Куда улетают драконы (СИ) - Бородина Мария - Страница 65

Я попыталась вдохнуть и отряхнуться. Глаза слезились, и в горле першило, будто меня окунули в горький отвар. Тело стало тяжелым, а реакции — вязкими и неконтролируемыми.

Мы резко повернули и помчались по узкой улочке, навстречу холодному утреннему ветру. Чёрная тень мелькала в вышине, а затем перекрыла полотно неба. Дракон попытался вклиниться между постройками, но не вместился. Зарычал и, разворотив ближайшую крышу, нацелился выпустить на нас волну пламени.

— Арли! Быстрее! — завопил Викс. — Беги и не останавливайся!

Пихнул меня вперед. Продолжая бежать, я обернулась через плечо. Друг был окутан магической дымкой, руки выписывали в воздухе выверенные узоры. Он закричал и выбросил в небо огненную петлю. Та лишь концом хлестнула дракона по морде, отчего он озверел: стал кидаться и крошить черепицу.

Викс поднял на меня глаза, формируя новое заклинание.

— Убегай, Арли! Подумай о маме! Беги!

Дракон замер и перевёл взгляд в мою сторону. Кроваво-огненные глаза магнитили. Он густо зарычал, распахнув клыкастую пасть. Сорвался с крыши, показав мощные чёрные крылья, и полетел прямо на меня.

С трудом оторвав подошвы от земли, я ринулась прочь. Но стоило сделать два шага, как под ногами разверзлась пустота.

— Арли-и-и, не-е-ет! — услышала за спиной отчаянный выкрик друга.

Юбка взметнулась вверх, перекрыв обзор. Встречный ветер подхватил взлохмаченные волосы и потащил за собой.

Я летела в пустоту, барахтаясь в упругом воздухе, как рыбка в мамином аквариуме. Откуда пустота возникла, и что она скрывала на своём дне, я не могла даже подозревать. Да и на ум ничего не шло. Я вообще разучилась думать. Только мгновения прошлого мелькали перед глазами, разматываясь атласной лентой.

Я дошла до финала. Прощай, Эриман. Прощай, Викс. Прощай, мама. Может, я даже не успею почувствовать боль. Может…

Поток мыслей прервало зловещее шуршание: столь громкое, что свист ветра стал казаться шёпотом. Направление потока внезапно поменялось, и меня понесло вверх. Юбка накрыла ноги и облепила бёдра. Тугой воротник натянулся на шее так, что, казалось, вот-вот задушит.

Да что же это такое?!

В страхе разлепила глаза. И сразу сделалось ещё страшнее. Меня уносил в небеса чёрный дракон, бережно, будто педант, подцепив плечики платья. Воздух бил по щекам, срывая слёзы. Навстречу раскрывалось небо: голубое и пронзительное. Кроны деревьев остались внизу, под ногами. Меж зелени, как река, змеилась широкая пропасть.

Граница! Как же я забыла! Цимерия отделена от соседних государств приграничным оврагом, уходящим в недры земной коры так глубоко, что невооружённым глазом не видно дна.

За щёткой леса показалась лента воды: узкая и голубая, будто вытканная из нежного атласа. Дракон опустился и бережно уложил меня на каменистый берег. Шумная река упиралась в высокие горы и резко обрывалась. По краям возвышались размашистые деревья, а над ними парили белоснежные, как пудра, облака. Я уставилась в чистое серебристое небо, застеленное пленкой слез. Жива. Жива!

Долго ли мне ещё живой быть?!

Я приподнялась на локтях и отползла в сторону.

Дракон тяжело дышал. Он сложил крылья и сидел, опустив морду и выпуская из ноздрей горячий пар. Глядел в мои глаза, отчего мне стало не по себе. Ведь я знала, что под толстой коркой чешуи спрятан настоящий человек. Почему он озверел? За что напал на людей? Почему не транформируется назад?

Недаром ведь на чёрных магов ведётся охота. Они бесконтрольные, опасные и безжалостные.

Мы. Такие, как я. Как Эриман.

Захотелось взвыть. Вытянуть шею, чтобы хрустнули позвонки, и застонать по-волчьи. Так, чтобы весь мир услышал. И он услышал. Любимый и родной. О, Эриман! Не достойна я доброты твоей и ласки. Несправедливо обвинила и бросила. Ранила и бессовестно ушла. Прости, только позволь это сказать. Дайте, Вездесущие, вернуться назад!

Я чувствовала, что вина распустилась в моем сердце бутоном. Огромным, давящим, непреодолимым. Не простит мне Эриман, никогда не простит. Во сне гнал и в жизни не станет слушать. Но я готова ждать. Как он готов был ждать шесть лет. Верил мне, с ума сходил, беспокоясь. А я? Предала.

У меня впереди целая жизнь и вечность, чтобы вымолить прощение.

Зарыдала в небеса. Закричала его имя. Не боясь, что дракон нападет. Было чувство, что родные мы с ним. Он насторожился и зарычал. Я ему в ответ. Два зверя. Две тёмные сущности. Непонятые и разбитые.

— Кто же тебя так обидел? Кто превратил в чудовище?

Потянулась ладонью, а он распахнул огненные глаза и попятился. Когти процарапали гальку, и дракон неуклюже завалился назад, примяв кожистые крылья. Тряхнул головой и снова зарычал.

— Не бойся, — прошептала я, поднимаясь. Меня, грязную и растрёпанную, испугался бы сейчас даже самый отъявленный дракон. — Я не обижу тебя.

Протянула руку и прикоснулась к перламутровым чешуйкам на морде существа. Дракон дернулся, будто мои касания обжигали, и выдохнул горячий пар. Вскрикнув, я убрала руку. Кожа покраснела от жара.

Он фыркнул и, глядя исподлобья, снова зарычал, но уже не так грозно, а больше для вида. Потянулся мордой и принюхался, царапая когтями круглые камни и вырывая их из рыхлой земли. Раскрыл неожиданно пасть и потянулся ко мне, отчего я застыла, как окаменевшая. Было так тоскливо на душе, что страх совсем ушёл, и я приготовилась к любому исходу. Дракон вытянул вперед острые зубы и, прикусив край волос, дернул их легко на себя. Снова фыркнул и покрутил головой.

В его глазах пылало пламя, и они невыносимо напоминали о любимом. На миг представила, что Эриман тоже мог быть драконом, но отмахнулась от этой мысли, ведь я видела как он превращался

— крыльев у него не было.

Снова потянувшись, я погладила чешуйчатую шею черного дракона. Крошечные колючки кололи ладони, синяя молния хребта разветвлялась, расписывала спину, шею и высокие рожки, перетекая в черное перламутровое тело. Ладони скользили по его высокой груди, пересчитывая чешуйки. Почувствовала, как под толстой кожей бьётся его большое сердце и взглянула в горячие глаза. Зарычал, выпуская через нос пар прямо мне в лицо. Но уже не такой жаркий. Тёплый и нежный.

Дракон упал на передние лапы передо мной и, опустив голову, накрыл меня крыльями.

Кто нас сделал такими? Кто сказал, что мы опасные и страшные? Кто пытался нас понять?

Я обхватила руками мощную шею дракона и прижалась щекой к шершавой чешуе. Гладила его, ранясь и покрывая кожу царапинами. И мне казалось, что кожистые крылья обнимают меня, как самые добрые и родные руки.

Мой любимый тоже тёмный, — шептала я, а у самой на глаза набегали слёзы. — Но я его потеряла. Я обидела его, слишком сильно обидела и ранила. Вырвала из себя, ни в чём не разобравшись. А теперь понимаю, что не могу без него. Умру лучше, чем так! Съешь меня!

Дракон скрутил крылья сильнее и замурчал в ухо, щекоча щеки. Выпустил тонкий язык и облизал мне шею, размазывая по коже тёплую слюну.

— Сожги, — прошептала я ему в ухо. — В пепел преврати. Всё равно мне жизни нет без моего Эримана. И не простит он меня никогда. А если и простит — я себя не прощу. Не сумею.

Дракон стиснул меня сильнее. Показалось, что позвоночник сейчас треснет. А затем выгнулся и зарычал в небо, изгырая огонь. Неожиданно он оттолкнул меня лапами, царапнув плечо и задев руку. Я закричала и от рывка упала в воду. Холодная тюрьма сомкнулась над головой, оборвав его грозный вопль.

Пока я выплыла, справляясь с водой раненой рукой, дракон отдалился от берега и оскалился. Я вытерла воду с лица и, наконец, рассмотрела толпу людей. Среди них был и Викс, и стражи порядка.

Я вздрогнула, отплёвываясь грязной водой. Дракон убегал, волоча одно крыло. По песку стелилась кровавая полоса, повторяя его путь. Едкая. Яркая.

— Не-е-ет, — прокричала я, захлёбываясь. Пробежала пару метров по воде и свалилась на кромку. Мокрые волосы упали на лицо, закрывая обзор. Песок налип на сырую юбку. Лиф платья пошло очертил грудь.