Книга таинств Деливеренс Дейн - Хоу Кэтрин - Страница 5

Глава вторая

Уже три года учебы в Гарварде Конни жила в одной из трехкомнатных квартир бывшего частного корпуса для золотой гарвардской молодежи. Сейчас там обитали аспиранты, курсировавшие, не поднимая головы, между домом и библиотекой.

По прошествии десятилетий позолоченное великолепие Солтонстолл-Корта исчезло под слоями городской грязи, штукатурки и копоти от табачного дыма. Иногда Конни явственно ощущала, что здание презирает свою ускользающую роскошь. Дубовые стеллажи, на которых теперь теснились ее книги по истории и античная классика Лиз, поколения и поколения до этого несли на себе тяжесть учебников греческого языка и трактата Гиббона «Упадок и разрушение Римской Империи». Даже кирпичный камин выказывал неудовольствие, изрыгая дым и пепел в те редкие случаи, когда девушки пытались разжечь в нем огонь.

Конни рисовала в воображении юношей, которые жили здесь когда-то, носили костюмы из шерсти, манерно курили трубки и играли в бридж. Некоторые из них привозили с собой лакеев. Интересно, которая из комнат предназначалась для слуг — ее или подруги? С трудом передвигая ноги после вечеринки у Эбнера, она решила, что все-таки ее — окно там было меньше.

Вдалеке часы на башне пробили час. Конни устало взялась за латунную ручку двери в квартиру. На прикрепленной к двери белой доске малоразборчивым почерком было написано пожелание удачи от соседей-химиков и красовался портрет ее самой с огромной светящейся лампочкой над макушкой. Конни вздохнула и улыбнулась.

Она уже не помнила, когда последний раз была так безоговорочно довольна собой. Наверное, когда получила диплом в Маунт-Холиоке — то был счастливый день. Конни не знала, что ей дадут диплом с отличием, пока не прочитала свое имя в списке.

Еще когда через год ее приняли в Гарвард для подготовки в аспирантуру. И все. Первый раз с тех пор Конни, наконец, почувствовала себя уверенной. И оцененной по достоинству.

Она вставила ключ в замок и осторожно повернула его, стараясь не разбудить Лиз, которая приплелась домой часом раньше. Конни проскользнула в прихожую, и тут же две лапы радостно заскребли пол у ее ног.

— Привет, Арло, — прошептала она, нагибаясь обнять собаку. Пес лизнул ее в щеку теплым влажным языком. — Ах ты маленький паршивец, — проворчала Конни, почесав его за ухом.

Затем приподняла Арло за передние лапы и зашагала с ним в маленькую кухню, по дороге щелкнув выключателем.

Кухня, замерцав, осветилась флуоресцентной лампой, и Конни зажмурилась. Отпустив пса, облокотилась на стол у раковины и посмотрела на своего питомца. Она никак не могла решить, какой он породы. Иногда он был похож на бладхаунда с висячими ушами и темными влажными глазами, в другой раз больше походил на терьера, который может пролезть в барсучью нору. Цвета Арло был неопределенного — то ли бурого, то ли рыжего — в зависимости от освещения и времени года.

— Чем же ты сегодня занимался? — спросила она, сложив руки на груди.

Арло дважды вильнул хвостом.

— Правда? А потом?

Пес сел на пол.

— Ну и повеселился же ты.

Она вздохнула и повернулась наполнить чайник.

До появления в ее жизни Арло Конни не особенно интересовалась животными, считая, что звери в доме — это слишком хлопотно. Мысль о собственном питомце всегда ассоциировалась у нее с тревогой и беспокойством. Когда что-то не ладилось с учебой, ей снились кошмары: множество одинаковых, быстро плодящихся змей, мышей, птиц просили еды и ласки, которые она не в состоянии была дать. Конни воспринимала эти сны всерьез, хотя и понимала, что они напрямую связаны с ее переживаниями по поводу сроков сдачи работы или еще чего-нибудь не менее ответственного. Остальные девушки притаскивали в общежитие котенка за котенком, а Конни оставалась безучастной.

Как-то вечером, в начале своего первого семестра в университете Конни вышла из здания философского факультета после вечерних занятий и наткнулась на маленького щенка. Он сидел, забившись под куст рододендрона, но выскочил и побежал вслед за Конни, когда та пошла прочь через двор университета. Она прогоняла его, отталкивая ногой, но щенок увертывался и ковылял за ней. Остановившись у двери библиотеки, Конни снова попыталась отделаться от собаки, указав ей пальцем назад, на здание философского факультета. Щенок только вилял хвостом, высунув язык. Посередине двора Конни опять остановилась, приказывая ему искать своего хозяина. Вместо этого щенок добрался до общежития и по-хозяйски вошел за ней в дверь.

Первое время она расклеивала объявления «Найдена собака». Никто не отозвался. Тогда она написала новые: «Отдам щенка в хорошие руки», но Лиз ей не дала их развесить. «Как ты не понимаешь, он выбрал тебя!» — настаивала она, и Конни улыбалась ее сентиментальности. Лиз изучала средневековую латынь и была из тех девушек, кто тайно вздыхает о рыцарях, побеждающих драконов, о красивых нарядах и изысканных ухаживаниях.

Конни понимала Лиз, потому как и сама была сентиментальной, хотя иногда прятала эмоции под маской иронии и цинизма. И незаметно для себя Конни постепенно перестала искать, кому бы отдать щенка. Кстати, она так и не заметила, что с приходом Арло в ее жизнь ночные кошмары прекратились.

И теперь, подняв голову от плиты, Конни увидела на холодильнике записку, написанную аккуратным почерком Лиз: «В 6 вечера звонила Грейс. Просила перезвонить, как только сможешь. Даже очень поздно».

— Посмотри-ка, Арло, — сказала Конни, кивнув на бумажку, — звонила твоя настоящая хозяйка.

Пес склонил голову набок.

— Ах, ну как же я могла такое сказать? — напустилась она на себя, наклоняясь почесать ему морду. — Ну конечно, нет. Это звонила моя мама.

Конни посмотрела на часы — двадцать минут второго. В Нью-Мексико двадцать минут двенадцатого. Она радостно улыбнулась: мама помнила, что у нее сегодня экзамен. Конечно, пришлось несколько раз кратко напомнить об этом в письмах, в остальном очень сдержанных, и оставить пару сообщений на автоответчике. Но все сработало.

Конни налила кипятка в щербатую кружку, кинула туда пакетик мятного чая и пошла в кабинет. Там зажгла свет, дернув шнурок приобретенного на распродаже торшера, ситцевым чудовищем изогнувшегося над креслом.

Комната, одновременно и строгая, и уютная, очень подходила двум трудолюбивым аспиранткам. В одной из стен располагался камин, вокруг него — дубовые книжные стеллажи, заваленные беллетристикой и учебниками. Рядом с камином раскорячился продавленный футон — Лиз спала на нем, еще когда училась в колледже, — а перед ним стояла скамеечка для ног.

По бокам от стеллажей были придвинуты к стенам два письменных стола. Первый — образец порядка — принадлежал Конни, за вторым, прогнувшимся под ворохом бумаг, работала Лиз.

Почти всю противоположную стену занимали высокие окна, на подоконниках которых разместилась небольшая роща — цветы и пряные травы в горшках — садик Конни. Около цветов стояла лампа, а у окна кресло для чтения, под которым только что мелькнул хвост Арло.

Конни притянула колени к груди и зажала между ними горячую кружку. Никогда раньше она не обращала внимания на эту комнату, проводя в ней слишком много времени. Когда-нибудь, может быть очень скоро, придет время, и они с Лиз больше не будут жить вместе в этой конуре. От этой мысли Конни стало и радостно, и грустно. Но, конечно, до этого дня еще далеко. Конни отхлебнула чай, и его терпкий вкус вернул ее в настоящее.

Даже для ее мамы полдвенадцатого ночи слишком поздно. Но в записке значилось: позвонить, как только будет возможность. На самом деле, Конни была очень рада, что мама вспомнила про экзамен. Хотелось позвонить прямо сейчас, даже если придется ее разбудить. Конни уже не помнила, когда говорила с мамой последний раз. В конце декабря? Конни оставалась в университете готовиться к экзамену, и они поболтали на Рождество. С тех пор они еще должны были созваниваться. Конни помнила, что оставляла ей сообщения на автоответчике, но когда же они разговаривали? Неужели?..