Лебон (СИ) - "StrangerThings7" - Страница 66

— Я не боюсь боли, — с вызовом бросает Сон, едва ли сдерживаясь, чтобы не поморщиться от тянущей боли в ноге и затылке.

— Уверен?

Голос Шина сочится ядом, он смотрит исподлобья, пристально так, не меняясь в лице, и щелкает вставленным обратно магазином. Этот щелчок словно подает сигнал к началу. Хосок закатывает рукава рубашки, дергает Хёну за цепь на себя и, наклонившись к левому уху, со змеиным шипением усмехается:

— Зато ты боишься меня, – И спускает курок, в упор засаживая пулю в правое плечо.

Хену вскрикивает, сжимает зубы и матерится. Руку словно опускают в кипящий металл, кровь пропитывает рубашку, расползаясь жирным горячим пятном, а он жмурится до цветных переливов перед складками повлажневших век и встряхивает головой, пытаясь подавить боль от заходящегося взрывами сердца.

— Думаешь, если проделаешь во мне пару дырок, сможешь забыть, как я трахал твою блядь? — прерываясь на рваные вдохи, начинает Хену, — Думаешь, он забудет, что это твоя вина? Не обольщайся. Он умрет с ненавистью к тебе, потому что от твоей любви рождаются только жертвы, а его боль множится и растет. Потому что ты не способен любить, Хосок-а.

Сон жалеет о сказанном практически моментально, хоть он и знает, что попадает точно в цель. Шин выпрямляется, сжимая пальцы уже не на цепи, а на горле Хену еще крепче и сильнее, чувствуя, как внутри скребется и царапает глотку душащая перманентная ярость. Она закипает и концентрируется вокруг Хосока с пугающей скоростью, в его глазах что-то неуловимо меняется, и Сон инстинктивно подается назад в попытках уйти от соприкосновения с чужой ненавистью.

Хену за свою жизнь видел многое, но он впервые начинает бояться кого-то вот так, когда не способен даже самому себе объяснить причину своего страха. Мир вдруг сужается до микроскопических размеров, а ужас выжигает на подкорке уродливые пенящиеся кратеры, раскалывая ровную поверхность сознания крупицами восходящей боли, когда Хосок пятью выстрелами сверху вниз методично превращает руку Сона в один бесполезный кусок мяса.

От раздирающего вопля закладывает уши, но Шин даже бровью не ведет, он отходит на пару шагов назад и смотрит на корчащееся тело с холодным презрением, не получая ни удовлетворения, ни чувства исполненной мести. Потому что даже этой крови будет мало, чтобы смыть с его Хенвона последние воспоминания.

Хену скулит, не в силах терпеть. Эта боль, что палка о двух концах — по крупицам вытягивает жизнь, погружая в темноту, но тут же пульсирует, расползаясь от кончиков волос до кончиков пальцев, и не дает забыться, ядерными вспышками возвращая в реальность.

— Я предупреждал тебя, — равнодушно отзывается Хосок откуда-то сбоку. Опрокидывает стул на пол, тяжелым ударом ботинка заваливая его на спинку, и присаживается на корточки перед Соном, даже внимания не обращая, что чужая кровь забрызгала его с ног до головы.

— Я хочу размазать твои мозги по этому подвалу и всему твоему району, но такая смерть будет слишком большим подарком для тебя. Я похороню заживо всех, кто с тобой связан, потому что за все, что ты сделал, расплатиться не хватит даже жизнями всего твоего клана. Ты сдохнешь здесь, в грязном паршивом подвале, захлебываясь собственной кровью, и каждая следующая секунда покажется для тебя вечностью. Запомни мое лицо, потому что я — твоя смерть.

Хосок, не глядя, делает контрольный выстрел в грудину, прошибая тонкое легкое, наблюдает, как Хену хрипит и задыхается в сгустках своей гнилой крови, и поднимается. Отбрасывает ненужное больше оружие, стирает со щеки бордовые капли, в итоге только сильнее размазывая их по лицу и рукам, и выходит, не оборачиваясь.

You must pay for everything in this life, one way or another.

Кихен сидит на холодном бетоне парковки и брезгливо морщится на пятна крови, оставшиеся после предыдущих гостей. Судя по всему, гостей было чересчур много, так как парковка буквально залита кровью и в некоторых местах она все еще свежая. Ю подташнивает, и парень еле сдерживается, чтобы не вывернуть себя наружу прямо на бетон, морщась от неприятных спазмов в желудке.

Все эти четыре дня Кихен провел в личной тюрьме Шин Хосока на -2-м этаже SHTower, не имея ни малейшего представления о том, что творится «наверху» и был ли вообще штурм и как он прошел. Все эти дни Ю думал только о Хосоке. Не о том, что именно от руки или по приказу Шина парню суждено умереть, а о том, не ранен ли Хосок и как он вообще себя чувствует. Кихен не может забыть это обидное «Ты болен» из его уст. Парень сглатывает и часто моргает, пытаясь отогнать мысли о Шине.

На парковке кроме Кихена находится Джухон, который, прислонившись к мустангу, курит сигарету, выполняя свой постоянный ритуал, прежде чем приступить к казни. Ли как будто нарочно курит медленно, играя на нервах жертвы, которая смиренно сидит и ждет, когда уже это мучительное ожидание закончится. Недалеко от мустанга стоит эскалад с еще тремя парнями, которым не терпится вернуться в центр, а не тратить прекрасное солнечное утро на очередную жертву Шин Хосока.

Ю не хочет умирать так. Парень думает, что лучше бы он погиб во время разборок или в автокатастрофе, но никак не на этой парковке и не от рук ненавистного Ли Джухона. Но Кихен знает, что умрет, и ему не страшно, а, скорее, горько. От дум парня отвлекает голос наконец докурившего сигарету Джухона.

— Ну что, за все надо платить? — ухмыляется Ли и, подойдя к Кихену, за шкирку поднимает того с земли, и сажает на стоящий недалеко стул.

— Можешь меня не привязывать, — понуро говорит Ю, не поднимая голову.

— Я ненавижу тебя и считаю самым худшим представителем человеческой расы, но несмотря на все это, я убью тебя быстро. Правда, не обещаю, что будет не больно, — язвит Джухон и достает свой любимый нож.

— Я передам привет Им Чангюну, — Кихен поднимает глаза на Ли и улыбается. Джухон резко и размашисто бьет парня по лицу, и улыбка сразу же окрашивается в красный.

Последовавшую дальше тишину на парковке вдруг прерывает звук колес двух автомобилей, притормозивших рядом с эскаладом. Из черного седана BMW выходит Ли Минхек и твердой походкой направляется к двум парням в центре парковки. На Минхеке идеально сидящий на нем темно-синий костюм, а некогда блондинистые волосы перекрашены в цвет темного шоколада. Вообще, парень выглядит так, словно сошел с обложки модного журнала, как будто он и не проводил в изгнании столько времени.

— Ты каким образом тут оказался? — зло спрашивает Джухон и вертит нож в руке. Кихен в недоумении переводит взгляд с Джухона на Минхека и облизывает кровь с губ.

— Я приехал за тем, что принадлежит мне, — четко говорит Ли и, подойдя к Кихену, останавливается напротив него. Ю, все еще ничего не понимая, смотрит на парня удивленным взглядом.

— Какой же ты грубый, — недовольно бросает Ли в сторону Джухона и пальцем стирает оставшуюся на губах Ю кровь, которую потом слизывает со своего же пальца.

— Какой же ты вкусный, — ухмыляется Минхек, смотря прямо в глаза Кихену.

— Какая мерзость, — Джухон сплевывает, — Вали отсюда, пока я сам тебя не выставил, — сквозь зубы говорит он Ли.

— Сбавь обороты. Мы теперь с тобой почти на равных позициях, так что веди себя соответственно, — Минхек подзывает двоих своих парней.

— Ты думаешь, твои пацаны помешают мне свернуть тебе шею? — Джухон толкает Ли в грудь.

— Позвони своему боссу, и он тебе все объяснит. А эту милашку я забираю, — Минхек берет Кихена за локоть, но парень резко вырывает свою руку. Джухон отходит поговорить по телефону и возвращается через минуту.

— Прости, Кихен-а, — говорит Джухон, ухмыляясь, — но произошла смена палачей, и ты вряд ли будешь этому рад, — насмешливым голосом выговаривает он, — Уходим! — кричит он своим и идет к мустангу.

— Какого черта?! Ли Джухон! — надрывая голос, кричит Кихен, словно он только опомнился, и, встав со стула, пытается догнать его, но Минхек перехватывает его за талию и прижимает спиной к себе, — Джухон, вернись и доведи до конца начатое! — продолжает кричать Ю уже вслед отъезжающему мустангу и пытается вырваться из железной хватки Минхека.