Прибежище богов - Михайловский Александр Борисович - Страница 4

Одна из пленных – та самая зрелая атаманша, предводительница отряда, что преследовал гонца – была настроена к нам весьма враждебно. От ее мыслей смердело, как от кучи падали, а ненависть, что заполняла большую часть ее сознания, действовала на мой ментальный фон подобно визгливому звуку пилы, вгрызающейся в дерево и усиленному в несколько раз. Но сейчас мне было некогда детально разбираться с причинами этой враждебности по отношению к нам, не успевшим сделать им ничего – ни хорошего, ни дурного. Возможно, это обыкновенная ксенофобия, когда врагом объявляется все чужое, а может, это чья-то осмысленная акция, направленная против нас. Тут надо разбираться, да вот только по окончании допроса Серегин сделает характерный жест, и спецназовцы отпустят грешную душу в поля счастливой охоты.

И тут же, рядом с атаманшей, стояла молоденькая, едва оперившаяся, испуганная девочка-цыпленок, вроде той тевтонки или нашей предыдущей гостьи-посланницы. Эх, и рано же здешние дети входят во взрослую жизнь. Этим девочкам еще бы в куклы играть, а они уже совсем по-взрослому куда-то скачут, попутно убивая и рискуя самим быть убитыми в шальной стычке. Из наскоро прочитанного сознания атаманши мне было известно, что еще две таких же юных девчонки лежат там у кустов, не пережив встречи с нашими спецназовцами. Вот так жизнь оборачивается смертью, и наоборот. Надеюсь, хоть эту девочку, не успевшую еще заматереть и что-нибудь сотворить, Серегин оставит в живых и позволит исправить ее неудачно сложившуюся судьбу. Если что, то я сама поручусь за нее, взяв на попечение еще одну несчастную душу – по сравнению с тем, что у меня уже есть – невелика тяжесть.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич

Когда к нам наконец привели разбойничавших амазонок, которые вздумали гоняться по степи за нашим гонцом, то последовавшее за этим действо совсем не было похоже на обычный допрос с вопросами и ответами. Отставив в сторону прихрамывающую молоденькую девчонку, у которой еще молоко на губах не обсохло, мы взялись сразу за атаманшу. Видимо, Птица углядела в ее сознании что-то для всех нас нехорошее, потому что допрос, если его так можно было назвать, больше напоминал дойку до смерти. Если бы разговор не шел о тех вещах, в которых Колдун был наиболее компетентным нашим специалистом, я бы обязательно отправил бы мальчика куда-нибудь подальше, чтобы не травмировать его психику. Но, к сожалению, это было исключено.

Сразу же удалось выяснить несколько очень важных моментов.

Во-первых – отряд амазонок, с которым мы, так сказать, «пересеклись», входил в штатную стражу Сердца Степей, и должен был задерживать и уничтожать разного рода чужаков, к которым относились и мы.

Во-вторых – подтвердилось и то, что мы и так уже знали после обнаружения перстня. Подобные патрули имели связь с такими же пограничниками на тевтонской стороне, и время от времени за умеренную плату хорошим оружием и амуницией передавали им перебежчиков, выкраденных в разных концах степи и далеко на севере в стране Койне – светловолосых и голубоглазых юношей и девиц европейской внешности, а также найденные в запретных местах разные таинственные предметы.

В-третьих – была получена информация, что в бою участвовал не весь отряд, а только его большая часть, состоящая в основном из самых опытных воинов и небольшого количества молодняка. Еще четыре амазонки – по большей части необученная зелень – примерно в двух часах пути от нас встали на дневку, продолжая охранять двух захваченных неподалеку людей – мужчину и женщину, в одеждах, очень похожих на наши, но только серо-голубого цвета, а не оттенка хаки.

В-четвертых – совсем недавно в степи была особая гроза, после которой в запретных местах обычно появляются новые загадочные предметы и странные люди. Связав между собой третье и четвертое, можно было предположить, что загадочные чужаки как раз, подобно нам, являются случайными жертвами межмирового провала, а их одеяние по описанию очень похоже на униформу наших вертолетчиков. А как заповедовал товарищ Суворов – сам погибай, а товарища выручай.

В-пятых – самый мелкий, но довольно приятный штрих к полученной информации заключался в том, что за гонцом эти стражи-оборотни погнались не потому, что имели на нее какой-либо осмысленный заказ, а лишь оттого, что элементарно испугались разоблачения насчет нехороших шашней со злейшим врагом.

Короче, решено – ставим караван на привал в излучине реки у подножия этого холма, а сами – я, Док, Кобра, Бухгалтер и Колдун – совершаем быстрый кавалерийский поиск с целью настичь и разгромить караван амазонок. Вместо Колдуна, который все же всего лишь мальчик, я бы с превеликим удовольствием взял Птицу, но она, к величайшему сожалению, пока что не решается сесть в седло, а потому ей придется остаться вместе с отцом Александром и остальными моими людьми, которые будут охранять стоянку нашей подвижной базы. Надеюсь, что до заката мы полностью обернемся туда и обратно. Тут должно быть совсем недалеко, иначе бы лошадь у этой Агнии была загнана от утомления значительно раньше. Решение я принял, оставалось сказать об этом Птице.

– Нет, Сергей Сергеевич! – ответила она мне вполголоса, но в такой категорической форме, что даже немного растерялся. – Мальчик и так сильно утомился, и вряд ли ему будет полезна такая долгая поездка. Пусть лучше он побудет в лагере с отцом Александром, а вместо него с вами поеду я! И пользы от меня тоже будет больше, чем от Димы, ведь я умею читать сознание незнакомых людей, а он нет.

Немного придя в себя, я понял, что сейчас со мной разговаривала не моя временная подчиненная Птица, и не богиня Анна (в этой ипостаси она выступает только перед своими подопечными), а педагог детского летнего лагеря Анна Сергеевна Струмилина – существо строгое и хлопотливое, которому для полного образа не хватает только очков на носу. Впрочем, против ее аргументов мне крыть было нечем. И тащить уставшего ребенка в дальнюю экспедицию нехорошо, и от самой Птицы пользы может выйти гораздо больше, чем от Колдуна. Но против ее доводов у меня оставалось одно, но очень жирное «но».

– Анна Сергеевна, – устало сказал я, – я запланировал взять мальчика только потому, что вы до сих пор так и не собрались сесть на лошадь, а от отца Александра в предстоящей экспедиции толку будет совсем чуть, так как он специалист исключительно по сатанинским силам.

– Не села, так сяду! И немедленно! – упрямо ответила мне Птица, тряхнув своим хвостом и горделиво развернув плечи, и затем, взяв под уздцы свою Звездочку, отошла чуть в сторонку от нас, по ходу что-то шепча лошади прямо в ухо.

– Мы выедем, как только караван встанет лагерем, – крикнул я ей вслед, – примерно через полчаса или час.

Птица на некоторое время прервала свой разговор с лошадью и повернула голову в мою сторону. Она слегка улыбалась, и имела при этом немного отстраненный вид.

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – ответила она мне и даже вроде подмигнула, – когда будете выезжать, только свистните – я буду готова как штык!

Анна Сергеевна Струмилина

Я всегда мечтала научиться ездить верхом, и в детстве часто просила маму «купить лошадку». Но воплотить свою мечту как-то не довелось. Лошади мне нравились, они казались мне добрыми и разумными существами. К сожалению, жизнь в городе не подразумевает возможности регулярно с ними общаться, если только ты не жокей, и не член клуба любителей верховой езды. Лишь один раз я имела случай сфотографироваться верхом на лошади – при этом я очень боялась свалиться; несмотря на то, что животное стояло на месте, его тело двигалось подо мной, мышцы ходили под кожей, оно мотало головой и перебирало ногами, фыркало и сопело, отчего мне хотелось побыстрее слезть с нее. Уже тогда я поняла, что у лошади и человека должен быть контакт. Для взаимодействия им нужно симпатизировать друг другу. Нет, скорее даже любить друг друга и доверять…

И вот теперь, кровь из носу – мне необходимо расположить к себе эту рыжую кобылу с белой отметиной на лбу, убедить ее доверять мне, вызвать в ней любовь и привязанность. Я, конечно, опекала Звездочку все это время, но что-то подсказывало мне, что этого недостаточно. Я не чувствовала, что могу без опаски сесть на нее – оставался еще какой-то барьер между нами, может, мой страх, а может, ее недоверие, ведь она наверняка еще помнила своего прежнего хозяина.