Белая карта - Черкашин Николай Андреевич - Страница 49

Что?! Как?! Почему?!… Никто, решительно никто не мог ничего ответить на эти вопросы.

Злой умысел? Самовозгорание пороха?… Много было всяких предположений, но ничего определенного.

Ни разговор с Колчаком, ни беседа с председателем следственной комиссии вице-дмиралом Маньковским, ни со спасшимися чинами экипажа, не выявили ничего. Тайна происшедшего покоилась на дне.

Душевно разбитый, утомленный безрезультатными поисками в течение целаго дня, министр направился к себе в Малый дворец. Долго ходил по кабинету, вспоминая и обдумывая все показания, предположения, беседы.

Самовозгорание, разложение пороха?! Адмирал, блестящий техник, специалист по взрывчатым веществам, бывший лектор и руководитель минного офицерскаго класса и, наконец, глава всей технической части морского ведомства – отбрасывал эту мысль. Она не состоятельна. Самовозгорание не могло иметь места. Весь процесс изготовления и анализа порохов не допускает этого. Исключающей 'в проведении химических реакций быть не могло. Всякое мельчайшее изменение тщательно фиксировалось. Каждая партия пороха выдерживала все законныя испытания. Сам Бринк наблюдал за этим. Тем боле этого не могло случиться на «Марии», где возраст пороха был молодой. – Старый никак не мог попасть в снабжение кораблей. – Нет, тысячу раз нет! Я отбрасываю эту мысль!

Адмирал приостановился.

«А недавний взрыв «Леонардо да Винчи»? И еще другого итальянского корабля? А в Тулоне? – взрыв французского броненосца, английского. И все – теперь, недавно… Пять таинственно взлетевших на воздух кораблей… И все у союзников. Ни одного у немцев.»

Адмирал снова зашагал…

– Но как?!… Каким путем?… Мысль о взрыве на расстоянии вполне допустима. Я сам присутствовал при испытаниях катера, управлявшагося с берега по радио. Тогда, в присутствии государя, он без единОго человЕка прошел из Кронштадта в Петергоф… Были даже техническиЕ работы по испытанию взрывов на расстоянии…

Теряясь в догадках, адмирал опустился в кресло. Не заметил, как погас день и сгустились. сумерки…

Еще в первый свой приезд в Севастополь (в. последние дни командования флотом адмиралом Эбергардом), товарищ министра встретился со своим старым знакомым г. NN, бывшим драгоманом нашего генерального консульства в Константинополе, назначенного во время войны заведовать политической частью штаба Командующего черноморским флотом.

Супруги NN-проживали в Севастополе.

Если бы я имел право назвать фамилию этой четы, каждый узнал бы в ней известное в оккультном мире имя. Сам адмирал в тогдашней свой первый приезд, воочию убедился в необычайной, положительно сверхъестественной силе дарования г-жи NN. Ее поразительная способность ясновидения создала eй известность, далеко выходящую за пределы Poccии. Можно привести много примеров ее поистине странного таланта, но я приведу только те два, которые «неверующего» адмирала обратили в «верующего».

Зайдя однажды вечером в гости к NN, товарищ министра обратился к хозяйке с просьбой продемонстрировать сеанс. Та согласилась:

– Вот, адмирал, вам карандаш, бумага, конверт. Я уйду в другую комнату, вы же напишите два вопроса и запечатайте в конверт. Я отвечу на них.

Хозяйка вышла.

Адмирал написал два вопроса: «1. когда я родился? 2. будет ли Римский-Корсаков назначен начальником артиллерийскаго отдела?»

Первый вопрос адмирал задал вот почему. Всю свою жизнь он считал себя родившимся 30 декабря 1859 года. И родители его, и он сам всегда 30 декабря праздновали этот день. Когда, вдруг, адмирал, потребовав из Морского корпуса (где хранятся подлинные метрики офицеров флота) – свою метрическую выпись, неожиданно узнал, что родился он не 30 декабря 1859 года, а З0 января 1860.

Второй вопрос задал потому, что, находясь в служебной поездке по югу Poccии, получил из Питера сообщение, что на освободившуюся вакансию начальника артиллерийскаго отдела морского ведомства предложено назначить Римского-Корсакова, что не согласовалось с мнением его – товарища министра.

Написав оба вопроса, вложил в конверт и запечатал.

На первый запрос ясновидящая незамедлительно ответила: – «шестидесятый год, 30 января.» На второй – задумалась.

– Ах, какое трудное имя!… Постойте!… Двойное… Римский… Корсаков… Назначен не будет.

Адмирал был поражен. Ведь о действительном дне его рождения никто решительно не знал кроме его самого, да бумаги.

Но дальнейшее еще боле поразило его. На завтра адмирал собирался уезжать в Петроград и уже отдал распоряжение о вагоне. Прощаясь в передней с провожавшими его хозяевами, он им это и сказал.

– Нет, адмирал! Завтра, 8-го, вы не уедете – вы уедете 11-го.

Адмирал улыбнулся.

– Ну, на этот раз вы ошибетесь. В Петрограде меня ждут неотложные дела, и я уже заказал себе вагон.

– Увидите, адмирал, вы уедете 11-го.

Министр вернулся во дворец.

Ему подали депешу: «Адмирал Колчак, назначенный командующим Черноморским флотом, завтра приезжает в Севастополь. Не уезжайте не повидавшись с ним. Григорович.»

Утром адмирал послал своего адъютанта встретить Колчака и спросить, когда он может принять его.

– Передайте товарищу министра – ответил командующий, – что сейчас я уеду к адмиралу Эбергарду и буду принимать флот. Адмирала же Муравьева прошу пожаловать завтра, 9-го, к 11 ч. утра.

Но ночью получилось сообщение, что «Бреслау» вышел в море. Колчак немедленно снялся с якоря и пошел в погоню за ним.

Только 11-го он вернулся на рейд и только 11-го. вечером министр, переговорив с Колчаком, смог выехать в Петроград…

Но вернемся к прерванному рассказу.

Был поздний час, когда П. П. Муравьев позвонил у подъезда NN. Хозяева еще не спали и радушно встретили неожиданнаго гостя.

– Я к вам за помощью. Помогите вашим необычайным дарованием проникнуть в тайну гибели «Марии».

Взволнованная речь, расстроенный вид адмирала подействовали.

– Хорошо! – Ты поможешь мне? – обратилась. хозяйка к мужу.

Через нсколько минут она впала в транс.

– Что видишь? – спросил муж.

Ответа не последовало. Муж повторил вопрос.

– Вижу!… Как будто Восток… Азиатский кабинет… Сидят трое, смотрят на карту.

– Какую? Географическую?

– Нет!… Нарисованы корабли…

– Что видишь еще?

– Они что-то обсуждают… Ушли…

– Дальше!

– Не вижу ничего… Нет, постой!… Вижу длинный коридор… Два человека крадутся… Один в кожаной куртк… Другой… в грязном рабочем…

– Что видишь еще? Что делают они?

– Тот, в рабочем, держит под мышкой ящик… Болтается веревка… Спускаются вниз…

– Куда же они идут?…

– Вошли!… Не понимаю… Не знаю… Странная. комната… Не знаю…

– Но какого же вида комната? Что видишь в ней?

– Не пойму… Какие-то металлические вещи…

Смутно описывает помещение. Адмирал догадывается – бомбовый погреб…

– Говори дальше!

– Зажгли спичку. Подожгли… Уходят О, ужас!… Пламя!!… Взрыв!

– А где же люди?

– Бегут… Один упал… Лежит…

– А другой?

– Другой?!… Бежит…

– Видишь его?

– Вижу!… Он смотрит на меня.

– Кто он? Как его фамилия?

– Не могу сказать.

– Почему?!

– Он смотрит на меня… Вы его повесите… Не могу сказать…

Адмирал взволнованно встал.

– Вы должны назвать его. Вспомните всю кровь, страданья, гибель лучшего корабля. Эта гибель быть может грозить и другим…

– Назови, назови его! Ты должна сказать, – с тяжелейшим напряжением всей воли подтвердил муж.

– Но вы повесите его…

– Во-первых, я никого не вешаю. А если возмездие покарает его – от своей судьбы не уйти. Во-вторых, во имя погибнувших и живых, вы должны назвать его!

– Хорошо!… Я согласна…

Но в этот самый момент ясновидящая проснулась…»

Чем дальше от нас это печальное событие, тем яростнее попытки разгадать эту тайну взрыва на севастопольском рейде 7 октября 1916 года. Ответить на вопрос, что погубило лучший дредноут Черноморского флота брались историки и писатели, инженеры и моряки, профессиональные следователи и фанаты-любители пытали свои силы в решении этой загадки века. О трагедии на «Императрице Марии» написаны книги: роман Сергеева-Ценского «Утренний взрыв», «Арбатская повесть» Елкина, главы воспоминаний А. Лукина «Флот»…