Красногубая гостья
(Русская вампирическая проза XIX - первой половины ХХ в. Том II) - Шаргородский С. - Страница 36

Вдруг нас подняли по тревоге и послали оцеплять кладбище и никого туда не пускать. А желающих попасть туда почему-то было много. Вскоре мы узнали причину.

Но сперва надо объяснить, каковы порядки Французского кладбища. Покойник здесь — только временный постоялец. Как известно, Шанхай построен в болотистой местности. Земля на кладбище сырая, полметра вглубь — и уже просачивается вода. Поэтому в яме сперва устанавливают водонепроницаемый бетонный ящик, куда затем опускают гроб с покойником. Из-за жаркого и сырого климата покойник в могиле разлагается очень быстро.

А земля тут дорогая, поэтому через 16 лет могилы отрываются, кости покойника выбрасываются (что с ними делают — не знаю, наверное, сжигают), и место продается для нового постояльца.

И оказалось, что в тот день, когда нас послали в оцепление, была отрыта могила, в которой труп, после 16-летнего пребывания в сырой и жаркой земле Шанхая, оказался не только неразложившимся, но еще и с длинными, выросшими волосами и ногтями. Весть об этом чуде быстро донеслась до обитателей ближайших улиц, и любопытные группами и поодиночке устремились к приюту покойников.

Вот почему полицейские оцепили кладбище.

Я пробрался через толпу любопытных к могиле и увидел то, о чем уже говорил. Гроб был вытащен из могилы и стоял рядом с ней. Лицо лежавшей в нем покойницы выглядело так, словно женщина спит. Ей могло быть лет 45. Волосы ее отросли и достигли такой длины, что стелились по ногам. На меня жуткое впечатление произвели ее отросшие длинные ногти, скрутившиеся наподобие штопора.

Вообще, я терпеть не могу смотреть на покойников — они мне внушают отвращение, поэтому я не стал долго ее разглядывать, да и толпа любопытных теснила меня. Отошедши, я вступил в разговоры с окружающими и уже через них узнавал, что творится с покойницей. Передали, что принесли кол: осиновый или нет — этого я не знаю; этим заостренным колом ударили покойницу в грудь. Сказали также, что покойница при этом испустила тяжкий вздох. Потом ее вместе с гробом погрузили на камион (так называли обслуживающий нас небольшой грузовик) и куда-то увезли. Куда увезли, знает начальство — нам не докладывают.

г. Балхаш,

20 декабря 1979 г.

В.А.Х.

Комментарии

Все тексты, за редкими исключениями, подготовлены составителем и публикуются по первоизданиям в новой орфографии; как правило, сохранялась пунктуация оригинала. На фронтисписе — работа Я. Панушки (1872–1958).

Впервые: Киевлянин. 1902. № 356, 25 дек. Публикуется по указанному изданию.

Ю. В. Ревякин (?-?) — киевский беллетрист, журналист, автор кн. Повести и рассказы (1911). Увлекался спиритизмом, хотя отзывался о нем скептически. С конца 1890-х гг. и вплоть до революции регулярно публиковал в рождественских номерах газ. Киевлянин святочные рассказы и стихотворения.

Рассказ Упырь, написанный в первые годы XX в., всецело следует фольклорно-этнографической традиции вампирической литературы XIX в. и ее «малороссийских» представителей. Данный рассказ, как и следующий за ним, был обнаружен и возвращен читателям А. Степановым.

Впервые: Новое время. 1905. № 10697, 25 дек. (1906. 7 янв.), с подзаг «Святочный рассказ».

Сведениями об авторе мы не располагаем. В Наяву или во сне отсутствуют какие-либо объяснения фатального нападения девушки-вампира, но можно предположить, что это месть за «измену» Алчевского, решившего жениться. В рассказе, очевидно, отразилось и знакомство автора с Дракулой Б. Стокера, вышедшим к тому времени в России двумя отдельными изд.: загадочно исчезающий барон Северович и его спутницы близко напоминают стокеровского графа и его свиту.

Публикуется по первоизд.: Приазовский край. 1915. № 340, 25 дек.

С. А. Ауслендер (1886/8-1937) — прозаик, драматург, критик. Племянник М. Кузмина. Автор сб. рассказов-стилизаций, романов, пьес. Во время Гражданской войны работал как журналист в колчаковском Омске; с 1922 г. жил в Москве, писал в основном историко-революционную беллетристику для юношества. Репрессирован, расстрелян.

Коннотации телесности и сексуальности, подспудно сопровождавшие появление вампира на русских (как и европейских) литературных подмостках, явственно проявились в начале XX в., когда «вопросы пола» стали предметом общественной дискуссии. Рассказ С. Ауслендера, как и опубликованный ниже Упырь Г. Чуйкова, вступает в сложные взаимоотношения с читательскими ожиданиями и жанровыми конвенциями. У Ауслендера нет ни традиционного для «святочного рассказа» happy end, ни рационально-иронического объяснения случившегося (что, впрочем, к 1910-м гг. было уже далеко не столь обязательно). «Ужасное» двоится, воплощением подлинного ужаса становится не вампир, а акт сексуальной агрессии — и читатель невольно ищет прибежища в уютной и знакомой «страшной» вампирической фантастике святочной истории.

Публикуется по изд.: Италия: Литературный сборник в пользу пострадавших от землетрясения в Мессине. (СПб.): Шиповник, 1909.

Г. И. Чулков (1879–1939) — поэт, прозаик, переводчик, критик, литературовед, тесно связанный с кругом символистов и известный в 1900-е гг. как создатель и проповедник учения «мистического анархизма». Из дворян. Учился на медицинском факультете Московского университета (не окончил), в 1901 г. был арестован за революционную деятельность, приговорен к четырем годам ссылки в Якутию, в 1903 г. амнистирован. Автор романов, сб. стихов и рассказов, мемуаров, литературоведческих исследований, издатель и редактор многочисленных журналов, альманахов и сборников.

В отличие от С. Ауслендера, Г. Чулков не предлагает читателю и спасительного «фантастического» выхода: вампиризм в его рассказе предстает откровенной и развернутой сексуальной метафорой; атмосферу Упыря уместно сравнить с Красной шапочкой, прочитанной психоаналитиком.

Публикуется по изд.: Чулков Г. Сочинения. Т. 1. СПб.: Шиповник, (1911).

Впервые: Огонек. 1912. № 21. 19 мая (l июня). Публикуется по изд.: Сологуб Ф. Книга стремлений. Неутолимое: Рассказы. СПб.: Навьи Чары, 2002.

Тематический номер Огонька, где был напечатан рассказ, редакция посвятила «фантастическим, волшебным белым ночам Петербурга, приводящим в восторг мечтателей, лишающим сна нервных, волнующих странным беспокойством даже слишком здоровые и нормальные натуры <…> этой ночи без теней, сна наяву, реализованной мечте, невероятной реальности». Для публикации в Собрании сочинений 1913–1914 гг. рассказ был расширен и переработан — в частности, изменен финальный абзац, добавлены подробности о «вселении» ревенанта (в версии Огонька было лишь сказано: «Каждый год кто-нибудь приходит ко мне в этот час, и словно душа моего мужа вселяется в тело моего случайного мучителя»)[40].

В Даме в узах отразились те вампирические, садомазохистские и танатологические комплексы, что проходят красной нитью сквозь творчество и биографию Ф. К. Сологуба (1863–1927). Сологуб — безусловно, наиболее «вампирический» русский прозаик и поэт первой половины XX в., а возможно, и всей русской литературы, создатель целой галереи вампирических и вампироподобных персонажей и образов, у которого мифологема вампира зачастую распространяется на всю давящую и душащую, высасывающую силы и кровь жизнь.

Впервые: Утро России. 1909. № 67–34, 25 дек. Публикуется по: Сологуб Ф. Собрание сочинений. Т. 12. Книга стремлений: Рассказы. СПб.: Сирин, 1914.