Одиссея мичмана Д... - Черкашин Николай Андреевич - Страница 51

Погребли отца на 16-м участке Серафимовского кладбища под раскидистой черемухой».

Так закончилась жизнь бывшего младшего штурмана броненосца «Орел», героя романа «Цусима», бывшего каперанга, командира яхты морского министра, ученого секретаря Центрального музея РККФ и историка отечественного флота Леонида Васильевича Ларионова. Чем жил Ленинград в день смерти одного из сотен тысяч своих сограждан? Я отыскал в книге «Блокада день за днем» дату 6 февраля 1942 года.

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: «6 февраля 1942 г., пятница.

…На металлический завод привезли подбитые танки. Их доставили на 13 платформах. Рабочих же в 19-м цехе, где должны ремонтироваться прибывшие с фронта машины, насчитывается в 10 раз меньше, чем их было в ноябре 41-го. Начальник цеха А. Ф. Соколов разослал больным рабочим повестки, в которых говорилось:

«Товарищи! Явитесь на работу по получении повестки. Поступил срочный фронтовой заказ… Немедленно явитесь!»

Повестки развез нарочный, посаженный на пикап.

И вот в цехе стали появляться едва передвигавшиеся, ослабевшие рабочие. Мастера Задворного, кстати, пришедшего на работу с женой и сыном, водили под руки. У рабочих Семченко, Васильева, Добрецова, да и у многих других, не хватало сил взобраться на танк. Прикрепленные к ним члены танковых экипажей подсаживали обес силевших рабочих. Восстановление машин, в которых так нуждался фронт, началось…

Ленинград жил и боролся».

Глава вторая

ЧУГУННАЯ РОЗА С РЕШЕТКИ ЗИМНЕГО ДВОРЦА

Москва. Апрель 1987 года

Мир тесен, а мир моряков – тем более. С тех пор как я начал этот поиск, я всякому новому знакомому человеку задаю при случае вопрос: «А не было ли у вас в роду военных моряков?» Спрашиваю ради любви к предмету вообще и, конечно же, с наивным, быть может, расчетом на счастливый шанс узнать что-либо еще о своих героях. В математике подобная вероятность относится к бесконечно малым величинам. Но, право, не стоит пренебрегать и бесконечно малой надеждой.

Свой всегдашний вопрос я задал однажды сотруднице «Мос фильма» (редактору шукшинской «Калины красной») Ирине Александровне Сергиевской. Спросил машинально, просто вырвалось по привычке: «А не было ли у вас в роду?…» Спросил и даже подосадовал на себя, ожидая увидеть на лице собеседницы естественное недоумение: что за странный вопрос? Ни с того ни с сего…

– Да, были, – ответила Ирина Александровна. – Мой папа окончил отдельные гардемаринские классы. Мичманом плавал на «Олеге», потом на миноносце «Рьяный». Служил в советском флоте…

Мы оба слегка опешили: Сергиевская – от моего вопроса, я – от ее ответа. Она так и не поверила, что я спросил ее наобум.

– У нас дома сохранились даже отцовские фотоальбомы о плавании на «Олеге».

Иной недоверчивый читатель скажет: не слишком ли много счастливых случайностей? Много. Сам удивляюсь, но их было на редкость много в этих моих розысках. Отношу их на счет счастливой звезды Михаила Домерщикова. Как видно, она не погасла с его гибелью…

И вот я листаю ветхие страницы гардемаринского альбома… 1913 год, учебное плавание на крейсере «Олег». Подобные альбомы и сейчас заводят курсанты-моряки после дальних походов. Тогда же это был, наверное, один из первых в своем роде, так как портативные фотокамеры только-только входили в широкий обиход. «Олег» в Средиземном море… Афинский Акрополь, погрузка угля в корзинах, стамбульские минареты, шлюпочные учения, бизертские холмы, высадка учебного десанта. То были черные гардемарины, выходцы из разночинных слоев общества. Они обучались не в привилегированном дворянском Морском корпусе, а на отдельных гардемаринских классах, открытых перед первой мировой войной, чтобы побыстрее насытить разросшийся флот строевыми корабельными офицерами. Многие из этих черных гардемаринов стали после 1917 года красными командирами. Владелец альбома, мичман Александр Иванович Сергиевский, в советском флоте командовал сторожевым катером в морских частях погранвойск Черного моря. Его однокашник мичман Христофор Аллен в гражданскую войну возглавлял штаб Западно-Двинской речной флотилии; убит махновцами. Лейтенант Александр Ждан-Пушкин – известный подводник двадцатых годов, преподавал в Военно-морской академии. Мичман Николай Фридрихович Вальдман…

– О нем, да и не только о нем, вам лучше всего расскажет его сын, друг моего детства, – заметила Ирина Александровна. – Кирилл живет в Ленинграде. Он литературный переводчик. Книга «Не кричи, волки!» – это его перевод.

Одна из любимейших моих книг «Не кричи, волки!» стояла и стоит у меня на полке, в тысячный раз подтверждая древнюю истину о тесноте мира людей…

Ленинград. Май 1987 года

С сыном мичмана Вальдмана – Кириллом Николаевичем – я познакомился на Васильевском острове, в его старинной родовой квартире окнами на Неву и Пеньковый Буян. С углового чугунного балкона открывалась такая же старинная, как и все в этих комнатах, «першпектива» на изгиб Невы со Стрелкой, с ростральными колон нами, Биржей (ныне главным музеем флота), Дворцовым мостом…

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА. Кирилл Николаевич Вальдман, корен ной петербуржец, преподаватель Ленинградского государственного университета. В Великую Отечественную войну был сержантом, переводчиком штаба стрелкового полка.

Кажется, в этой квартире я не увидел ни одной современной вещи, кроме книг и электроламп. В этих массивных стенах еще стоял Петербург, чудом не развеянный ураганами двадцатого века. На крышке секретера лежала чугунная роза с несуществующей ныне решетки Зимнего дворца… С нее и начну.

Впрочем, тут я нахожусь в положении реставратора, на стол которого легли куски разбитой мозаики с немыслимо разными фрагментами. Как связать в коротком рассказе чугунную розу с решетки Зимнего и…Доску почета колхозников в Саратове? Скалы Мурмана и плесы Моонзунда? Ростральную колонну и памятник Ленину у Финляндского вокзала? Минный заградитель «Амур» из семнадцатого и канонерскую лодку «Амгунь» из сорок первого? Королеву всех эллинов и красавицу-швейцарку, медсестру из советского госпиталя времен финской войны? Историю почтовой марки «Счастливое детство» и тот злосчастный ораниенбаумский поезд, из-под колес которого достали окровавленное тело морского офицера?

Я разложу эти фрагменты хотя бы просто во временной последовательности, и пусть читатель посожалеет вместе со мной об утра ченной во всей полноте картине.

Вглядываюсь в снимок из альбома Сергиевской…

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. На палубе крейсера «Олег» королева всех эллинов Ольга в окружении черных гардемаринов 1913 года. Греческая королева любила русский флот и охотно посещала его корабли, приходившие в Пирей с визитами. Ее особа была внесена в списки чинов российского флота.

За спиной королевы стоит – на том же самом месте, где фотогра фировался перед Цусимой мичман Домерщиков! – юноша в гардема ринской бескозырке. Тонкое серьезное лицо – это и есть Коля Вальдман.

Он только что вернулся из экскурсии по афинскому Акрополю. Его потрясли Парфенон, скульптуры античных мастеров, высокий дух искусства Эллады. Никто не знает, что отныне решилась его судьба. Через каких-нибудь десять лет бывший мичман и бывший краском со страстью отдаст себя ваянию – всецело!

«Каких-нибудь» – это лишь о скоротечности времени, но никак не о самом десятилетии, что перековывало судьбы людей и народов, как чугун – в розы, а розы – сплетало в терновые венцы с чугунными шипами…

В 1915-м новоиспеченный мичман Вальдман вступил на палубу минного заградителя «Амур», того самого, что отличился потом в Моонзундском сражении.

В историческую ночь семнадцатого года вахтенным начальником на мостике минзага «Амур», доставившего в Питер революционный десант, стоял Николай Вальдман. «Амур» – невский побратим «Авроры». В память о той октябрьской ночи и по сю пору хранится в квартире Вальдманов – сына и внука – чугунная роза с решетки Зимнего дворца.