Альтернатива (СИ) - Леонов Дмитрий - Страница 37

- Девушка, будете брать? – спросила её продавщица.

- Нет, спасибо, – Маринка положила книжку назад на лоток. Озадаченная, она медленно побрела по думскому коридору. Почему-то вспомнились слова Ленина про политических проституток. Здесь получается что-то похожее - политик встаёт в позу «чего изволите?», а электорат ему платит, только не деньгами, а голосами. Ну нет, на это она не подписывалась! Ладно ещё Руднев – для него это просто техническая работа. Но Черенков-то! С самого начала он произвёл на неё впечатление человека, имеющего твёрдые принципы и убеждения. Нет, надо с ним на эту тему поговорить, и немедленно! Она зашагала по коридору быстрее.

6.5.

Черенков был у себя в кабинете - пил чай с Рудневым.

- Компанию составишь? – спросил он Маринку. Она не стала отказываться, хотя только что пообедала – за чашкой чая проще вести откровенный разговор. Электрочайник ещё не успел остыть. Маринка достала из шкафа свою кружку, бросила в неё чайный пакетик и залила водой. А вот с чего начать разговор? Но Сергей Михайлович заговорил первым:

- Мне тут Евгений Александрович сказал, что ты интересуешься идеологией нашего движения?

- Да, в регионах хотят какие-нибудь материалы, – облегчённо вздохнула Маринка, – И сама бы почитала – для общего развития.

- В принципе литература есть, – Черенков показал на книжный шкаф, – Вот, например, профессор Гришин написал книжку про информационное общество. Это, конечно, не предвыборная платформа, но там много толковых мыслей.

- Я так понимаю, что идеология движения должна выбираться с учётом политической конъюнктуры? – осторожно поинтересовалась Маринка.

- Ну можно и так сказать, – кивнул Черенков. Маринка напряглась – вот оно! Черенков отхлебнул чай и продолжил, - Политики должны выражать мнение общества, иначе у них не будет поддержки электората. Но ни в коем случае не заигрывать с избирателями. Понимаешь, должна быть искренность. Нельзя агитировать за то, во что сам не веришь. Вот я, например, не стал бы агитировать за коммунистические идеалы. Да, когда-то я был в коммунистической партии, и, как и все, изучал марксизм-ленинизм. Может, из-за того, что добросовестно изучал, я в нём и разочаровался. Там есть внутренние противоречия. А главное – сама реализация эти идеи порядком скомпрометировала. И так же я не приемлю национализм во всех его проявлениях.

- А если эти идеологии позволят получить голоса избирателей? – Маринка наконец-то задала мучивший её вопрос.

- Ну есть же какие-то собственные принципы, – не заметил подвоха Черенков, – Кроме того, я довольно много ездил по стране, и когда служил, и уже когда стал депутатом. Поэтому могу судить по собственным впечатлениям – коммунистические и националистические идеи не имеют большой поддержки в обществе. Вот что объединяет наш народ?

Он внимательно посмотрел на Маринку. Она в недоумении поставила чашку и оглянулась по сторонам. Руднев равнодушно размешивал сахар в своей чашке. Получается, вопрос обращён к ней.

- Территория? – неуверенно спросила она, – Или история?

- Русский язык! – похоже, Черенкову понравилась её реакция. Он довольно улыбнулся и ещё раз повторил, - Русский язык! Общий язык подразумевает общую терминологию, а это, в свою очередь, уже вызывает общую систему ценностей – хотим мы этого или нет. Вот коммунисты в своё время хвастались: создана новая историческая общность – советский народ. А ведь этот советский народ весь поголовно говорил на русском языке. И за границей до сих пор всех выходцев из бывшего СССР упорно называют русскими – хоть украинца, хоть татарина, хоть казаха. А почему? Потому что говорят по-русски. Так что тут коммунисты, как обычно, в свои достижения записали то, к чему имеют слабое отношение.

- Но ведь в Советском Союзе изучение русского языка было обязательным во всех республиках? – перебила его Маринка.

- И тут причина перепутана со следствием, – снова улыбнулся Черенков, – Ещё в советские времена я был в доме отдыха в Эстонии. Надо сказать, что они русских тогда недолюбливали, и на русском языке говорили только в случае крайней необходимости. И вот к ним приехали практикантки из Каунаса, это Литва. А там даже в те времена по-русски говорили от силы процентов десять населения. И вот у них возникла проблема – как с эстонцами общаться? Литовский и эстонский языки очень сильно отличаются. И довольно быстро они перешли на общение на русском языке. Ведь не зря же тогда говорили: русский язык – язык межнационального общения. Да, в республиках были школы с преподаванием на местном языке, и школы с преподаванием на русском. Но родители предпочитали отдавать детей в русские школы. Потому что потом было больше возможностей – можно было устроиться по всей стране, а не только в своём ауле. Особенно это касалось технического образования. Я знаю, о чём говорю - в моей дивизии было много выходцев из союзных республик.

- Сергей Михайлович! – Маринка снова попыталась проявить инициативу, – Так в чём заключается идеология нашего движения?

Черенков глянул на часы, но затем, махнув рукой, поставил чашку на стол и поудобнее устроился в кресле.

- Человек! – он поднял вверх указательный палец, – Человек – вот наша ценность! Его права и свободы – экономические и политические. Казалось бы, в этом мы едины с либералами. Но на самом деле есть принципиальное отличие. Либералы на первое место ставят свободу, а мы – человека. Для либералов свобода – самоценность. А для нас ценность – сам человек. Если человек осознанно … Подчёркиваю – осознанно идёт на ограничение своих свобод, понимая, что это в интересах общества, коллектива и его самого в конце концов – то надо уважительно относиться к его мнению. А не говорить всякое… Вот, например, коммунистические субботники. Эту идею уже опошлили коммунисты. А теперь и либералы туда же – бесплатный труд, где это видано! У меня отец после войны жил в Воронеже. Город был разрушен, жили тяжело. Но после работы люди выходили на субботники по расчистке улиц. Добровольно! И, разумеется, бесплатно. Потому что они знали: сегодня они поработают – завтра пойдёт трамвай, завтра поработают – послезавтра заработает кинотеатр.

- Но ведь этим должно заниматься государство? – переспросила Маринка.

- Государство! – Черенков презрительно махнул рукой, – Вот она – иждивенческая позиция! Важный дяденька знает, что и как делать! А он на самом деле не знает! Да и откуда ему знать – он жизнь видит из окна своего кабинета. Он должен принимать решения, но для этого надо знать обстановку. А простые люди знают обстановку лучше. Так дайте же им возможность самим принимать решения, не надо людей считать дураками.

- А как же социалка, пенсионеры, в конце концов? Кто, кроме государства, о них позаботится? – продолжала настаивать Маринка.

- Снова патерналистское государство! – Черенков хитро усмехнулся, – Источником блага является народ, а государство это благо только делит и себя не забывает. Вот, например, работающий пенсионер. Государство берёт с него налоги, а потом платит ему пенсию – ни в чём себе не отказывай! Вы скажете – неработающие пенсионеры или инвалиды? Государство отберёт блага у их родственников, у их соседей, и чуть-чуть отдаст инвалидам. И при этом скажет – смотрите, какое я доброе! Я не говорю, что со стороны государства не должно быть никакой социальной поддержки. Но надо чётко понимать, откуда оно для этого берёт ресурсы. Конечно, не всем такая позиция нравится. Возможно, именно из-за того, что мы выступаем за уменьшение роли государства в тех сферах, где без него можно прекрасно обойтись, мы и считаемся оппозиционным движением.

- Но ведь государство в последнее время пытается спихнуть с себя свои обязательства – ну там монетизация льгот и прочее? – недоумевала Маринка.

- Вот именно! – Черенков резко повернулся к ней, – От обязанностей пытается отказаться, а прав старается захапать ещё больше. Взять, например, такую вещь, как установление минимального размера оплаты труда. Он устанавливается законодательно, а выполнять это обязаны работодатели. Улавливаешь юмор?