Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ) - Странник Стелла - Страница 66

— Не знаю... — жалобно протянула она.

— Вот-вот, я так и думал! Он рассказал об иранских элементах в припонтийских греческих надписях! Так что видишь теперь, какая связь между Российской империей, Германией, Грецией и Персией...

— Ладно вам на ученые темы вести разговоры! — наконец-то дождалась небольшой паузы и вставила свое слово Любовь Ильинична. — А что будете делать в поезде?

— Разговаривать и... книжки читать! —нашлась Вера. — Да, пап? А мы на поезде поедем?

— Можно и на корабле! А лучше — на воздушном шаре! Или хочешь — на дирижабле! — пошутил он.

И все рассмеялись.

***

До поездки в Персию оставалось три дня, и они текли ровно и медленно. Так медленно, как будто бы не до конца завели граммофон, а пластинку уже поставили. И вот она издает протяжные звуки, потому что потихоньку крутится, а надо бы — раза в два быстрее. Вера успела уже по третьему кругу перебрать гардероб и по два раза прогуляться к модистке Аннет и еще в один небольшой галантерейный магазинчик. Но все это — мелочи по сравнению с тем, что ей повезло по-крупному! Вот уж удача так удача! Кто главный законодатель моды? Да, конечно же, Поль Пуаре! Знаменитый Пуаре, «прогремевший» на всю планету своей коллекцией «Тысяча и одна ночь» и женскими брюками и юбками-брюками! И Вера попала на его показ моделей! Что касается «мужских предметов гардероба» — не очень-то кто и воспринимал их серьезно. Но вот все остальное... Например, слегка укороченная, не до пола, а до подъема ноги — «юбка-юла». С завышенной талией, широкими бедрами и драпировкой, но — узкая у щиколоток. Нравились Вере модели с накидками на платья и наряды со шлейфом... В них чувствуешь себя балериной и поэтессой одновременно! Хочется и танцевать, и декламировать стихи! Как здорово, что «главный модный диктатор» решился на мировое турне и осчастливил и санкт-петербургских дам!

Несколько раз в эти дни Вера открывала «Графиню Рудольштадт». И зачем, если эту книгу уже давно прочитала? Хотелось погрузиться в мистическую атмосферу романа и поразмышлять о любви и о служении обществу, чтобы сделать выбор. Действительно, а что важнее? Потом с шумом захлопывала тяжелую картонную обложку и начинала просматривать, опять же — в который раз — «Известия Императорской Археологической комиссии», тот самый номер, в котором рассказывалось об иранских элементах в припонтийских греческих надписях.

«Гром среди ясного неба» грянул за день до поездки, а точнее, вечером, когда Валерий Петрович получил корреспонденцию из Афин. В большом бумажном конверте находилась программа предстоящего симпозиума с некоторыми корректировками. Тут же лежал проспект с достопримечательностями Тегерана и... свежий номер издания Немецкого Археологического Общества в Афинах. Поначалу этой газетке он не придал особого значения, просто положил ее на столик для корреспонденций. А сам сидел в кресле и разглядывал виды столицы Персии. Вот городские стены со ста четырнадцатью (по числу сур Корана!) орудийными башнями, вот усыпальница родоначальника династии Сеида-Хамзы, а это — Мраморный дворец и Шахская мечеть...

— Что там? — прозвенел голосок Веры. — А-а-а... картинки разглядываешь? Это из Тегерана?

— Фото Тегерана. Но получил из Афин.

— Ну надо же! Даже из Афин! — она автоматически взяла в руки лежавший на столике вестник и развернула его. — Боже! Папа! Что это?

— Это? Вестник нашего общества! А что не так?

— Да здесь фото Николя! Посреди какой-то статьи...

— Не может быть! — Валерий Петрович резко бросил проспект и выхватил из ее рук газету.

— Переведи, пап... это на немецком... — еле слышно проговорила она.

В свете последних событий Вера не ожидала от публикации приятного. А ведь когда Павел сообщил ей о краже какого-то камня и... кажется, еще и о бегстве Арбенина именно в Германию, она восприняла это как язвительный пассаж, не более. Сердце сжалось в комочек загнанным зверьком, и Вера тихонько присела на пуфик.

Отец пробежал глазами по тексту, а потом начал его переводить, останавливаясь кое-где, чтобы подобрать более точное значение слова. Некоторые обороты речи напоминали русские фразеологизмы — чувствовалось, что автор не зациклился на научном стиле и попытался сделать свой слог более раскрепощенным. С другой стороны, бросалась в глаза связь автора с наукой. Если бы статью написал журналист, навряд ли он стал бы вставлять в текст географические и археологические термины.

Некто Алексей Павлов, назвавшийся «русским эмигрантом», с долей скептицизма и даже — саркастичности — рассказывал о вызывающем инциденте в научных кругах Санкт-Петербурга. В качестве примера он приводил тот самый факт, когда преподаватель физической географии Императорского университета «был уличен во время экспедиции на Урал в краже ценного камня — амазонита». Но главное — тот якобы еще до поездки «активно сотрудничал с немецкими службами и, собрав ценный материал, бежал в Германию». Автор предостерегал добропорядочных немецких исследователей от возможных ошибок в случае контакта с этим «авантюристом», к тому же, не лишенным «революционных воззрений».

— Папа... — простонала Вера. — Да что же это? Какой-то бред! Я ведь и не воспринимала серьезно...

— Подожди! Так ты уже знала об этом? — насторожился он. — И ничего не сказала мне?

— А что я буду рассказывать, если думала — Павел сказал мне об этом из ревности... Он ведь сделал мне предложение и я... сначала... сказала «да», ну, а потом — отказала...

— Ах вот оно что, дочка... — Валерий Петрович задумался. — Это очень серьезно! Даже не представляешь, насколько серьезно!

Он положил газету на столик и начал сосредоточенно всматриваться в какую-то точку на белой стене. Вера молчала.

— А представь, если бы Арбенин был моим зятем! Считай, улетела бы в тартарары карьера!

— Подожди, папа, не о том ты сейчас говоришь! При чем здесь твоя карьера? На нее никто и не покушается! Николя оклеветали — вот что главное! И ему нужно помочь! А таким «обличителям» я не верю! Это явно Павел! Его почерк!

— Так здесь же написано, что есть свидетели кражи! Причем, все члены экспедиции!

— Мало ли что написано! — не сдавалась Вера. — Не верю — и все! Да... кстати... — она шмыгнула носом. — Так мы едем завтра или нет?

— Мы едем, если даже начнется всемирный потоп! Да, и прости меня... что это я о карьере... Плюнуть на нее — да и все дела! А? Верусик?

***

А ночью действительно начался «всемирный потоп»! Дождь безудержно хлестал по стеклам, плевался огненными стрелами и громыхал в свои литавры. Вера долго не могла уснуть. Вот так всегда, когда переизбыток информации! На душе лежал тяжелый камень. И тут... где-то в закоулках сознания, появилась настойчивая мысль: нужно ехать! Этот вояж повернет ее судьбу! Радужная мысль начала обрастать крыльями, вытесняя из души всю горечь, весь негатив.

Дальняя дорога в дождь — к удаче! Да! Именно так!

Глава 36.

Подвода остановилась. Арбенин спрыгнул на проселочную дорогу, уже подсохшую после дождя, и помог осторожно сползти Сибирцеву, а затем и Сиротину. По обеим сторонам развилки стояла густая трава — видно, некому было заниматься этой землей, а дальше зеленел лес. Дорога на Анисимовское была чуть поуже и не такая накатанная, ясно, что деревня совсем маленькая.

— Спасибо, Василий! — поблагодарил его Арбенин. — Очень нам помог!

— Как не помочь? — в голосе паренька, однако, не было особой радости. Видно, такие молчаливые попутчики совсем ему не по душе. Другие бы анекдотические случаи рассказали, а эти... Всю дорогу то слова не проронили, а то бубнили себе что-то под нос. — Дорога прямая, не заблудитесь. Как раз до Чердыни к сумеркам и дойдете. А вот эта тропа... видите, по краю леса она вьется? По ней здесь совсем близко...

И тут он решил на прощание подшутить над ними:

— Так вы действительно искали в наших краях древние поселения? Тогда вам и нужно блуждать почаще по таким тропам!