Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Каждому своё 2 - Тармашев Сергей - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Вход в бункер выглядел удручающе. Заполненный пылевой взвесью сумрачный каньон упирался в грязную стальную стену, ровную, без каких-либо кнопок, видеокамер и прочих устройств связи. Металлическая толща, выпирающая из доходящего до колен черного снега, и ничего больше. Собравшиеся перед глухой стеной люди молча смотрели на непреодолимую преграду, шаря по исцарапанной поверхности лучами нашлемных фонарей, но, кроме стали, не находили ничего. Если бы не техника, брошенная у входа в каньон, и стоящий за спиной путепрокладчик, Антон бы подумал, что они действительно стоят перед стеной, и никаких ворот тут нет. У кого-то из активистов возникли такие же мысли, и он тихо поделился ими с остальными. В ответ лейтенант сообщил, что они точно нашли вход, сомнений быть не может.

– Это противовзрывная плита. – Лейтенант попытался расчистить автоматным прикладом небольшой участок поверхности на стыке стального листа и земляной толщи, но смерзшийся грунт оказался слишком твердым, и ему удалось лишь отколоть небольшой кусок. – Сами ворота находятся за ней. Если внешнюю конструкцию деформирует взрывом или тектоническим смещением, то плиту можно вытянуть внутрь, зато ворота уцелеют, герметичность не нарушится. Раз плита на месте, значит, деформации не было. То есть сам бункер точно не разрушен. Его только завалило сильно, сами по себе ворота шире, чем тут раскопано.

– Здесь раньше было открытое место, – подтвердил Порфирьев. – Эта плита выходила во внешнее пространство: огороженная территория, подъездные пути, КПП, автобусная остановка, разгрузочный ангар для грузовиков с товарами. Теперь здесь слой грунта в пять метров. Тех, кто откапывал вход, навели на цель очень точно. Без помощи изнутри они не смогли бы безошибочно прокопаться к воротам. В первый раз у них не получилось, потому что на тот момент им еще не удалось установить связь с бункером. Потом связь появилась, и их сориентировали правильно. Значит, нас тоже должны услышать.

– «Подземстрой»! «Подземстрой!»! – радиосканнер скафандра вывел на головные телефоны гермошлема хрипение полковника на аварийной частоте. – Я – полковник Менделеев, Генеральный Штаб Министерства Обороны Российской Федерации! Прием!

Ответа не последовало, и полковник принялся монотонно вызывать «Подземстрой», часто прерываясь на кашель. В эти секунды в эфире стоял лишь треск сильных помех и ничего больше. Перед глазами Антона развернулась знакомая картина: мрачный каменный мешок в нагромождении развалин, вокруг радиоактивная пыль, впереди наглухо запертые ворота в бомбоубежище, за которыми никто не подает признаков жизни, хотя не вызывает сомнений, что там, за воротами, есть люди, и они смотрят на Антона через наскоро установленную видеокамеру… И вот сейчас он снова стоит перед убежищем, в шаге от спасения, но путь к выживанию ему вновь преграждает стальная стена. Нервы не выдержали, и Овечкин, спотыкаясь в перемешанной с золой снежном месиве, бросился к стальной плите.

– Открывайте! – заорал он, колотя ногами по грязному исцарапанному металлу. – Слышите?! Вы не имеете права! Открывайте немедленно! Здесь люди ждут спасения!

– Инженер, заткнись! – сквозь забитый помехами эфир пробился голос полковника. – Не засоряй эфир! Капитан, озадачь его, пока он не свихнулся, и проследи, чтобы не ныл на аварийной частоте!

– Овечкин, иди сюда! – зарычал Порфирьев. – Поможешь таскать носилки! Потом тебя сменят. Саня, давай отбойный молоток, бери Овечкина и за носилками! – Он перевел взгляд на активистов: – Несите лопаты, будете выгребать грунт! Лейтенант, дай мне одного бойца, будет работать ломом, остальных забирай и занимай позицию за путепрокладчиком. Если двери начнут открываться, держать выход на прицеле! Без команды не стрелять!

Лейтенант кивнул, оставил ему бойца и увел остальных солдат за путепрокладчик. Люди, спотыкаясь в глубоком снегу, побрели за инструментом, и амбал окликнул молодого техника:

– Володя! Садись за штурвал вездехода и не вылезай оттуда! Если нам начнут открывать, не жди особого приглашения, сразу вырубай прожекторы и сдавай назад хотя бы на десяток метров.

– Я не смогу задом сдать, – молодой техник поморщился. – Здесь еще уже, чем там, в первом тоннеле. Да еще темно! Врежусь! Может, ты сразу вездеход развернешь мордой на выезд? И пусть так стоит. По прямой я на габаритных огнях отползу!

– На нем задних прожекторов нет, – возразил амбал. – Без света будем копаться вдвое дольше, а в скафандрах аккумуляторы садятся. Тогда просто выруби все огни и заглуши движку. Все, давай в кабину! – Он обернулся к Антону: – Овечкин! Не стой столбом, хватай носилки и вперед!

Порфирьев бесцеремонно подтолкнул Антона в сторону тащащего носилки пожарного, отчего Овечкин едва не упал в грязный снег, поднял отбойный молоток и направился к стальной плите ворот.

Следующие полчаса Антон таскал носилки от орудующего отбойным молотком Порфирьева к путепрокладчику, скрепя зубами от усталости, злобы и постоянно растущего нервного напряжения. Идти через глубокий снег по скользкому грунту было нелегко без всяких носилок, а с ними выматывало так, что он взмок от напряжения. Амбал велел им с пожарным высыпать грунт в две кучи возле стен, чуть впереди путепрокладчика, чтобы получалось что-то вроде брустверов. Сказал, мол, если из лифта откроют огонь, то пули должны увязнуть либо в путепрокладчике, либо в этих кучах и не долететь до вездехода, потому что, если вездеход умрет, а в бункер их не пустят, то все, пиши пропало. И Антон послушно надрывался, тихо беснуясь от ненависти к военным. Сначала они устраивают на планете ядерный кошмар, потом один из них унижает его на глазах сына и лишает дочери. Потом этот ублюдошный генерал едва не расправился с Антоном и его семьей, хорошо, что подох, туда ему и дорога, а теперь выясняется, что еще какие-то подонки в форме захватили «Подземстрой», устроили там кровавую расправу и теперь не пускают его в бункер. Он, будучи остро нуждающимся в медицинской помощи, надрывается с этими долбаными носилками, а пятеро здоровых жлобов с автоматами разлеглись за долбаным путепрокладчиком, типа «заняли позиции», и ни фига не делают! Но он все равно выживет им всем назло! Лишь бы только эти сволочи там, за воротами, впустили его внутрь!

Усиливающееся першение в горле вызывало нарастающий страх, от частого откашливания гортань воспалилась и болезненно отзывалась даже на кряхтение, головная боль, успокоившаяся после полученной в метро травмы, снова напомнила о себе. От отчаяния Антон решился попросить Порфирьева отпустить его отдохнуть, и тот даже согласился, но в эту секунду, как всегда внезапно, налетел ураганный ветер, и у тупика их рукотворного каньона вспыхнул чуть ли не торнадо из грязи и мелких камней. Все попадали, кто где стоял, и Антон с пожарным укрылись носилками, как смогли. Овечкин сжался в комок, но полностью уместиться под носилками двум взрослым людям невозможно, и разогнанные ветром камни больно били по торчащим из-под них частям тела. Материал скафандра смягчал удары, но температура под ветром сильно упала, и лежащий без движения вспотевший Антон быстро замерз. По окоченевшему телу летящие камни били болезненнее, от холода начался озноб, сухой кашель усилился, раздраженное горло отдавало резью. В довершение всего этого никто не отвечал на вызовы полковника, не умолкающего в эфире ни на минуту, и это было самое страшное. Через десять минут ветер наконец-то стих, и измученный Антон, пошатываясь, побрел к вездеходу.

– Куда? – Порфирьев схватил его за локоть и направил обратно к носилкам. – Работать кто будет?

– Мне надо отдохнуть, – вяло возмутился Овечкин. – Ты сам разрешил!

– Ты уже отдохнул! – прорычал амбал. – Таскай давай! – Он вновь загремел отбойным молотком.

Пришлось подчиниться и таскать дальше. Сам амбал долбил заледеневший грунт без устали, словно робот, и Овечкин понял, что за прошедшее время они откопали ворота больше чем наполовину. До интоксикации два часа, времени хватит, но что потом? Если их не впустят до истечения этого срока, то за сутки сидения в палатке тут все засыплет заново и снова придется рыть. Еще через пятнадцать минут до Порфирьева наконец-то дошло, что люди валятся с ног, и он вышел в ближний эфир.