Вдох, выдох (СИ) - Инош Алана - Страница 5

— Кир, да забудь ты хоть на минутку эту свою классовую ненависть... Ты судишь предвзято. Ты вовсе не игрушка для меня. Ты такая... цельная. Настоящая. Такие, как ты, редко встречаются. А если бы у меня ничего не было — ни денег, ни положения в обществе?

— Чтобы наследная принцесса отреклась от престола ради простолюдинки? — усмехнулась Лютова, смахивая пальцем со щеки Яны тёплую мерцающую капельку со смесью удивления и острой, чуть хмельной необъяснимой нежности к плачущей девушке. — Это вряд ли.

— В истории бывали прецеденты, — двинув бровью и уронив с ресниц ещё пару слезинок, дохнула Яна ей в самые губы.

— Упс... Деффчонки... Это что у вас тут такое интересное намечается, м-м? — промямлил спотыкающийся голос.

Из клуба вышел Антон — официальный жених Яны, сынок делового партнёра её матери. Браком своих детей они собирались укрепить бизнес. В отличие от Яны, в университете он числился формально — гулял напропалую. С курса на курс его переводили за деньги. Но роли были уже распределены родителями заранее: Яне предстояло руководить бизнесом, а лоботряс Антон всё так же формально занимал бы какую-нибудь должность, но вкалывали бы за него другие. Смазливый и холеный, в модных джинсах, с модной стрижкой и не менее модной трёхдневной щетиной, но пьяный в стельку, парень еле стоял на ногах.

— Я не помешал вам, девушки? — едва ворочая языком, икнул он. — Не-не, вы продолжайте, продолжайте! Меня возбуждают... лесбияночки. М-м... это так красиво. Янусик, ты же пригласишь свою подругу к нам? Я не против тройничка.

— Фу, Антон, — поморщилась Яна. — Какой тебе ещё, на хрен, «тройничок»? Езжай и проспись, а? Смотреть противно. Только вызови такси, ради Бога. В таком виде за руль — самоубийство.

Разговаривала она с ним чуть покровительственно, властно, с металлическими нотками презрения. Вся в мать: та тоже не особенно церемонилась со своим нынешним супругом.

— С моим папаней у маман был бурный роман, любовь-морковь, — рассказывала Яна, когда они с Кирой катили по ночным улицам на её жёлтом авто. — Поженились по молодости, а когда страсти поутихли, началась грызня, борьба за главенство. Ну и прожили они, соответственно, недолго. Папка оказался строптивым, а матушка не уживается с сильными личностями, ей нужны верноподданные, а не конкуренты. Дядя Вова... ну, отчим... он как раз из таких. Удобный мужчинка, который ей в рот заглядывает. Вот она и вышла за него... или, лучше сказать, женилась на нём.

В клубе Яна скорее прикидывалась пьяной, нежели была таковой. Сейчас её напускной хмель слетел с неё, в глазах поблёскивали абсолютно ясные, прохладные звёздочки. Её тонкая рука чуть небрежно лежала на руле, мерцая дорогими швейцарскими часами. Машина слушалась её, как конь слушается искусную наездницу.

— Ты у нас, как я погляжу, тоже альфа-самка, — усмехнулась Кира.

Она тут же напряглась: не резковато ли это прозвучало? Но Яна не обиделась. Её рука всё так же уверенно и спокойно властвовала на руле, уголок чуть насмешливых губ был приподнят. Слезинки давно высохли, живое сердце снова спряталось за щитом ироничности.

— Ну, если ты считаешь, что общество — это стая, то почему бы нет?

Возле дома Киры машина остановилась. Лютова, слегка осоловевшая от выпитого, замешкалась с дверцей, нажимая куда-то не в ту сторону; Яна вышла и открыла её перед ней.

— Спасибо, сама, — хмыкнула Кира, проигнорировав галантно поданную ей руку.

Она выбралась из машины без помощи. Асфальт качнулся, будто она стояла на чьей-то огромной дышащей груди, и сердцу вдруг стало жарко: бархатная тьма глаз Яны смотрела на неё серьёзно, без усмешки.

— Если я полюблю, я никогда не дам любимому человеку повода чувствовать себя униженным или подавленным. Где есть унижение, там нет любви. А если одна прекрасная девушка показывает характер... — Губы Яны двигались и тепло дышали, скользя в сантиметре от лица Лютовой, пальцы неумолимо переплетались с её пальцами. — Это замечательно. Значит, он у неё есть. Такая девушка вызывает уважение. А я могу любить только того, кого есть за что уважать.

По её щекам опять катились эти непостижимые уму слёзы — снова приоткрытая уязвимость сердца, окошко в панцире насмешливой брони. Хрупкость плеч, трогательность ключиц. В груди Киры тепло ёкнуло, она стёрла со щёк Яны влажные ручейки и уже сама её поцеловала. Ответ был искренним, порывистым, с милой дрожью дыхания и доверчивыми объятиями. Уверенная, непобедимая женщина стала в её руках хрустальной большеглазой девочкой, прильнула котёнком, и Лютова прижала её к себе, оберегая, как огонёк зажигалки на ветру. Нет, это не хмель играл с ней шутку... От хмеля можно избавиться, проспаться, а от этого цепкого дурмана — уже нет.

«Зайти на рюмку чая» — наверно, это прозвучало пошло, но Яна бубенчато расхохоталась и горной козочкой поскакала следом за Кирой по ступенькам. В потёмках они что-то с грохотом опрокинули в прихожей и обе приглушённо засмеялись, после чего Лютова приложила палец к губам и зачем-то скомандовала «тш-ш-ш», хотя дома её никто не ждал — будить было некого. Новый приступ смеха накрыл их. Одной рукой обнимая разгорячённую, прильнувшую всем телом, ласкающуюся к ней Яну, другой Кира шарила по стене. Нашла, щёлкнула, но свет озарил их не с потолка, а сквозь щель приоткрытой двери ванной. Тьфу ты, не тот выключатель...

— Не надо, — обожгла девушка поцелуем-укусом ухо Лютовой. — Пусть будет уютный полумрак...

...

...Вдох, выдох. Вдох, выдох. Капля пота упала на плитчатый пол камеры. Мышцы работали под кожей, сходились-расходились на спине. Ладони отрывались от пола и делали хлопок, а потом Кира мягко приземлялась на них и отжималась. Закинув левую руку за спину, она продолжила отжиматься только на правой с упором на пальцы. Поменяла руки.

В колонии её взяли на должность тренера в спортзале. Звериная осторожность помогала ей выжить, а привычка к спортивной дисциплине не давала упасть духом. В «качалку» ходили несколько заключённых мужеподобной наружности — тягать тяжёлое железо, прочие женщины предпочитали обычную «дамскую» физкультуру. Многих своих сокамерниц Кира увлекла спортом — просто подавала пример без лишних слов. Не все из них занимались на постоянной основе — кто-то впоследствии и бросал.

Одновременно с Лютовой срок отбывали ещё две самбистки — Света и Анжела. С флегматичной коренастой блондинкой Светой у Киры сложились неплохие отношения, а Анжела, рослая обладательница южной внешности и такого же темперамента, её невзлюбила. Света сидела за ДТП со смертельным исходом, а преступление Анжелы было более серьёзное — умышленное убийство, совершённое с особой жестокостью. Она забила насмерть соперницу, с которой не поделила мужчину. Анжела избивала женщину в течение нескольких часов с перерывами, в итоге потерпевшая скончалась в страшных мучениях. Убийцу осудили на большой срок. Болезненно самолюбивая и озлобленная Анжела вспыхивала по малейшему поводу, а после того как Кира победила её в тренировочной схватке, люто её возненавидела.

— Ты не обижайся, но тебе не следовало идти в спорт, — прямо сказала ей Кира. — Любой вид борьбы в руках агрессивного человека становится слишком опасным оружием. Обезьяна с гранатой — это как раз твой случай.

Анжела побледнела, раздула ноздри и ринулась в драку. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы на шум не пришли те мужеподобные тётки. Увидев, что бой идёт не на жизнь, а на смерть, они навалились на Анжелу вчетвером и придавили к полу. И Кире, и Анжеле выписали «путёвку» в штрафной изолятор — с той лишь разницей, что Кира всё же вышла оттуда быстро, а её противница задержалась на пятнадцать суток. Она ещё долго отравляла жизнь Кире, которая отдыхала от неё только во время отсидок Анжелы в ШИЗО. А та с её психопатическими склонностями попадала в него регулярно. Её с полным правом можно было записать в категорию «отрицалово» — жестоких, непокорных, буйных и плюющих на всё и вся узниц.

...

...Вдох, выдох. Вдох, выдох. Кира отрабатывала удары, подтягивалась узким и широким хватом. Снова и снова она всаживала кулак в стоящее перед мысленным взглядом лицо следователя. Она молотила его, как боксёрскую грушу, пока оно в её воображении не превращалось в кровавое месиво. Выпустив пар, она почти ничего не чувствовала к этому человеку. Ну... обычный такой дядька, ничем не примечательный. Разве что взгляд — ощущение липкости и холода охватывало от него. Продажный приспособленец, каких, наверно, не так уж мало. Заработал своей семье на отпуск на Мальдивах.