Сети Культа (СИ) - Московских Наталия - Страница 104

Едва заслышав имя друга, Цая уже не внимала остальным словам Даниэля. Жюскин. Жюскин попался. Беспечный, безвредный, упрямый Жюскин, который всю свою жизнь воспринимал как игру. Он никогда и никому не делал зла…

— Боги… — выдохнула Цая, и из ее больших выразительных зеленых глаз заструились слезы. Спина согнулась в бессильном рыдании, нежные тонкие руки закрыли лицо. — Боги, нет!

— Это не все, — голос Даниэля тоже был полон боли, досады и сочувствия, однако ему хватало сил сохранять хладнокровие и ясный ум. — В городском совете обсуждали то, что в Дарн прибыл Бенедикт Колер. Он явился в отделение вчера к вечеру и сделал запрос на сведения о последних пойманных данталли. Местные жрецы сработали очень оперативно, когда Колер со своими подручными прибыл к ним, сама знаешь, они на все готовы, чтобы услужить этому зверю.

— Колер… — дрожащим голосом выдохнула Цая. О его деятельности она знала не понаслышке.

— Он сказал, что забирает Жюскина с собой. Я видел процесс передачи на площади, Цая. Они набросили на Жюскина красную накидку, и он….

— Он потерял зрение, — прошептала девушка, понимая, какие последствия несет то, что данталли надевает красное. Они с группой уже пытались маскироваться в городе так — любой из них моментально слеп, стоило красной ткани оказаться на их теле.

— Да.

— Куда они его увезут?

— Никто Колера не расспрашивал, сама понимаешь, — сокрушенно произнес Даниэль, опустив голову. — Теперь мы ничем не можем помочь Жюскину.

— Я могла бы попытаться… я могу убедить, даже несмотря на красное… я ведь могу…

— Слишком рискованно. Да и Жюскина уже проверили: ему пустили кровь. Прилюдно. Ты не сможешь взять под контроль всех в городе и изменить сознание всех. Ты не выдержишь расплаты и ускользнешь. Так нельзя.

Цая беспомощно задрожала.

— Боги! — отчаянно воскликнула она, уткнувшись в плечо Даниэля и разрыдавшись еще сильнее. — Боги, я ведь ему говорила! Я ведь предостерегала, я старалась!

— Я знаю, Цая, знаю, — вздохнул он, нежно поглаживая ее по густым волнистым волосам. — Ты сделала все, что могла.

— Он всегда был такой беспечный! Упрямый! Такой… дурак! За это в Растии его Гусем прозвали… Боги, почему же?.. За что же?.. Он же никому не хотел… он ничего не сделал!

Даниэль запрокинул голову и прикрыл глаза. Видеть, как Цая плачет, было невыносимо. Много раз после встречи с ней он жалел, что этот нежный, ранимый цветок родился не человеком, а данталли. Такая тяжелая судьба не должна была достаться созданию с такой чувствительной душой. И хотя Цая в каком-то смысле была очень сильна и вынослива, многое ранило ее в самое сердце, и уберечь ее от этого, к сожалению, не представлялось никакой возможности.

— Хотел бы я, чтобы мы могли что-то сделать, — полушепотом проговорил Даниэль, — но мы не можем, ты ведь понимаешь? Колер из него всю душу вытащит, если еще этого не сделал. А Жюскин… он хороший парень, но под пытками он сломается. Он расскажет все. Расскажет о нас всех. Мы должны как можно скорее убираться из Дарна.

Некоторое время прошло в тяжелом, тягучем молчании. Тело Цаи продолжало нервно дрожать, а Даниэль продолжал крепко обнимать ее в попытке успокоить. Мысленно он торопил тот момент, когда она возьмет себя в руки, но у него язык не поворачивался скомандовать ей встрепенуться и напомнить о том, что времени оплакивать Жюскина у них нет. В конце концов, Жюскин единственный из близких, кто остался у нее со времен Растии.

Через несколько минут дрожь утихла, рыдания смолкли. Девушка медленно отстранилась от друга, уставившись раскрасневшимися глазами в неопределенную точку пространства.

— Аргонс сказал мне сегодня явиться, когда таверна откроется, — слабым голосом, в котором будто что-то сломалось, произнесла она.

— Ты не явишься туда, — строго произнес Даниэль. — Придумай, что хочешь! Скажись больной или просто не показывайся, тебе решать, как ты будешь себя вести. Но через два часа мы уезжаем.

— Уже все знают?

— Все. Ты последняя, кому я сказал. Точнее, последняя, кого я нашел, остальные попались мне быстрее. Это не было моим умыслом, Цая.

— Ну… по крайней мере, еще несколько часов я думала, что с Жюскином все в порядке… — голос ее снова надломился, она жалобно всхлипнула.

— Мне тяжело тебе это говорить, но возьми себя в руки. Мы обязаны как можно скорее уехать. Выезжаем налегке, много вещей мы с собой не унесем. Лошадей придется контролировать по очереди. Я выстроил всем нам смены по два часа. С расплатой должны справиться, так она будет не очень сильна.

— Ясно, — коротко произнесла девушка.

— Буду ждать тебя у западных ворот через два часа. Выбираться будем небольшими группами и с разных сторон города, чтобы привлечь меньше внимания. Встречаемся все в Сонном лесу на территории Сембры. Место у нас давно обозначено на случай непредвиденных обстоятельств.

— На случай, если кого-то поймают…

— Да.

Некоторое время Цая молчала.

— Почему именно в Сембру? Зная тебя, ты ведь не один пункт встречи заготовил?

— Сейчас там меньше активности. Городской совет обсуждал, что со всех стран в сторону Нельна стягиваются толпы заключенных под конвоем вооруженных солдат. Из некоторых стран выдвигаются только воины. Поговаривают, что правителям Совета Восемнадцати пришло некое письмо, и готовится какая-то операция, в которой тоже замешан Бенедикт Колер.

— Он собирается начать новую войну? На этот раз с Нельном?

— Нет. Нельн тоже собирается, насколько я знаю, выделить ему людей. Есть подозрение, что Колер затевает что-то в Малагории.

— Но там Культ не в чести…

— Потому-то с ним идут и не жрецы Культа, а… целая армия. Попахивает серьезной заварушкой, и нам от нее следует держаться подальше.

Снова повисло молчание — на этот раз не такое тяжелое, как прежде. Нельзя было сказать, что со скорой смертью Жюскина девушка смирилась, однако, похоже, ей каким-то образом удалось отогнать эти мысли, не думать о собственном бессилии и сконцентрироваться на том, что на данный момент было важнее для живых данталли, коим грозила опасность в виде передвижной группы Колера, которая могла вернуться в Дарн за остальными в любой день.

— В нашей группе кто еще? — бесцветным голосом поинтересовалась Цая.

— Моррис, Ханна и Спред. Они прибудут точно ко времени, так что не опаздывай. И, богами тебя заклинаю, не показывайся Аргонсу.

— Не покажусь.

… она солгала.

Из вещей ей собирать было практически нечего. Наскоро покидав все необходимое в дорожную сумку, Цая направилась прямиком в таверну «Олово и Клык», где, успешно миновав головорезов Аргонса Диккера, сразу же прошла на второй этаж и застала своего работодателя за счетами.

— А, Цая. Рановато ты сегодня. Я рассчитывал, ты придешь к открытию таверны.

— Решила прийти чуть раньше, Ари, — холодно произнесла она. — Слышала, сегодня в городе была заварушка. Взяли одного из твоих завсегдатаев. Этого… — голос ее предательски дрогнул, — Жюскина.

— Представь себе! — огромный кулак стукнул по столу так, что столешница едва не треснула пополам. — Эта тварь оказалась данталли! Я уже много раз замечал, что с моими счетами творится какая-то бесовщина. А этот, оказывается, проводил какие-то махинации. Уж не знаю, как ему это удавалось, но как ему кровь пустили, сразу все стало на свои места. Даже, говорят, за него Бенедикт Колер взялся. Ты же слышала о нем, верно, девочка?

— Слышала, — глаза ее сделались отстраненными и заглянули огромному мужчине в самую душу. Послушные черные нити появились из руки Цаи. Управление телом всегда давалось ей тяжелее, чем манипуляция разумом. Она не умела делать это искусно и незаметно, ей даже приходилось довольно картинно выставлять руку вперед, чтобы заставить человека превратиться в марионетку физически. По счастью, сейчас на Аргонсе не было ничего красного, и даже прорываться через защиту не пришлось.