На далеких рубежах - Гребенюк Иван - Страница 37

— Жарко, товарищ полковник!

— Подтянуться!

— Есть!

В коридор выбежал писарь в расстегнутой гимнастерке.

— А ну, ко мне, — поманил его полковник. — Ты что ж это, голубчик, разбойником носишься по штабу?

— Начштаба подполковник Асинов разрешил, больно душно, — ответил писарь, солдатик первого года службы.

— Разрешил? Коль разрешил — дело иное. Но ты все-таки застегнись, голубь! — и полковник провел рукой по колючей, стриженой голове солдата.

— Есть, товарищ полковник! — проговорил польщенный отцовским вниманием солдат.

Не найдя, к чему бы еще придраться, Семен Петрович зашел в кабинет и тоже начал готовиться к встрече. Убрал со стола лишние бумаги, набил табаком трубку и послал посыльного за бутылкой минеральной воды.

За окном просигналила «Победа» — это Челматкин предупреждал командира о приезде гостя. Семен Петрович подошел к окну. Блеснув на солнце Золотой Звездой Героя, Удальцов бравым шагом вошел в штаб.

— Здравия желаю, Семен Петрович! — приветствовал он Сливу еще из коридора.

— Здравствуйте, Иннокентий Михайлович! — воскликнул Слива и бросился навстречу гостю с распростертыми объятиями.

— Как живем-можем в царстве песков?

— Так и живем. А ты чего тут летаешь, гудишь, варанов и тушканчиков пугаешь?

— Дело есть, сами же затеяли, Семен Петрович!

— Какое дело?

— Забыли?

— Нет, в самом деле?

Удальцов хитро прищурил глаз.

— Не прикидывайтесь, Семен Петрович, казанской сиротой.

— Ну садись, садись, а то еще обидишься! — примирительно сказал Семен Петрович. — Я вот холодной водицы для тебя припас. Не то что некоторые мои друзья…

Удальцов погрозил пальцем:

— Грешите, Семен Петрович! Когда ж это я негостеприимно принимал вас?

— На-ка, выпей с полета холоднячка!

Удальцов наполнил стакан.

— Так, так, Семен Петрович, высоту, значит, набираете?

— Да где уж нам! — отнекивался полковник, начиная догадываться, на что намекает собеседник.

— Так, так… По стрельбам обогнали? Обошли? По ночной подготовке вплотную приблизились к моему полку! А полеты под колпаком на боевых самолетах! А полет на предельную дальность. Вон какую шумиху поднял тот полет! Сам генерал Щукин обратил внимание: «Так нужно летать, как Слива» — сказал.

— Правда? — обрадовался Семен Петрович.

— Сам слышал. Прилетал ко мне генерал Щукин, рассказывал. И я очень за вас рад, Семен Петрович. Очень рад. Теперь мы с вами еще потягаемся. Я вижу: есть порох в пороховницах! А ваше предложение относительно воздушного боя между двумя полками — это идея! Этой идеей вы просто утерли нам нос. У меня, правда, не раз возникала такая мысль, но, к сожалению, как говорится, — руки не дошли. Текущие дела задушили, вот и опередили вы нас.

«Какой бой?» — чуть не вырвалось у Семена Петровича. И тут же сообразил: «Да ведь это очередное предложение помощника по огневой и тактической подготовке!»

— Весьма ценное предложение, Семен Петрович, — продолжал Удальцов. — Вот я и прибыл сюда с тем, чтобы договориться, когда, где, какой группой и как будем драться. А драться надо между собой так, чтобы чужие и духу боялись. Не будем драться меж собой — нас побьют.

— Черта с два! — возразил полковник. — Мы уже не те, что были!

— Правда ваша, Семен Петрович, но надо смотреть в оба. Это не помешает.

— В той войне нас не побили, а ныне тем более! — не уступал Семен Петрович.

— Я тоже уверен, что нынче тем паче не побьют. Но в сорок первом нам намяли бока — и здорово намяли! Вот и надо заботиться, чтобы старое не повторилось. Поэтому и нужно быть начеку. Давайте уславливаться.

Тут выяснилось, что Удальцов привез и наметки организации воздушного боя. Рассматривая их, полковник Слива размышлял вслух:

— Так, так… Значит, локаторы будут наводить.

— А как же? По всем правилам бой…

— Согласен, вполне согласен.

— По рукам, значит? — вскочил Удальцов.

— По рукам.

Согласовали дату и на том поставили точку.

Подполковник Удальцов принял решение возвратиться и собрался в обратный путь.

— Так скоро?

— Не располагаю временем. Надо готовить людей к ночным полетам. Разрешите откланяться, Семен Петрович, и надеяться, что победа будет за моими летчиками.

— А это еще увидим, — возразил Семен Петрович. — У меня, брат, помощник по тактике и воздушному бою — лучшего не сыщешь. Обведет. Ей-богу, обведет!

— Вы о Поддубном?

— А ты разве его знаешь?

— Слыхал. Командир дивизии превозносит его до небес, да и старшие начальники не раз упоминали его фамилию.

— Это правильно: помощник у меня, Иннокентий Михайлович, золото!

— Ну, ну, не думаете ли вы, что у меня люди лыком шиты?

— Не думаю, а знаю, что летчики у тебя — сила! Но Поддубный все равно обведет. В этом я не сомневаюсь.

— Это еще бабушка надвое сказала. Там будет видно!

Удальцов направился к двери, но полковник остановил его:

— Так скоро? Хоть бы пообедал со мной. Ведь не близко лететь-то!

Удальцов поглядел на часы:

— В Москву поспею к обеду. А за приглашение весьма благодарствую. Только не могу — тороплюсь.

Семен Петрович проводил гостя на аэродром, сам выпустил его в воздух. Возвратившись, он застал в своем кабинете штурмана Гришина: тот сидел, углубившись в плановую таблицу, и делал в ней какие-то пометки карандашом. Соображая и обдумывая что-то, он по привычке ерошил шевелюру.

— Беда, товарищ полковник, — сказал он. — Вы только поглядите, что тут планирует ваш помощник.

— А что?

— Воздушный бой чуть ли не на боевом потолке самолетов. Допустим, летчики поднимутся на такую высоту. Допустим. Но где гарантия, что кто-нибудь не сорвется?

— Вот гарантия, Алексей Александрович, — полковник размашисто подписал плановую таблицу.

— Вы смертный приговор подписали летчикам, а не плановую таблицу полетов, — пробормотал штурман, покидая кабинет.

Полковник вернул его назад.

— Как? Как вы сказали?

Гришина всего передернуло, и он стал похож на драчливого петуха.

— Я сказал грубо, но правду.

— Так… Значит, смертный приговор, говорите? А вам известно, на какую высоту поднимаются современные реактивные бомбардировщики? Известно? Какого же черта вы ратуете за то, чтобы наши истребители вели бои на средних высотах? Кого они будут там уничтожать — воробьев?

— Подобный вопрос я уже слышал от Поддубного.

— Так извольте выслушать и от меня! — запальчиво крикнул полковник и так стукнул кулаком по столу, что чернильница подскочила.

Обомлев, Гришин вытянулся в струнку.

Лиля не знала о случае с Телюковым и поэтому никак не могла разобраться в непонятном поведении Поддубного за последнее время. Он на приходил.

«Разлюбил? Остерегается матери?» — терзалась она в догадках.

Ей хотелось самой пойти к нему, да как-то неудобно… Рядом, в одном коттедже, молодые летчики живут. Еще пойдет молва, до матери докатится.

Сегодня — воскресенье. Лиля выпросила у отца машину, чтобы съездить в аул к своей школьной подруге Зейнаб. Таила надежду, что и Поддубный поедет с ней — это была бы чудесная прогулка! Теперь, оказывается, придется ехать одной…

К двенадцати часам Челматкин подал к коттеджу «Победу». А Лиля и не думала собираться. «Пожалуй, лучше сказаться больной, не поехать», — думала она. Но ведь ее ждет Зейнаб — лучшая и самая близкая ее подруга. И, поразмыслив, решила ехать. Оделась, вышла на крыльцо и остолбенела. Поддубный в белом, отлично выутюженном кителе, со свертками в руках стоял перед ней. Она давно не видела его таким веселым и жизнерадостным. Поздоровался ласково с Лилей и повернулся к родителям:

— Здравствуйте, Харитина Львовна! Здравствуйте, Семен Петрович! Разрешите мне поехать с вашей дочерью в аул? Я поведу машину, а Челматкин пусть отдыхает. Ведь сегодня выходной.

Харитина Львовна промолчала, а Семен Петрович поддержал Поддубного: