Помолвка с чужой судьбой - Островская Екатерина - Страница 6

– Вы сказали, что он хирург, – напомнила Вероника. – А разве моему мужу нужен хирург?

– В том-то все и дело, что был хирургом, но когда вернулся, все увидели, что он как бы не в себе. А потом и вовсе Алексей стал уверять, что он теперь психотерапевт. Его из армии списали, он вернулся в наш с вами родной город и первым делом направился в родную академию. Что он там продемонстрировал, мне неизвестно, но… Короче, прошел переобучение, переквалифицировался, получил новую специализацию. Работал с пациентами, у которых всякие посттравматические синдромы и разные сдвиги в результате полученных контузий и ранений. А были и такие, которые после длительного пребывания в боевых условиях не могли понять, что находятся не на войне, и вели себя в быту соответственно. Он брал только тех пациентов, от которых в бессилии отворачивались другие, очень опытные и очень уважаемые специалисты. Алексей возвращал их к нормальной жизни на раз-два. У него теперь известность, можно сказать даже, что слава. Именно слава. Его привлекают и правоохранительные органы, когда подозреваемый очень успешно косит под дурика. Даже если он и в самом деле больной… В смысле, если обвиняемый одержим какой-то маниакальной идеей, мой бывший сокурсник быстро приводит его в чувства. Мне даже случай один рассказали. Про черную вдову слышали?

– Нет, – ответила Вероника.

– Конечно-конечно, – закивал Перумов, – это та самая дама, которая выходила замуж за богатых мужчин, и через полгода-год максимум мужья скоропостижно отправлялись на свидание с богом или куда там их направляли.

Главный врач кивнул.

– Та дама рассуждала очень здраво, с легкостью уходила от всех предъявленных ей улик. Хотя какие улики, сами понимаете, когда свидетелей нет, а обстоятельства смерти ее мужей были всегда разные? Так вот, Леша сразу сказал, что она психически больная… Потом на глазах комиссии ввел вдовушку в транс и попросил ее рассказать о себе, и что она видит сейчас. Так та дамочка вдруг заявила, что она Семен Еремеев – ездовой в отряде Котовского, женат на Оксане Приходько, которая по своей подлой сущности шлюха натуральная и спит со всем отрядом. Но он ее все равно любит и страдает. Теперь вот он привез в отряд подводу с мукой, крупой и постным маслом, а она, эта самая Оксана Приходько, опять пьяна и рассказывает, что за время его отсутствия и с комиссаром, и с командиром пулеметной роты Жабенюком, и с каким-то рыжим местным мужиком, который угостил ее горилкой…

– И что ты сделал? – спрашивает тогда мой приятель эту дамочку.

– Я распряг кобылку, попросил товарищей, чтобы они напоили лошадку, чтобы заботились о ней впредь. Взял вожжи, пошел в грабовую рощицу и повесился возле тропинки. Вот так именно сказала та дамочка.

– Правда, что ли? – удивился Перумов. – Как такое возможно?

– Откуда я знаю? – развел руками врач. – Да и никто не скажет теперь, был ли когда-то такой ездовой Семен Еремеев и повесился ли он. Но тот сеанс гипноза или ввода в транс, сеанс проникновения в чужое сознание, наблюдали все члены комиссии, и я в том числе. Все были поражены, а еще больше были удивлены тем, что дамочка эта, придя в себя, ничего из сказанного ею не помнила, зато потом подробно рассказала следствию, как убивала мужей.

– Мы отвлеклись, – напомнила Вероника.

– Да, – согласился главврач. – Дело в том, что я в курсе, что ваш муж представляется офицером царской армии. Возможно, конечно, что он был увлечен историей того времени, и это глубоко засело в его сознании, а возможно, это эхо прожитой кем-то жизни, то есть его прошлой жизни, если верить во всю эту галиматью с реинкарнацией. Но, как бы то ни было, я Лешу Светлякова приглашу, пусть он пообщается с Ракитиным. Без врачебной комиссии, без свидетелей, разумеется.

– А что, если вдруг он вспомнит, что происходило минувшей ночью, и это воспоминание ему повредит? – спросил адвокат.

– Я же сказал, что свидетелей не будет. А вы… – главный врач посмотрел на Веронику. – Вы можете прямо сейчас возвращаться в отделение, вам там приготовят халатик, спальное место оборудуют и все, что потребуется. Только одна просьбочка: у вас в ушах и на пальцах целых три комплекта оборудования, которое сейчас необходимо больнице. Не в обиду будет сказано, лучше снимите такое богатство, чтобы персонал душевно не травмировать…

– Так я и сделаю. А еще позвоню в приемную Ракитина и попрошу, чтобы подготовили договор на спонсорскую помощь. Так что от вас требуются реквизиты больницы, расчетный счет и прочее.

Вероника поднялась, готовая тут же мчаться к мужу, но ее остановил адвокат:

– Мы сделаем это чуть позже, а как раз сейчас мы почти опаздываем на другую важную встречу.

Ракитина растерялась – она не поняла, о какой встрече может идти речь, когда сейчас надо спешить в палату.

Перумов поднялся с кресла, протянул руку главному врачу:

– Спасибо за помощь, Виктор Викторович, но нас уже ждут, – и обернулся к девушке: – Я прямо сейчас звоню Бережной.

Глава четвертая

На крыльце офиса детективного агентства «ВЕРА» стояла девушка в обтягивающих голубых джинсиках и белых кожаных кроссовках для бега. На белой футболке из плотного хлопка – вышитая нитками университетская эмблема. Сумочки в руках девушки не было, а следовательно, это не посетительница, не клиент агентства, а, скорее всего, сотрудница – секретарша или офис-менеджер. Вероника подумала даже, что в солидной организации сотрудницы могли бы носить на службу что-нибудь более официальное.

Ракитина поднялась на крыльцо вслед за Перумовым, и адвокат сообщил сотруднице в джинсах, что у них назначена встреча с ее начальством – с Верой Николаевной Бережной.

– Это я и есть, – кивнула девушка и улыбнулась Веронике. – Только что вернулась с обеда и вас поджидаю.

Она открыла дверь, все втроем вошли внутрь, миновали турникет и будку с охранником в черной униформе, пошли по коридору вдоль ряда молчаливых дверей, оказались в приемной, где за секретарской стойкой, уткнувшись в компьютер, сидел крепкий молодой человек. При появлении Бережной и вероятных клиентов молодой человек поднялся и поздоровался.

– Есть новости? – спросила его Бережная.

Молодой человек покачал головой.

– За последний час ничего, только из городской прокуратуры вас искали.

– Нашли, – ответила Бережная, – уже позвонили мне на мобильный. После работы к нам заскочат, так что какой-нибудь столик у нас в буфетной надо организовать.

– На сколько человек?

– Традиционно – на троих.

Она распахнула дверь своего кабинета и пропустила гостей внутрь. И только после этого снова посмотрела на «секретаря».

– Да, Петя, чтобы никакого алкоголя не было. Ребята приедут по делу.

Ракитина с Перумовым расположились перед рабочим столом, Бережная опустилась в свое кресло.

– У нас весьма щекотливое и конфиденциальное дело, – начал Перумов, – а потому мы бы хотели узнать размеры вашего вознаграждения…

– Размер не имеет значения, – не дала ему договорить Вероника. – Моего мужа обвиняют в убийстве, которого, я уверена, он не совершал.

– Пока еще не обвиняют, – уточнила Бережная, – но такое может произойти. Я в курсе, что произошло этой ночью с вашим мужем. А потому сразу вопрос. В каких отношениях он был с Гасиловым?

– Вы будете записывать? – поинтересовался адвокат. – Просто я привык к тому, что при опросе всегда заполняется бланк, а потом надо еще написать опрашиваемому «С моих слов записано верно. Мною прочитано». И подписаться.

– У нас запись ведет диктофон. И аудиозапись отсюда никуда не уходит.

– А если ее востребует суд?

– Не востребует. Во-первых, про запись знаю только я и клиент. А во-вторых, аудио- или видеозапись не является доказательством.

– Но может быть судом принята к сведению, – напомнил Перумов.

– Вот поэтому она отсюда никуда и не уходит. А после закрытия нашего договора все материалы уничтожаются в присутствии заказчика. Если же заказчик докажет, что с материалов были сделаны и не уничтожены копии, то мы полностью возвращаем полученные от него средства и в том же объеме несем штрафные санкции. Это все будет указано в договоре.