Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ) - Трегуб Георгий - Страница 1

Пролог

Миссис Логан появилась на пороге конюшни, когда Клайв Эванс, поставив ногу Рыжего Храбреца на специальную подставку, аккуратно обрабатывал края копыта рашпилем.

— Эванс, покажешь клиенту малыша? Мне надо заехать в Сандбридж Садлери и заодно забрать концентраты у Сью.

Клайв проворчал что-то невнятное вроде «...а не пошла бы ты нахрен, старая...», но до откровенной грубости опускаться не стал. Хотя старушка уже порядком достала: то сватала попеременно каждую из своих внучек, то плешину проедала из-за того, что он частенько после работы ошивается в барах.

— Из меня никудышный продавец, мэм, — наконец отозвался Клайв, опуская ногу мерина на землю. Потом выпрямился и почесал Храбрецу поясницу, да так энергично, что конь вытянул верхнюю губу и потешно задёргал ею, после чего изогнул шею, вознамерившись вернуть любезность и тоже почесать Клайва — зубами. Тому идея не понравилась, и он указательным пальцем отвернул от себя лошадиную морду.

— Ну, я же тебя не продавать, а показать прошу. А мы с тем парнем уже по телефону договоримся, если ему подойдёт мелкий. К слову сказать, наш клиент и с тобой очень хотел познакомиться.

Последняя фраза была встречена Клайвом без восторга. Старая леди заметила, как недовольно он свёл брови, отворачиваясь. Клайв не хотел казаться грубым, но у хозяйки была дурная привычка всё решать, не спросив, есть ли у него свободное время для подобных «знакомств». Он поскрёб щетину и отёр пот со лба тыльной стороной ладони, обойдя молчанием последнюю фразу миссис Логан. Но сбить её «с волны» было непросто.

За показным вздохом последовало: «Смотри, совсем седой скоро будешь». Ну вот далась старушенции его седина?

— Чего ты набычился? Он спросил, кто самый тут грамотный тренер. Я тебя и назвала. Не девчонок же моих... У паренька, по его словам, опыта никакого: сказал, что понадобится консультация знающего человека. Вот я и предложила тебя. А что, деньги тебе лишние не будут, — пожала плечами старушка.

Этот последний довод заставил Клайва обернуться, и миссис Логан растянула в улыбке истончённые возрастом губы, обнажая ряд фарфоровых вставных зубов. «Ага, попался», — прочёл Клайв в её выцветших глазах.

Пожилой леди на вид было около семидесяти лет, но одеваться соответственно возрасту она не стремилась. Сегодня, к примеру, нацепила расшитую ковбойскую рубашку, а джинсы перехватила ремнём из крокодильей кожи с крупной серебристой бляхой, щедро отделанной стразами. Завершали образ красовавшиеся на ногах сапоги цвета телячьей кости, с квадратными каблуками и носками, похожими на морды ящериц.

Клайв Эванс бегло окинул её взглядом и понимающе улыбнулся: раз вырядилась как молоденькая, значит, между делом собралась заскочить и в лавку к Уилсону, вдовцу лет на пять её старше.

— Этот клиент мне звонил ещё пару месяцев назад, хотел купить первого жеребёнка от Энерзона, — продолжала миссис Логан, — но ты помнишь, мы малыша продали почти сразу, как только вывесили объявление. Так парень просил оставить ему следующего. Ох, и повезло ж пареньку! Дурак будет, если не возьмёт этого мелкого — уж мастью-то, мастью малыш удался!

Снимая чапсы, надетые поверх старых потрёпанных джинсов, Клайв хмыкнул. Малыш у Роксаны родился забавный — со светло-бежевой спинкой и белым брюшком, с тёмно-серой мордочкой, тёмными кончиками ушей и с такой же полоской вдоль спины. На передних ногах уже намечалась зебристость. Настоящий маленький дикарь.

— И передай ему, что торговаться я не буду. Три тысячи — окончательная цена.

— Ладно, — сдался Эванс, — всё сделаем, как просите, мэм.

Конечно, жеребёнок таких денег не стоил, но год выпал не очень прибыльный: зима выдалась суровая, длилась почти до конца апреля и к тому же завершилась аккордом слякотного и холодного мая. Учеников с ноября до начала июня почти не было. Понятно, летом дела поправятся — появится столько желающих научиться верховой езде, что некоторым придётся и отказать. Гостевой дом откроется для тех, кто захочет на несколько недель сбежать от цивилизации. Соревнования, опять же, можно проводить — с них тоже доход... А пока нужно лошадям покупать сено, платить за ветеринарный осмотр, да и самой миссис Логан с внучками надо на что-то жить. Поэтому мнение о том, что красная цена жеребёнку хобби-класса — тысяча-полторы, Эванс придержал при себе.

Да и кто он, чтобы вмешиваться? Покупатель сам соображать должен. Существует же правило в Левантидах: никогда не доверять погоде и женщине. Клайв обычно добавлял к этому: «И никогда не доверяй аппийцу». Война научила. Политкорректностью Эванс не страдал, да и аппийца в глубинке найти было затруднительно. Те из них, кто после окончания боевых действий и подписания уэстпортских соглашений решились перебраться на Север, селились исключительно в больших городах вроде Оресты и Тангроса, поэтому коронная фраза Клайва, частенько произносимая им в местном баре, вызывала только одобрительный гул.

Почти все приятели Эванса прошли войну. Им повезло больше, чем Пату Логану. Они вернулись. И Клайв — вернулся. Когда несколько лет назад он стоял на пороге уютного фермерского дома, то без слов понимал, о чём думает старая Логан, отводившая от него глаза.

Она пригласила Клайва в дом, и они проговорили до полуночи. Старшего сына миссис Логан потеряла ещё до войны. Вспоминая о нём, часто повторяла: «Какая глупая смерть...» Действительно, что может быть глупее. Медведь, сбитый кроссовером на просёлочном шоссе, отлетел на лобовое стекло старенькой Форд Фиесты с Фрэнком Логаном за рулём и его женой Лиззи на пассажирском. «Теперь вот, ращу этих», — вздыхала пожилая женщина, кивая на фотографии улыбающихся рыжих девчонок.

Пат тоже был рыжим. «Какая глупая смерть», — это можно было и про него сказать.

В Аппайях тот, кто улыбался тебе утром, стрелял в тебя вечером. Дороги, обозначенные на карте, могли исчезнуть за ночь под напором оползня. Врагами были не только боевики, самым опасным и коварным врагом являлась сама местность. Но как объяснить сломленной горем женщине, что её сын погиб не от пули в бою, а из-за непродуманного решения какого-то чина из старшего офицерского состава?

«Мы получили приказ, — сказал тогда Эванс старой миссис Логан, — доставить груз на базу. Была ночь, плохая видимость... Ну и... не справились с управлением на горной дороге».

А о чём не сказал? О том, что только идиоту могло прийти в голову отправить тяжёлый тактический грузовик, шириной более двух метров, через ущелье, по дороге, представлявшей собой очень узкую полоску земли, да ещё и с резкими поворотами над крутым обрывом. Но с приказами не спорят. Несколько часов до отправки конвоя Эванс и Пат Логан провели, отвинчивая зеркала, боковые поручни — всё, что могло зацепиться за выступающие каменные плиты.

«Как это случилось?» — спросила миссис Логан. Она хотела знать правду, только вот мог ли он сказать пожилой женщине такую правду?

Врать Эванс не любил, но можно было кое о чём умолчать — что он и сделал.

«Одна из этих паршивых аппийских дорог, мэм. Такая же паршивая, как и сами эти аппийцы. Сначала слегка изогнулась вправо, к горе, а затем резко влево, к речному уступу. Пат думал, что будет второй поворот. Вёл машину близко к краю. А сам-то край был вроде как укреплён, но грузовик оказался слишком тяжёлым. Шутка ли, больше восьми тонн. Мы только почувствовали, как колесо под нами провалилось. Грузовик потянуло вниз к реке. И потом он упал с обрыва».

Клайв тогда вылетел из кабины, повредил спину, а Пат... Пат жил ещё несколько часов.

Разговор закончился заполночь. А утром миссис Логан попросила: «Оставайтесь». Предложила работу и комнату. Возвращаться на Крайний Север, в посёлок, где каждый второй был безработным, Клайву не улыбалось, и он принял её предложение. С тех пор прошло несколько лет, но ему ни разу не пришлось пожалеть о принятом решении.

Продолжая беседовать с собой на тему скупости нынешних покупателей, миссис Логан направилась к своему внедорожнику. Несмотря на солидный возраст, водила она выкрашенный в кокетливый розовый цвет Dodge Ram, на заднем стекле которого красовалась надпись «Грузовички — для девчонок, неудачники!» Семьдесят лет, ё-моё. Всё ещё ездит верхом и пытается закадрить мужичка. Вот он, секрет молодости, подумалось Эвансу: задор, бескрайние пастбища, лошади, коровы, кровяной стейк на ужин, два сезона заморозков и один сезон недетских морозов.