доходили до самого Египта. Но однажды наступило бедствие — страшное землетрясение и наводнения уничтожили Атлантиду за один день и одну ночь. Над водой сейчас возвышаются только самые высокие ее вершины — нынешние Азорские и Каролинские острова, Мадейра и Зеленый мыс. Ученые как Ориген, Порфир, Ямблик, Гумбольдт и другие отрицают существование Атлантиды, но Плиний, Атлан, Эпгель, Турнафор, Бюффон признают его. И если мы примем, что Платон и другие правы, мы должны согласиться с тем, что потонувшая Атлантида некогда связывала Африку с Америкой. Предполагают, что существовала суша, связывавшая в древности Южную Африку с Индией и потонувшая, как и Атлантида. Может быть, наш остров является частью этой потонувшей суши.

— Мы очень далеко забрались, — снисходительно усмехнулся Смит. — От обыкновенной курицы к потонувшему континенту. Относительно Атлантиды — это что, сказка или наука?

— Предположения пауки, сэр.

— Я верю в науку, — заявил Смит, — но не в ее предположения. А это что за птица?

— Это гамрай, из породы птиц носорогов, — ответил я. — Вы видите ее крепкий крючковатый клюв? Гамрай может им убить человека, если клюнет его в голову.

— Опасная птица! — воскликнул капитан. — А чем она питается? Надеюсь, не человеческим мясом?

— Разумеется, нет. Она не очень разборчива, питается плодами и мелкими животными. Но знаете, что самое интересное? Она похожа на старых феодалов, которые запирали своих жен в замках, огороженных крепостными стенами.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами капитан.

— А вот я вам объясню, — обернулся я к Стерну, так как Смит меня не слушал. Он присел на корточки около гамрая и рассматривал его оперение. — Самка находит удобное жилище в дупле какого-нибудь высохшего дерева, выщипывает собственные мягкие перья и пух и делает из них гнездо, сносит пять-шесть яиц и садится их высиживать, а самец замуровывает ее глиной, оставляя только маленькое отверстие, через которое он ее кормит.

— Неужели? — удивился капитан. — А почему же он ее замуровывает? Полагаю, не из ревности, подобно феодалам?

— Чтобы предохранить ее от врагов. Самка остается замурованной, пока птенцы не вылупятся и покроются пухом. После этого самец выковыривает клювом глину и прогуливает свою семью по деревьям.

— Но, должен признать, — вмешался Смит, — что мясо птиц носорогов немного жилистое. Прежде чем его жарить, его нужно завернуть в листья дынного дерева.

До полудня никто из племени бома не появился. Мы выкупались, наелись и улеглись в тени. Смит и Стерн сейчас же заснули, а мне что-то не спалось. Я пошел на берег, сел в тени одного дерева и задумался. И в самом деле, странная штука жизнь! Играет мной, как волны играют лодкой без гребца. Я сам себе не господин, не могу делать, что хочу и жить так, как мне нравится. Я принужден скитаться по свету, искать работу за тысячи километров от родных краев, в чужих неведомых странах, вдали от родных и близких. Где я был год тому назад? Или месяц назад? Есть люди, которые путешествуют по свету с чековой книжкой в кармане, получают деньги из банков и живут в свое удовольствие. И все же их жизнь не усеяна розами. Они пресыщены и скучают. Они напоминают пекаря, который каждый день печет сотни хлебов, хотя для утоления голода ему достаточно одного, или повара, который приготовляет целые котлы пищи и поэтому насилу съедает свою порцию. А голодному все вкусно. Наевшись сегодня, он начинает думать о завтрашнем дне...

Туземцы не пришли и во второй половине дня. Я решил оставить для них три пустых консервных банки и принесенный мною для них ситец и развесил их на дереве рядом с кокосовыми орехами.

— Давайте возьмем орехи, — предложил Смит.

— Не надо, — возразил я. — На яхте их достаточно.

— Торговля есть торговля, сэр, — настаивал Смит.

Но я решительно воспротивился.

— Эти люди кормили меня шесть месяцев, сэр, — сказал я. — Они безусловно заслуживают кусок ситца и несколько пустых консервных банок.

Я ожидал, что Смит скажет: «Устраивает поминки на чужой счет!», но он ничего не сказал.

III

Однажды в маленькую бухту пришли человек двадцать туземцев и возбужденно разговаривая, начали стаскивать пироги в воду. Между ними был и Гахар. И он, как другие, громко кричал, даже распоряжался, отдавая приказания. На мой вопрос: куда это они собираются, он, с горящими глазами, предложил мне:

— Поезжай с нами! Мы собираемся ловить марангу[11].

— Это не опасно?

— Поезжай, увидишь.

Я сел в пирогу моего старого друга, и мы поплыли по направлению к большому заливу.

Невдалеке от Скалы Ветров, как туземцы называют сушу, которая далеко врезывается в океан, находился большой коралловый риф[12]. Во время прилива вода его заливала, а при отливе риф выступал из воды и был похож на небольшой остров. Сейчас наступил прилив, и он был залит водой. Приблизившись к рифу, пироги рассыпались в разные стороны. Туземцы гребли медленно и пристально всматривались в темно-зеленую поверхность рифа, покрытого сочными водорослями — любимой пищей морских черепах. Теперь пироги туземцев рыскали вокруг рифа в поисках этих животных. И действительно, не прошло много времени, и с одной из пирог послышались громкие крики: