Дилетант. Дилогия (СИ) - Калиничев Александр Михайлович - Страница 5

- Вы где-то получали медицинское образование?

- Господь с Вами, Нестор Максимович. Я полнейший дилетант. Там слышал что-то, там, что-то читал. - Я сделал паузу и добавил, - Наверное.

- Что ж, п-правдоподобно, хотя я считаю кому, в данном случае, защитной реакцией организма на травму. Но и Ваша версия...

- Позвольте я закончу? Гематома рассосалась, по-видимому, ещё не до конца. Только этим я могу объяснить беспокоящую меня сейчас частичную амнезию. - Я внимательно следил за выражением лица доктора. Может зря я загнул про амнезию? Может и термина ещё такого нет? Ну греческий он-то наверняка изучал. Или это по латыни?

- Амнезию? - Доктор был явно удивлён.

- Да, амнезию. Я ничегошеньки не помню до случившегося со мной. Когда я вчера очнулся, я не мог вспомнить, даже как меня зовут. Я не помню даже который сейчас год.

- Интересно. Я читал о подобном, но самому сталкиваться мне не приходилось. Вообще не помните ничего?

Так, главное не переиграть.

- Помню, что фамилия моя Ржевский, вроде бы, но я не уверен. Отца вроде бы зовут Фёдор Петрович, кажется он отставной капитан. Как зовут мать, я не помню. Вроде бы река у нас в деревне есть..., кажется Навля называется. Но я не уверен даже в этих воспоминаниях. - Говоря всё это, я внимательно смотрел на реакцию доктора. Вроде бы он слушает с профессиональным любопытством, но сейчас без удивления.

- Да, Вы Ржевский Александр Фёдорович, отца Вашего действительно звали Фёдор Петрович. Он, к сожалению, умер три года назад. А матушка Ваша Зинаида Васильевна умерла в 71 году, во время эпидемии холеры в Москве, Вам тогда только 2 годочка было, поэтому, видимо, и не помните её имя. Она, кстати, шаблыкинскому помещику Василию Николаевичу Киреевскому была родной тёткой по отцовской линии. А год сейчас 1791 от Рождества Христова, 19 марта.

Значит, я всё правильно угадал. ... А доктор-то даже заикаться перестал. Видимо заикается, когда волнуется. А чего ему волноваться?

Скорее всего, из-за склада характера - всегда волнуется при встрече с незнакомым человеком, а когда дело касается профессиональной деятельности, сразу успокаивается. Значит, дело свое знает. Да и стала бы Дашкова брать с собой бестолкового врача.

А зачем она его вообще брала?

Ну-у,... всё-таки к тяжело раненному ехала, пусть и безнадёжному, а вдруг... Но видимо и сама побаливает.

Сколько ей лет? Лет пятьдесят? Климакс? Вероятно.

- А какие ещё воспоминания у Вас есть? Детство? Обычно воспоминания детства самые яркие. Или знаковые события? Производство в офицеры, например? Или сражения? Впрочем, по рассказам Екатерины Романовны, это было Ваше первое сражение.

Вот как! В первом же бою, твою ж танковую дивизию! Мне за поручика как-то стало особенно обидно.

- Увы, нет, Нестор Максимович, пока ничего не вспоминается. Может со временем. Я ведь в сознании нахожусь-то с натяжкой второй день.

- Да, да, конечно. Время всё лечит. Вероятно, Ваши умозаключения правильны. И действительно, при рассасывании, как Вы сказали, гематомы память к Вам вернётся. Я, к сожалению, не являюсь в этой области медицины специалистом.

- Но, я надеюсь, Вы мне поможете?

- С радостью, но чем же?

- Милейший Нестор Максимович, мне нужны воспоминания, любые воспоминания. Где родился, где учился. Я не помню, сколько мне лет, с кем я дружил.

- Но помилуйте, Александр Фёдорович, я в-впервые Вас увидел п-пять дней назад, когда сюда приехал. А узнал о Вас н-неделей раньше. Вот Екатерина Романовна Вам м-может помочь. Она была п-подругой Вашей матушки. - Он опять начал волноваться.

- Ещё один момент, Нестор Максимович, желательно, чтобы здесь моя прислуга об амнезии ничего не знала. Народ тёмный, начнут говорить, что барин умом тронулся, потом с ними трудно будет.

Дашкова пришла ко мне через минут двадцать после нашего разговора с доктором.

- Это правда, что мне сказал доктор Максимович? - Глаза её и так смотревшие на меня с какой-то потаённой... жалостью-нежностью, тут вообще были наполнены слезами.

- Простите меня, Екатерина Романовна, но я действительно ничего не помню, что со мной было до ранения.

Княгиня Дашкова к моей амнезии отнеслась с пониманием. Она мне и поведала родословную Ржевских, да и моём житье-бытье немного рассказала. Немного, потому как много я ещё не нажил.

Блин, оказывается мы Рюриковичи. Родословную свою ведём от смоленских князей. Один мой пращур был удельным князем города Ржева, а другой был убит на Куликовском поле. В роду были в основном военные и дипломаты. В общем, предки не подкачали. Ни за одного стыдно не было. Хотя, быть может, про тех за кого стыдно мне не рассказывали. Оказалось, даже, предводитель дворянства нашей Орловской губернии мой родственник - двоюродный брат моего отца, Александр Ильич Ржевский. Папенька же мой карьеры ни в армии, ни при дворе не сделал, так как характер имел независимый. И во всём имел своё мнение, которое, как правило, с мнением начальства не совпадало. После этих слов Дашковой я Фёдора Петровича Ржевского зауважал.

И ещё одна мысль мелькнула в голове. Вот сколько славных Ржевских жило в России, а народ будет помнить только поручика, героя анекдотов.

Маменька же моя, Зинаида Васильевна Ржевская, в девичестве Киреевская, было тоже из достаточно знатного рода. Там тоже с военными и дипломатами было всё в порядке. У меня создалось впечатление, что дворянство России это либо военные, либо дипломаты. Ну, хоть бы один учёный или писатель! Н-да.

Что же касается меня любимого, то я, оказывается, не полный бездарь и солдафон, а закончил Сухопутный шляхетский корпус и знаю три язык - немецкий, французский и латынь. Угу, вот латынь поручику очень пригодилась при штурме!

То, что крестьяне и дворня будут коситься на мои странности, я могу не опасаться, так как в имении видели меня редко. Последний раз три года назад, когда я ненадолго приезжал после окончания корпуса на похороны отца.

Кроме того Дашкова поведала, что погостит у меня еще неделю, чтобы окончательно убедиться в том, что я иду на поправку, а потом уедет в Москву.

Н-да... Ну что ж, надо жить, хоть бы из любопытства.

Глава 2 (1791 март)

С точки зрения логической градации, мы не можем отрицать иллюзию парадоксальности, так как жизнь аллегорична и полна субординации, и каждый индивид стремится защитить свою тенденцию.

Дня через два мы сидели с Максимȯвичем в гостиной. А как ещё назвать эту, сравнительно большую, комнату? Причём это комната была отделана с претензией на... нет, не на роскошь, а на ... скорее респектабельность. Стены были обиты каким-то материалом, может быть шёлком нежно голубого цвета. По углам стояло два канделябра или как их... Ну, в общем, две такие штуки куда свечи ставят. Имелся довольно приличный диван и четыре в тон ему кресла. Да, еще был стол. В моё время его назвали бы журнальным. По сравнению с моей комнатой, эта уже больше походила на комнату в барском доме. Но всё равно, я сделал вывод, что Ржевские скорее Дубровские, чем Троекуровы.

- Дорогой Александр Фёдорович, Вы так интересно изъясняетесь, что я просто теряюсь в догадках, откуда это? Некоторые слова я, не сказать, что никогда не слыхал, но как-то их слыхал в других смыслах, что ли. И Ваши обращения ко мне, к Екатерине Романовне, к дворовым, наконец, для меня они как бы необычны. Мне казалось, что офицеры, тем более боевые офицеры, а не придворные шаркуны, коим Вы безусловно являетесь,... - Тут он понял двусмысленность последних слов, заволновался, покраснел и опять начал заикаться. - То есть, я хотел с-сказать, что Вы б-безусловно боевой офицер, так вот, мне к-казалось что они говорят к-как-то иначе. Это что, последствия контузия и п-потери памяти? - Он по прежнему избегал говорить 'амнезии'....