Куда улетают драконы (СИ) - Бородина Мария - Страница 78

Времени слушать и наблюдать было много. Я считала шаги и щелчки за стеной, когда нам приносили еду. Мне казалось, что я уже наизусть знаю, сколько шагов до лестницы, сколько по коридору; знаю, что дальше — железная дверь, которая всегда закрывается с грохотом, закладывающим уши.

И всё, что у меня оставалось — это воспоминания. Я закрывала глаза и прокручивала в голове каждый день, каждую минуту, что провела с Эриманом. Будто знала, что мы больше никогда не увидимся.

Ощущение безысходности поглотило меня полностью на третий день, когда я долгие часы кричала и билась о железные прутья, а потом сутки не могла встать. Я знала, что Эриман меня здесь не найдет, ведь женщина, соседка Нимеридис, пробыла в заточении уже почти год. Бессмысленно верить в лучшее. Магии нет, силы нет и желания жить — тоже.

Зачем нас тут держат? Кому мы нужны?! Одно было ясно. Все мы тёмные маги — вот что нас объединяло.

Нимеридис пыталась выпытать у одной из работниц, где мы, и почему нас закрыли. Та лишь раскрыла рот и показала пальцем на отрезанный язык. Нимеридис долго рвало в углу камеры, а я кричала в кулак, потому что знала… Выхода. Отсюда. Нет.

Мы в ловушке. В капкане. В глухой клетке, что схлопнулась со всех сторон, не оставив и щели. В безвременье и пустоте: нашей общей.

Никто не мог сказать, сколько прошло дней, недель, сезонов. Может быть, снаружи уже сыпал снег: белый, как в Мелике… Может быть, деревья сбросили листву, а лестницы и площади покрылись хрустящей наледью. Может быть…

Первое время меня занимали мысли об Эри и маме. Как они там? Считают ли меня предательницей? Ищет ли меня Эри? Примчала ли матушка в Орейвор, оставив магазин, когда не получила ответ на очередное письмецо?

Но дни шли, образы в памяти стирались. Как и мысли. В конце концов, я начала забывать слова. Чтобы не поддаться ужасающему забвению, я царапала дневниковые записи обломком камушка на единственной стене и досках пола. Извитые строчки, кривые буквы, короткие предложения. «Всё будет хорошо!» — тщательно выводила я, зная, что хорошо не будет уже никогда. Пыталась отмечать и дни, но потом поняла, что в безвременье мне легче.

Потерять ощущение времени и надежду — это одно, а лишиться себя — настоящая беда. Но никуда от неё не денешься. Мы в ней погрязли с головой. Ведь все понимали, что выхода нет, потому разговоры о том, что всё изменится, никто не поднимал. И постепенно мне казалось, что молчать даже лучше. Легче.

В один из безликих дней, а, может, это была ночь, я услышала шаги. Глухие и не похожие на те, что были раньше. Шаги лёгкие и крадущиеся. Сердце стукнуло раз и умолкло. Как же хотелось верить, что это мой любимый дракон нашёл меня и спешит спасти.

Шаги крались по влажному камню: ближе, ближе… Когда я начала различать в тишине постукивание мелких осколков, затаила дыхание. Вдруг этот кто-то приближается, чтобы убить нас?! И тут же пресекла себя: какие глупости! Неужто я смерти боюсь? Быстрый исход — куда лучше, чем муки в темноте и безвестности. Задрожала я лишь когда темнота пропустила ко мне отчётливый, знакомый запах тины. Тины и… сандала?

Худое и измазанное лицо придвинулось к решетке, и я узнала пятна веснушек. Пеан! Наг проклятый… Бесхвостый наг!

— Вейли? Ними? — тихо спросил Леан. — Где вы? Арли, это ты?

Я услышала, как справа от меня, за прутьями решётки засопела Нимеридис. Напряжённо, часто. Словно размышляя, отвечать или нет. И я была согласна с ней: нужно держать дистанцию.

Я закусила губу. Слова в голове стремительно вспоминались и расцветали многообразием красок: ругательные. Вот же хам рыжий! Томимся здесь его милостью королевской, а он ещё и поиздеваться пришёл?! Повыдирала б ему патлы огненные, да глаза бы повыколупывала. Чтоб сам в темноте сидел. В вечной!

— Леан?! — взвопила тощая блондинка слева, да так отчаянно, что позвоночник прострелило. — Леан, это ты?!

— Тише, глупая, — отрезал он и бросился открывать замки. Нимеридис и меня выпустил первыми, мы были ближе.

Что он делает? На смерть ведёт?! Ужас проколол сердце, остановив кровоток. До чего мерзко и цинично! Другом притворялся, соратником, а кому-то — и возлюбленным, а теперь… Прикончит собственноручно?!

Не бывать этому! Не бывать!

Жаль, что я не в силах. До дна бы выпила морду эту прохиндейскую! И не пожалела бы никогда!

Нащупала в темноте первое, что под руку подвернулось — ведро с помоями. Сжала металлическую ручку и с боевым воплем ринулась к выходу. Всё, чего жаждала сейчас — вылить содержимое рыжему на башку его несносную. И приподдать металлическим днищем под коленки, чтобы бегать не смог!

— Арли, нет! — Пеан уклонился от вонючей жижи и прикрылся руками. — Я знаю, что ты злишься, но я спасти вас хочу! Дай мне Бейлину вытащить, прошу тебя. Нельзя терять время.

— Ты, сволочь, мне за всё ответишь! — сомкнув руки у Пеана на шее, я навалилась на него. — За всё, мразь поганая!

Но сил не хватало даже сдавить пальцы. Пеан легко скинул мои ладони и сжал их.

— Успокойся, Арли! Или мы сейчас бежим вместе, или я беру только свою невесту и ухожу! Больно мне надо ваш хвост.

Женщины в других камерах заворочались и загалдели.

Я бросила взгляд на разорванную одежду Пеана. Разодранный воротник рубашки приоткрыл веснушчатое плечо. Из-под грязных лохмотьев выглянула метка. Шестиконечная звезда была измазана кровью, но это была точно она.

— М-мандрагора?! — выкрикнула я в спёртый воздух. Эхо отчеканило имя, возведя его в бесконечную степень.

Пеан тихо спросил:

— Откуда ты знаешь это имя?

Чернота расшевелилась другими голосами и топотом ног. Рыжий быстро отворил дверь моей соседки, но было поздно. Крепкие мужчины вбежали в тёмный проход, перерезая нам путь. Вперёд выступил стриженный и болезненно-тощий мужчина с тёмной укороченной бородой, и как же он напоминал моего отца.

— Что, хитрец?! — вздернув подбородок, он направился к Пеану. Одним лишь движением руки прижал бедолагу к стене. — Решил перехитрить нас? Знаешь, что бывает с такими?

Пеан дёрнулся, пытаясь вырваться. Я услышала, как отчаянно завизжала блондинка — та, что называла себя его невестой — и сердце сжалось от боли. И почему я не поверила ему?

Бросив быстрый жест своим сопровождающим, чтобы забрали Пеана, мужчина взглянул на меня и прищурился.

— Кого ещё наказать? Или вернётесь в свои камеры?

Глава 26. Когда мир становится чужим

— Да хоть убейте! — выкрикнула я, глядя в искрящиеся глаза незнакомца цвета тёмного янтаря. — Куда лучше, чем тут сидеть!

— Нарвёшься, — холодно произнёс мужчина, выставив вперёд руку, — и вправду одного не досчитаемся. Одной…

— Арлинда! — выкрикнул Леан, пытаясь вырваться из цепких рук сопровождающих. — Молчи, глупая! Не связывайся с ним! Ты просто не знаешь, на что он способен!

Незнакомец вздрогнул, услышав моё имя. Его растопыренные пальцы задрожали перед моим лицом. Боится? Но чего?

— Уведите мальчишку, — процедил он сквозь зубы. — Слишком раздражает.

Сопровождающие кивнули и, подхватив Леана под мышки, поволокли его по коридору. Он уже не сопротивлялся: видно, понял, как влип. Нимеридис и невеста Леана тоже забились в тёмные углы своих камер, спрятавшись от возмездия.

Да и я поняла, на что подписалась. По суровому взгляду незнакомца. По его боевой стойке, по гордому развороту плеч. Он выглядел мощно и впечатляюще, несмотря на болезненную худобу. Жаль, что уже поздно убегать. Что ж, теперь мне всё равно. Хотят убивать — пусть убивают! Не мила мне жизнь без мамы и Эри…

— В камеру! — отрезал мужчина.

— Не пойду, — твёрдо выговорила я.

— Быстро в камеру пошла!

Пальцы незнакомца дрогнули, и кончики загорелись знакомым фиолетово изумрудным сиянием. Чернота побежала к жилистому плечу: стремительно и устрашающе. На земляной пол посыпались фиолетовые искры: такие знакомые. Такие… родные… Я чуть не задохнулась от изумления: у этого мужчины та же способность, что и у меня?! Но почему?!