Эпоха Морских Королей (СИ) - Никитин Михаил Александрович - Страница 21

— Погоди, так получается, что мы и здесь, в палатке, под её прицелом?

— Да, но пока мы не проявляем агрессивных действий, она нас не тронет.

— Так зачем мы возимся с этой башней? — подскочила к ним Дэйр-Ринг. — Пойдём через тоннели! Там опасности только локальные, легче пройти!

— Если ничего не придумаем для преодоления этой лучевой пушки — так и пойдём, — кивнул Ричард. — Но лучше всё-таки найти способ преодолеть одну большую угрозу, чем выкручиваться, преодолевая десяток малых. Кстати, а мы не можем подделать этот сигнал «свой-чужой»?

— Наверно смогли бы, используя ресурсы Великого Голоса. Но увы, никто не знает, каким он был, — вздохнул Б-Арзз. — Может быть, через пару десятилетий раскопок кто-то и найдёт запись правильного сигнала. Но пока таких не попадалось, я проверял.

Ричард хотел потереть подбородок, но сдержался — слишком не-марсианский жест.

Вся проблема с этой чёртовой башней заключалась в дефиците ресурсов. Будь у них побольше техники на опыты, побольше телекинетической силы или добровольцев-исследователей — он бы взломал эту защиту за полдня.

С другой стороны, уж к чему, а к ограниченности ресурсов на Пустошах привыкаешь очень быстро. После войны им не хватало абсолютно всего. Именно поэтому старые базы типа той же Сьерры оставались неприкосновенными в течение многих лет.

Пока не приходил кто-то вроде Выходца из Убежища…

— А если кинуть камень телекинезом, башня распознает, что я его бросил?

— К сожалению да. Её сканеры обнаруживают биопластик где угодно и в любом состоянии. Вернее, не сам материал, а твои мысленные усилия по его движению.

— Именно по этому психическому усилию она определяет и наличие живого марсианина вообще, и факт агрессивных действий в её сторону?

— Да, а что?

Избавиться от психического поля марсианин не может. Даже когда спит, он должен прилагать некое минимальное усилие, чтобы поддерживать себя единым целым (исключая сон в кровати-чаше). Иначе биопластик мгновенно растечётся, а клетки истинного тела погибнут от контакта с неуютной внешней средой.

— Кажется, у меня есть идея…

Спустя три часа над башней пролетел беспилотный аэростат. Высота его пролёта составляла двадцать километров, никакого оружия аппарат на борту не нёс, поэтому защитная система его проигнорировала. Как и отделившийся от него парашютик с подвешенным камнем. Тот опускался достаточно медленно, был достаточно лёгким, и не мог нанести никакого вреда даже при прямом столкновении.

Тем не менее, как только он пересёк невидимую пятикилометровую черту, небо прочертила ярко-красная прямая линия — и камень вместе с парашютом перестал существовать.

— Так я и думал. Псионические детекторы там есть, но они не единственные. Летающих предметов естественного происхождения тут достаточно мало. Поэтому любой из них, даже падающий метеорит, идентифицируется, как искусственный аппарат, подвергается проверке «свой-чужой» — и уничтожается, если проверку не пройдёт. Даже если он не идёт курсом на столкновение, и не представляет угрозы.

— Почему именно летающий, а не любой движущийся?

— А вот это я планирую выяснить следующим экспериментом…

Простейшая повозка с простейшим пружинным двигателем. С руку размером. Она тоже не могла повредить башне ни при каких обстоятельствах. Но всё равно была уничтожена. Запустивший её за границей пятикилометровой зоны Ричард, однако, остался невредим.

— Значит, на наземные подвижные объекты она тоже реагирует. Либо это та же система, что перехватила парашют, либо две разных.

— Гениальное открытие, — буркнул Б-Арзз. — И что дальше? Я вам об этом уже говорил.

— А теперь все садимся, и собираем такие же повозки… только вставляем в них редукторы-замедлители и часовые механизмы.

Как башня отличает едущую повозку от просто лежащего камня? Очевидно, что по движению. Вряд ли там стоят системы распознавания образов — во-первых это слишком сложная задача для примитивной марсианской техники, а во-вторых, противник всегда может обмануть защиту, изменив силуэт своего аппарата. То, что движется — искусственное и проходит проверку «свой-чужой». Неподвижное — классифицируется как деталь рельефа.

Вопрос был в том, считается ли движущимся всё, что изменилось с предыдущего такта сканирования, или движение определяется непосредственно — по эффекту Доплера отражённого радиосигнала, например. Если второе — то должен быть нижний предел, за которым система распознать движение не способна.

Увы, если этот предел и был, то найти его не удалось. Даже повозка, ехавшая со скоростью метра в минуту, была уничтожена.

«Тогда предположим, что она реагирует на измерение рельефа…»

Пружинная катапульта с часовым механизмом затолкнула в пятикилометровую зону большой камень. Спустя секунду две других кинули камни поменьше. Второй камень был направлен непосредственно на столкновение с башней, третий должен был упасть примерно посередине.

Луч сперва пробил насквозь большой камень, затем испарил тот, что был направлен на башню, потом запустившую его катапульту, потом малый камень, не летевший курсом пересечения. После чего медленно, короткими импульсами плавил большой камень в течение почти десяти минут, пока тот не превратился в ровное стеклянное пятно. Первая и третья катапульта остались нетронутыми.

— Прекрасно, — Ричард был полон оптимизма. — Теперь мы знаем, как эта штука думает. Целями первого приоритета назначается то, что угрожает самой башне в данный момент. Второго приоритета — то, что ей угрожает потенциально в будущем. Третьего приоритета — любые отклонения от зафиксированного рельефа местности. При этом на уничтожение целей третьего приоритета энергия экономится — башня бьёт их не торопясь, чтобы не остаться без заряда на случай появления первого и второго приоритетов. Теперь посмотрим, действует ли этот принцип в отношении второго приоритета.

За пару часов четверо марсиан возвели огромную насыпь из песка, укреплённого льдом — вал пяти метров в высоту и десяти в толщину. За этим валом Ричард спрятал катапульту, которая начала обстреливать башню.

Чтобы пробить такой вал, требовалась полная энергия луча, и то не факт, что её хватит с одного раза.

Машина не попалась в такую очевидную ловушку. Она сделала с валом то же, что с большим камнем — расстреливала его короткими импульсами, постоянно сохраняя заряд на случай появления более важной цели поблизости от неё.

— С другой стороны, если там за валом будет живой Ма-Алек, то скорее всего он будет помечен как цель первого приоритета, и башня не пожалеет энергии, чтобы его достать.

— Вот только проверить эту гипотезу ты сможешь только один раз, — заметил Б-Арзз. — Не важно, сколько энергии она готова на тебя потратить — если ты помечен, как цель, из-за вала уже не высунешься. Любому из нас и части заряда хватит с избытком.

— Если она будет палить малой мощностью, то я смогу дематериализоваться и отойти под землёй за горизонт, — возразил Ричард.

— А если ударит полной? Полный луч этот вал насквозь пробьёт.

— Во-первых, я планирую нарастить его до толщины в двадцать метров, прежде чем ставить опыт. Вернее, отстроить новый вал, потолще — старый уже скомпрометирован, как враждебный объект. Во-вторых, за те доли секунды, что луч будет прожигать вал, я успею переместиться за ним в сторону. А в-третьих, больше одного раза и не нужно. Как только приборы покажут, что весь заряд истрачен и у нас есть трёхсекундная пауза — можно прорываться.

— Тебе понадобится набрать почти два километра в секунду, чтобы проскочить сквозь зону открытия огня за это время. Даже если ты сумеешь так разогнаться у поверхности, в плотном воздухе, ты не сможешь этого сделать мгновенно. А если начать разгоняться ещё до выстрела, то тебя определённо занесут в цели первого приоритета и уничтожат сразу, прежде чем обратят внимание на что-то там за валом.