Да здравствует Государь! (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 29

За окном дождь. Разверзлись небесные хляби, и вниз летят ведра воды, лоханки воды… озера серой воды, которые падают прямо под окном императорской спальни. В голове у Елены ленивые мысли:.

«Не хочу просыпаться. Да и есть ли вообще смысл вставать по утрам с постели? Не лучше ли лежать вот так под теплым одеялом и ждать, пока принесут обед? Тем более что идет дождь. Нет, не буду вставать. Георгий все равно будет после обеда, с утра умчался смотреть верфи на предмет строительства какого-то крейсера.» Увы, вбитая с детства привычка все-таки заставляет вылезти Елену из постели, и холод, терзающий кожу, с не меньшей жестокостью расправляется со всеми игривыми фантазиями. Она выпивает чашечку чая с пирожным, надевает рубашку мужа и забирается с ногами в уютное кресле с журналом мод в руках.

Только мерный стук дождя по оконным рамам.

Этот день создан для одиночества.

Она подходит к окну и разглядывать снующие внизу зонтики, даже не отдавая отчета, зачем ей это нужно. Возвращается в кресло, и в голову приходит мысль, что в унылый дождливый день девушке просто не обойтись без мужчины, к которому можно было бы прижаться, чтобы почувствовать его тепло. Надо быстро выпить обжигающий чаек и устроиться в кресле с книгой. Ее охватывает чувство покинутости. Елена закрывает книгу и идет к окну считать зонтики. Внизу пробегает компания под черными зонтиками. Потом топают два зеленых, а потом опять черные, черные.

Сзади тихо открывается дверь и она не успевает ничего сказать, поскольку Георгий с совершенно счастливым видом заключает ее в объятия.

— Маленькая моя, я чувствовал как тебе одиноко….

Ты быстро вернулся, я так рада, — Елена чувствует что его шаловливые пальцы проникли под рубашку.

А там нечего смотреть, — хмурится муж, — они выставили 200 тонн вместо 2 тысяч тонн металла по графику. Мне надоело и я прекратил постройку. Пусть строят что могут — канонерки, на большее пока проекта нет не замахиваются. Жаль конечно, но даст бог наверстаем. У страны есть более важные задачи чем дергать британского льва за усы, а у меня вообще сейчас другие желания. В глазах Георгия мелькнула страсть.

Наконец то он вернулся, — в Елене вспыхивает желание. Рядом горячее мужское тело к которому можно прижаться. Его ладони хозяйничали на ее теле.

Подхватив с кресла Георгий относит ее на кровать.

В вихре поцелуев Елена лежа на спине, закрыв глаза, наслаждается собственной покорностью.

Касания тела, губы захватывают в плен мочку уха. Ее дыхание сбивается и ресницы дрожат.

Георгий медленно перемещается губами от одной чувственной точки Елены к другой. Пальцы оглаживают грудь, целуют ухо, шею. По коже сыплются мурашки, по ее телу проходит легкая дрожь. Она быстро возбуждается до такой степени, что двигает бедрами, стараясь принять в себя напряженный член.

Но он не торопиться с главным, доводя ее до грани руками. Елена обхватывает его бедра ногами и пытается вынудить его войти.

Он сближается, проникая чуть-чуть и выходит. И еще раз, влаги становится больше, с каждым разом он входит глубже.

Наконец он входит до упора. Жар возникает снизу и плавно, жидким серебром, охватывает Елену полностью. Перед глазами плывет, дыхание затрудняется.

Запах любви скрадывает все остальное. Она сомкнула руки на мужской спине, движениями бедер говоря только об одном: глубже, быстрее, сильнее, ярче!

Георгий перевернулся на спину, Елена не давая ему полностью выйти, тут же оказалась сверху. Секунду дрожала от сладости на пике удовольствия. Затем возложила его ладони себе на грудь, чуть прижимая затвердевшие соски. Задвигала бедрами, при каждом движении сильно сжимая мышцы.

Темп вновь ускорялся и ее стоны стали громче и резче.

К запаху секса теперь примешивался и запах женского пота — насквозь пропитанный гормонами и страстью.

Когда темп достиг максимума, стоны превратились в сплошной крик, крик птицы, взлетающей от безумного удовольствия к звездам. По телу Елены пробегала дрожь, пальцы сжимались в кулаки, сминая простыню.

И вновь подступающий пик стер все на свете. Любовь стала быстрой, жесткой, беспощадной. Она вскидывала лицо к потолку, закусив от удовольствия губу. Сердце тяжело колотилось, возбуждение захлестывало все сильнее.

Облегчение, усталость и пожар смяло ее мир, делая никчемным все, кроме ее и Его..

От долгожданного опустошения в ушах звенит, а пульсация стихает, оканчиваясь чувственной судорогой.

Движения становятся медленней, пока не затихают вовсе. В бессилии Елена сворачивается в мужских объятиях благодарной кошечкой.

И под шелест дождя за окнами они молчат, слушая лишь затихающее дыхание друг друга и умиротворяющий бой сердец.

Но самое приятное для Елены было просто лежать рядом и чувствовать нежность.

Нежность ведь бывает разной.

Чувство восторга, которое переполняет, когда даришь ласки дорогому человеку, словно растворяясь в нем. Наблюдать за переменами в лице. За сбившимся дыханием, когда оно кажется ужасно громким, по сравнению с окружающей тишиной. Впитывая все, что можно взять в этот момент от него.

И самое интересное, подумала Елена, я получаю при этом дикое наслаждение.

Именно дикое.

Чувство полного растворения в другом человеке.

Ощущения себя его частичкой. Как описать тот нарастающий ком, который распирает все внутри, словно надувающийся воздушный шарик, и достигнув приделов бесшумно лопается, выпуская на свободу бешеную энергию, горячее содержимое, подавляющее все своим давлением? Это радость от того, что ты отдаешь себя полностью ЭТОМУ человеку. Отдавать ВСЕ, действительно гораздо приятнее, чем получать.

Иногда так остро хотелось почувствовать сейчас, как струятся его волосы между пальчиков. Хотелось почувствовать, как ногти слегка царапают его голову, расчесывая волосы, как гребень. Хотелось размять легкими касаниями его плечи.

Взяв его руку в свои ладони, приникнуть щекой к пальцам и тереться о них щекой. Хотелось уткнуться в шею, чтобы вдыхать его возбуждающий запах.

Так много хотелось, но у него всегда так мало времени.

Приняв ванну Елена забралась с ногами на кресло и размышляла.

Она конечно знала об интимном прошлом Георгия… Знала о фрейлинах особого рода — о них и в газетах писали — да и вообще — у королей и царей всегда были фаворитки…

Но тот разговор с Ольгой фон Месс был для нее непростым. Можно знать и снисходительно относится к любовницам мужа, тем более — бывшим, можно даже мило улыбаться им на светских приемах — в конце концов такова привилегия законной супруги:- быть снисходительной к мужнину увлечению…

Но вот поговорить — да еще об этом. Да еще будучи англичанкой по воспитанию…

О это английское воспитание, эти законы благопристойности! И Елена знала что за их фасадом скрывается — до каких глубин порока падают джентльмены и леди — желающий знать — узнает — достаточно просто не закрывать уши. Любовницы обоего пола у примерных отцов семейства, анекдоты про сыновей лордов похожих на лакеев, истории о молодых и красивых художниках или священниках коим покровительствуют дамы из высшего общества… Да собственно достаточно простой поездки на Пикадилли вечером — не нужно даже выходить из экипажа.

В окна прекрасно видны эти женщины — многочисленные как муравьи — в дорогих платьях и шляпках, в много раз чиненных старых одеждах, в матросских — особый шик — костюмах — ищущие возможность заработать — кто гинею, кто шесть пенсов…

И Елене преодолевшей застенчивость свойственную английским мисс не составило труда узнать — кто именно из придворных дам состоял при ее супруге.

Скоропалительное замужество одной из них с князем Орбели произошло буквально на ее глазах.

Её — madame Aline — Елена не стала беспокоить — пусть та будет счастлива в браке как надеется быть счастливой она. Также отказалась она от мысли поговорить с m-lle Veroniс — эта стройная сильная девушка с какой то затаенной печалью в черных глазах не показалась ей подходящей собеседницей. Но вот баронесса… В этой золотоволосой полногрудой особе чувствовалась некая чертовинка — похожее она отмечала у великосветских куртизанок.