Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Карлов Борис - Страница 26

10

Проснувшись однажды в середине дня, Петя услышал голоса. С перепугу он еще глубже зарылся в вату и осторожно, через щелочки заплывших глаз, начал следить за происходящим.

Комнату заполнили взявшиеся как всегда непонятно откуда достоинства и недостатки. А поскольку места здесь было не так уж много, все они приняли более подходящие для случая размеры. Печка была не больше кирпича и стояла у самой клетки; она потрескивала тлеющими в топке дровами и чавкала кипящими на ней кастрюлями. От нее шел такой жар, что Петя взмок от пота, но все-таки сглотнул слюну, невольно принюхиваясь к настоящей горячей пище. Вот уже две недели он не ел ничего кроме сырой крупы. Гусак был величиной с обыкновенного гусака, а «Чингисхан» — с лесную гадюку. Луч света пристроился на иконке в углу комнаты. Джокер усох до размеров крошечной мартышки и болтался, свесив ножки, на перекладинах люстры. Маленькие «Генсек», «Помпадур» и монашка стояли словно игрушечные на книжной полке. Молоток, коньяк и блюдо со студнем парили прямо в воздухе. Только двое — «Сократ» и «д'Артаньян» — имели свою нормальную величину и сидели в креслах, которых до того в комнате не было.

Тем временем проснувшийся хомяк совершенно невозмутимо принялся за свой четвертый завтрак. Он вел себя так, будто в комнате по-прежнему никого не было… или, в комнате действительно никого не было?..

— Тише, тише, он уже не спит! — зашептал студень и заколыхался.

— Тем лучше, если не спит, — негодующе заявил «д'Артаньян». -Пусть послушает, если его мозги еще не окончательно заплыли жиром.

— Ну зачем же так… — прошептала монашка.

— Парень заслуживает хорошей порки! — громко отчеканил молоток.

— Запорроть, запорроть, — прошипел «Чингисхан».

— Господа, не будем заострять внимание на этом эпизоде, продолжим игру, — предложил молоток. — Это очко, разумеется, снова не в нашу пользу. Следует это признать.

— Признать… — печальным эхом отозвался луч света.

— Что за тон! — прицепилась вдруг к молотку «Помпадур». — Вы будто делаете нам одолжение. Эй, вы, господин двуличие, — обратилась она к висящему на люстре джокеру. — Если уж вы порываетесь быть председателем, просто объявите счет три-ноль в нашу пользу. Мы не нуждаемся ни в чьих дурацких комментариях.

— Бекеша в электричке, — сообщил джокер с люстры.

— Господин генеральный секретарь, — обратилась «Помпадур» к глупости, — вы со мною согласны?

Жаба-референт быстро подсунула «Генсеку» бумажку с текстом. Тот нацепил очки и стал читать:

— Я вот что хочу заметить, товарищи. Тут вот некоторые горячие головы осуждают поведение товарища пионэра. Подчас распространяются даже клеветнические измышления о том, что он якобы только и делал, что ел, да спал… Но кто вам дал право, господа хорошие, делать столь непозволительно скороспелые выводы? Как знать, может быть именно в эти часы и дни в черепной коробке у товарища пионэра происходила как никогда мощная работа мысли. Работа, товарищи, а не то, в чем иные господа пытаются нас уверить!..

«Сократ» вдруг захохотал, а «Помпадур» сообразила, наконец, с опозданием, что «Генсек» все перепутал, и его понесло не в ту сторону. Брызгая слюной, она злобно зашептала на него:

— Да замолчите же вы, идиот!

«Генсек» удивленно замолчал, глядя на нее. Жаба-референт привычно захлопнула ему рот и вытерла слюни.

— Нет-нет, пускай продолжает! — потребовал «д'Артаньян».

— Молчать!! — завопил гусак. — Это подло!

— Что вы сказали?! — мушкетер выхватил шпагу. — Вы только что назвали меня подлецом? Защищайтесь!..

— Да! Да! Подлец! — наскочил на него гусак и внезапно приставил к его животу дуэльный пистолет.

Кое-как их растащили.

— Бекеша в метро едет, — пропищал джокер с люстры.

— Ах ты боже мой! — ласково захлопотала печка. — Надо же успеть мальчонку накормить! Мальчонка бедный изголодался! Как это можно, на сырой крупе и воде!..

И она стала просовывать через прутья решетки миски с наваристыми щами, кашами, котлеты, соления, ватрушки…

Но Петя уже совсем не хотел есть. Его ватная голова пыталась осмыслить происходящее и он с нетерпением дожидался, чем кончится для него непонятный спор между достоинствами и недостатками.

— Что за глупости, уберите ваши дурацкие кастрюли, — раздраженно потребовала «Помпадур». Из-за близости печки она вся вспотела, пудра на ее лице свалялась катышками и сыпалась, когда она начинала энергично обмахиваться веером. — И вообще, остыньте немедленно, в комнате и без вас слишком душно.

Снедь растаяла в воздухе, печка перестала топиться и обиженно притихла.

— Господа, пора заканчивать, — объявил джокер, обратился в лист бумаги и спорхнул с люстры. «РЕЗОЛЮЦИЯ» успел прочитать Петя мелькнувший заголовок.

А уже в следующее мгновение джокер стоял перед мольбертом, манерно откинув голову и прищурив один глаз. На нем были блуза, бант и берет, в одной руке он держал кисть, в другой — палитру. В два счета он набросал портрет Пети Огонькова на фоне бескрайней колосящейся нивы, отскочил, внимательно оглядел свое творение, неудовлетворенно поморщился, разорвал холст в клочки и бросил во вспыхнувший перед ним на мгновение горящий камин.

— Нет, нет, не то… — проговорил он сокрушенно. — Все не то. Истекшие две недели слишком бездарны для того, чтобы иметь право на существование.

— Господа! — обратился он к присутствовавшим. — Господа, я предлагаю вернуть фишку на четырнадцатую позицию.

«Какую еще фишку, — подумал Петя, — о чем он говорит?»

— Что вы имеете ввиду? — настороженно поинтересовалась «Помпадур». -Вы предлагаете совсем не засчитывать третий кон?

Недостатки заволновались и зашумели. Джокер обернулся в безликую каплю-чиновника и зазвенел в председательский колокольчик:

— Господа, вы неправильно меня поняли, третье очко засчитано и не обсуждается!

Недостатки притихли, джокер принял свой обычный вид.

— Я только предлагаю, — продолжил он, — вернуться на четырнадцатую позицию и продолжить игру со счетом «три-ноль».

— Не возражаю, — пробасил «Сократ», и все остальные, каждый по-своему, выразили свое одобрение или безразличие к такому решению. Только обиженная печка все ворчала: «Вот еще фокусы, все сначала, все им неймется, а мальчонка две недели не ел горячего…»

— Бекетов у подъезда, — шепотом сообщил джокер и вдруг завопил что есть мочи: — А теперь — дискотека!!!

В ту же секунду из стен-колонок ударила музыка «рок», все затряслось, завибрировало в бешенном танце. Молоток и коньяк запрыгали, застучали по полу «шейк»; мушкетер взял за талию и прижал к себе стыдливую монашку; печка, студень и «Помпадур» закружили хоровод; луч света зачертил пронзительные паутины зигзагов; «Генсек» солидно двигался, прищелкивая пальцами; «Чингисхан» волнообразно извивался, словно одурманенный наркотиками, прикрыв глаза; гусак, сменивший чиновничий мундирчик на украинскую косоворотку, лихо отплясывал гопака; «Сократ», не поднимаясь с кресла, притоптывал сандалией, что-то выкрикивал и хлопал в ладоши.

Столь шумная вакханалия, способная вызвать панику во всем доме, а то и в квартале, продолжалась не больше минуты: проводку где-то замкнуло, из гигантских колонок пошел едкий дым, стало тихо, и в этой тишине во входной двери защелкал замок.

Словно застигнутые на запрещенной вечеринке школьники, достоинства и недостатки замерли в разных позах, испуганно глядя друг на друга.

— Пора сматываться, мальчики и девочки, — сказал джокер.

Достоинства и недостатки, отталкивая друг друга, смешались в кучу, зависли в воздухе, и их всех, словно дымок, затянуло в настенные часы, стрелки которых начали вдруг вращаться в обратную сторону, все быстрее и быстрее…

Залетавший последним «д'Артаньян» кончиком шпаги растворил дверцу клетки, и Петю тоже затянуло в часы, закрутило в шестернях, завертело куда-то в черную воронку, и он потерял сознание.