Инициатор (СИ) - Ольга Ворон - Страница 54

- Воды…

- Поднимите! – властный голос матушки Ольги спутать с другими было невозможно.

Сестра Софья послушно приподняла край бинтовой подушки.

- Да…

Алиса почувствовала – не увидела – как дородное лицо настоятельницы брезгливо кривится, как сходятся брови, создавая неуклонную ложбинку, появление которой опасался весь монастырь.

- Ах, тварь! – прошипела мать Ольга. – Ах, стерва такая! Выкормыш змеиный! Ах!

А она в ответ потянулась нечувствительными руками – словно ничего в них нет, одни резиновые перчатки на отшибленных нервных волокнах. Схватилась за что-то. И даже не ощутила, что схватила. Только поняла это, чем-то иным, чем собственными руками. Будто все ощущения теперь жили не в ней, а во вне, где-то рядом с телом, где-то вне его, но транслировались в её сознание. С помехами, но транслировались.

Она схватилась за нечто, мотающееся перед ней. Радужное, полое, в котором плескалась красная вода.

- А! - закричала мать Ольга.

Радужное, полое, с красным, заметалось, стремясь выскользнуть. И тогда Алиса ухватилась сильнее и распахнула рот, таща к себе. Пить, пить – билось в каждой жилке, колотилось под черепом.

- Да отцепись же! А!

- Матушка!

Она почти уже доволокла сопротивляющийся пузырь, почти, но… Пузырь метался, тянулся обратно, тащил за собой так, что у Алисы трещали все жилы, схожие с расплавленным мороженным – тяжёлые, малоподвижные и растекающиеся под кожей вялым киселём.

- Да что это же это! Господи!

Алиса задержала схваченный ломоть почти у жадно раскрывшегося рта и задумалась: «О чём говорит матушка Ольга? Что происходит?». Но жажда была сильна. Потом узнаю… И снова потащила.

- Да чего вы стоите?! Помогите!

- Матушка! А!

И плещущемуся яростным бурлением красной воды рыбьему пузырю на помощь прикатился ещё пузырь, и ещё, и ещё. И вместе они, спихивая её руки по пальцу, коряво вцепившемуся в полый сосуд, начали отрывать добычу от её лица.

- Алиса, брось! Брось! Брось, я сказала!

Голос сестры Софьи зазвенел от напряжения. Это значило, что происходило что-то важное, особенное, где нельзя было не подчиняться. И она согласно разжала пальцы. Полый сосуд заплескал красной водой и отдалился.

- Воды… - просипела Алиса.

- Матушка? Как вы?

- Сволочь! Гадина! Дрянь такая!

Голос матушки метался вокруг неё, срываясь с металла в слёзы. И всё пространство между ними словно поляризовалось, притягиваясь и отталкиваясь.

- Она не понимает ещё, матушка. Она ещё под наркотиком. Когда очнётся – даже помнить не будет. Поймите, это не сознательные действия. Она ещё не может…

- Дрянь! – матушка Ольга сплюнула.

И Алиса почувствовала, как по лицу – резиновому, чужому, словно маска, - стекает влажное пятно.

- Значит так… Запомните! Ничего не было! Понятно?

- Матушка?

- Ничего не было! Ни укуса, ни жажды! Ясно?

Алиса зашарила по миру вокруг, упорно протягивая руки к рыбным пузырям. Но те тут же сместились, став недостижимы. Красная вода в них бурлила от сил и энергии. А она хотела пить.

- Но… по правилам…

- По правилам?

- Её нужно усыпить и передать в…

- Передать!

Матушка Ольга вдохнула, словно собиралась разразиться гневной отповедью, но вместо этого заговорила на удивление спокойным голосом:

- Это первый выпуск с нашей общины. И вы хотите, чтобы сразу мы потеряли доверие круга? Эти возможности, которые перед нами открылись? Потерять – просто, девочки. Обрести – сложнее. Достаточно кому-либо на стороне дознаться, что мы не удержали Прото, что одна из наших самых подготовленных девушек получила укус, а не вакцину… Вы поняли меня?

- Да, но…

У Алисы задрожали губы. Боль в шее становилась тише, словно сверло решило остановиться, но ощущение стягивания под бинтами болезненно подёргивало всё вокруг раны. И страстно хотелось пить.

- Не волнуйся, Софья, - матушка настоятельница мрачно усмехнулась. – Она получила такое воспитание, что ей хватит, чтобы сдерживаться. И потом… если она не справится… Она же будет на поводке. Уничтожить всегда успеем.

Самый большой рыбий пузырь поплыл к выходу, и Алиса застонала, протягивая к нему малочувствительные руки.

- Пиииить…

…

Глава 45 Алтарь.

Когда, уже сменив пару машин, они прибыли к убежищу, Марк первый вышел из машины в круг встречающих людей и кивнул Даниилу:

- Буди её. Теперь пешком.

Данила успел лишь наклониться над девушкой, как её губы растянулись в оскале, а вздыбливающаяся мускулатура сделала плечи покатыми. Руки альфы опасно выстрелили в противника, но Даниил успел. Схватил запястья в броске, не дав когтям ударить в горло.

- Это я, Аля, я.

Алиса широко распахнула глаза. Мучительная жажда и безумье стиснули зрачки в тонкие чёрточки, и разумность покинула взгляд. Но всё-таки она расслабла руки.

Даниил отпустил её и негромко позвал:

- Идём со мной, идём.

Девушка послушно встала. Щурясь на окружающих, поплелась за ним. Она смотрела на молчаливо окружающих их людей и не скрывающиеся клыки раздвигали губы в дикую усмешку. И оттого Даниилу приходилось идти рядом, словно держать её на поводке.

- Я здесь, я здесь, - ровно говорил он, и Алиса шла вперёд, за показывающим дорогу Марком. Но глаза её блуждали по лицам людей вокруг. Никто не знал, что она видела перед собой белые тела, залитые кровью, словно тяжёлым багряным желе. Только знакомый голос где-то на границе сознания напоминал ей о существовавшем когда-то запрете.

Они прошли извилистый узкий путь между брошенными зданиями, где через каждые сто метров Марк поднимал руку, давая знак настороженным постовым. И лишь после этого вышли на заброшенный полуразвалившийся рынок, за которым и оказался вход в убежище. Лагерь сопротивления находился под землей, в станции метро. Ветку, уходящую от центральной к промышленным кварталам, когда-то оставили за ненадобностью – заводы и фабрики закрылись, а люди в поисках новой работы были вынуждены разъехаться. А станция – огромная, мозаичная, добротной постройки прошлого века – стала приютом для тех, кто бежал от новой жизни.

- Двигайтесь следом, - коротко проинструктировал Марк. – Я для них первосвященник Йахаса, а вы – дети его.

Даниил промолчал, а Алиса была не в состоянии говорить.

Люди высыпали им навстречу, принимая уже у подножья лестницы. Безмолвно они тянули руки к йахам и двумя перстами, торжественно, трогали себе лбы в точке меж бровей, склоняясь. Марк величественно наклонил голову и бросив за спину:

- За мной! - двинулся через раздавшееся море людей.

Ступив за Марком в коридор молчаливо кланяющихся людей, Алиса тут же вздрогнула и потянулась вперёд.

- Аля, нет, - одёрнул Даниил. Схватил её за пальцы.

И она в ответ стиснула кулак, вонзив когти в его ладонь. Скулы Данилы побелели, но голос остался ровен:

- Я здесь. Я здесь. Идём.

Она шла, вздрагивая от каждой новой волны запахов, от каждого шага в море людей, пахнущих гнилостным потом, огнём и порохом, но и ароматом незапретной крови, - и невольно прижималась к бету всё сильнее.

Марк, не останавливаясь, провёл их через толпу до многоэтажных деревянных построек под самый потолок, на котором в десятках аквариумах, словно в лампадках, горели огни.

- Это не электричество, - разомкнул плотно сжатые губы Даниил, кивая наверх.

Марк кивнул, не оборачиваясь:

- Огнь негасимый.

Они прошли проходом под самодельным зданием, в ячейках которого ютились люди сопротивления. И оказались на другой стороне станции, где уже ждали распахнутые бронированные двери в стене – жилище Марка оказалось внутри самой защищённой части.

Бойцы сопровождения с коротким поклоном вышли, и Марк щелком пальцев включил свет в комнате и обернулся к поражённым гостям:

- Не удивляйтесь, - снисходительно улыбнулся он. – Сопротивление религии может быть только религиозным сопротивлением. Даже если у него оружие и военная дисциплина.