Слуги милосердия - Леки Энн - Страница 8

Губернатор Джиарод вкрадчиво ответила:

— Но вы попросили ее сделать незаконные размещения в Подсадье официальными. Я полагаю, что она будет более открыта к пересмотру таких размещений, если с ней поговорите вы. — Это было интересно. Я почти ожидала комментария базы, но она ничего не сказала. И я тоже. — Люди будут недовольны.

Я раздумывала, не спросить ли базу прямо: что это — умышленная угроза со стороны губернатора? Но база молчала, и ее молчание по сравнению с ее же словоохотливостью несколько минут назад было очень выразительным. Я знала, что ей не понравится, если я стану давить, когда она ощущает себя в неловком или противоречивом положении. А проявленная ею благосклонность была чем–то новым и требовала деликатного отношения.

— А жители Подсадья — не люди?

— Вы знаете, что я имею в виду, капитан флота. — Она была раздражена. — Нам не хватает сейчас стабильности, как вы сами недавно мне напомнили. Мы не можем сейчас позволить себе находиться в состоянии войны с собственными гражданами.

Я чуть улыбнулась, весьма уклончиво:

— Разумеется.

Отношения губернатора Джиарод с капитаном Хетнис были довольно противоречивыми, я уверена. Но это не исключало возможности, что сейчас она — мой враг. А если так, то она, очевидно, не желала пока выступать против меня открыто. В конце концов, именно у меня — вооруженный корабль и солдаты.

— Давайте убедимся, что мы учитываем при этом всех наших граждан, хорошо, губернатор?

Глава 3

Обеспечение жильем на радчаайской базе принимает различные формы. Предполагается, что люди обычно живут в семье: родители, бабушки–дедушки, тетки, кузены, возможно — слуги и клиенты, если семья достаточно богата. Иногда такие семейные хозяйства создаются вокруг должностных лиц базы — резиденция губернатора или хозяйство верховного священника по соседству с храмом Амаата на главной площади, где наверняка селятся также и младшие священники.

Тому, кто вырос в подобном семействе или получил назначение, с ним связанное, не требовалось просить администрацию базы о выделении жилья. Оно было ему назначено еще до рождения, задолго до того, как испытания на способности обеспечили ему такую должность. А еще хорошо, конечно, быть членом семейства, ведущего историю со времен начала строительства базы или ее аннексии. Или иметь к этому некое отношение. Когда я была кораблем, все мои офицеры, жившие на базах, происходили из подобных семейств.

Гражданину, не принадлежащему к такому семейству, тем не менее полагалось жилье, оно полагалось всем гражданам. Гражданин, не обладавший достаточно высоким положением в обществе или поддержкой могущественного клана, мог получить койку в общей спальне вроде той, что занимала я, будучи вспомогательным компонентом, или солдаты на борту «Милосердия Калра». Другой вариант — крошечное отделение размером с анабиозный отсек, в котором хватало места лишь для сна и, возможно, для хранения смены одежды или мелких личных вещей. На базе Атхоек имелись оба этих вида жилья, но все они были переполнены: из–за недавнего уничтожения нескольких межсистемных шлюзов одни корабли сюда перенаправлялись, другие здесь застряли. А закрытие Подсадья добавило еще несколько сотен граждан, которым нужно было где–то спать. Мои солдаты Калр устроили импровизированное жилье возле дверного проема, ведущего в комнату, напичканную койками, темную и тихую, несмотря на то что этот час для большинства обитателей базы — время бодрствования. Комната явно была переполнена, и люди, вероятно, спали посменно.

Увидев меня, Восемь отчего–то почувствовала облегчение, испытывая в то же время нерешительность и какую–то двойственность. Еще несколько дней назад она думала, что я — всецело человек. Теперь же она знала, как и все на борту «Милосердия Калра», что я — не человек, а вспомогательный компонент. Теперь ей также стало известно, насколько неодобрительно я относилась к тому, что мои солдаты изображают из себя вспомогательные компоненты. Она пребывала в затруднении, не зная, как со мной говорить.

— Восемь, — сказала я. — Все, как я вижу, под контролем. Это неудивительно.

— Благодарю, сэр.

Неуверенность Калр Восемь отразилась отчасти в выражении ее лица и в голосе: следует ли сохранять привычную бесстрастность, присущую вспомогательным компонентам, или нет? Неожиданно даже это краткое общение со мной, которое раньше было простым и ясным, породило у нее сомнения. Калр Пять, как я видела, испытывала то же самое, но скрыла свои эмоции за возней с драгоценным чайным сервизом. Восемь продолжила:

— Будете чай, сэр?

Я но сомневалась, что даже здесь, посреди прохода, Восемь смогла бы приготовить мне чай, если бы я этого пожелала.

— Спасибо, нет. Я выпью воды. — Я села на контейнер с вещами и развернулась так, чтобы видеть открытый конец коридора.

— Сэр, — подтвердила Восемь. Бесстрастно, но мой ответ вызвал у нее дальнейшие сомнения.

Разумеется. Вспомогательные компоненты пили воду, а не чай, который предназначался только для людей и считался роскошью, иногда — необходимой. Не то чтобы существовал некий запрет, но такую роскошь не тратили на оборудование. И мой ответ на вопрос, что я буду нить, так или иначе казался неким посланием или намеком на то, кем я была — или кем не была.

Когда Восемь дала мне воду, которую я попросила, — в лучшем фарфоре, какой оказался сейчас доступным, сине-фиолетовом Брактвэре, — кто–то вышел из ближайшей спальни и направился ко мне по коридору. Это была и чана, одетая в светлую свободную рубашку и брюки, какие носили почти все ичана — обитатели Подсадья. Я узнала в ней особу, которая две недели назад выступила перед лейтенантом Тайзэрвэт с отчасти обоснованной жалобой, что предложенные нами планы ремонта и переоснащения Подсадья не принимали во внимание нужды и пожелания самих его обитателей. Но я ведь не присутствовала при том противостоянии. Мне показал его корабль, который видел и слышал это через саму Тайзэрвэт. У данной особы нет причин думать, что я ее узнаю.

Но у нее не могло быть никакого иного дела в этом конце коридора, кроме как обратиться ко мне или к моим Калр. Я выпила воду, протянула чашку Пять и поднялась с места.

— Гражданин, — сказала я и поклонилась. — Могу ли я чем–то помочь?

— Капитан флота, — отозвалась она и поклонилась в ответ. Вчера прошло собрание. — Она имела в виду собрание обитателей Подсадья — таким образом они решали проблемы, которые затрагивали в целом всех. — Я знаю, что вы и лейтенант не могли его посетить, в противном случае вас бы известили.

На первый взгляд, совершенно разумно. Тайзэрвэт и я были далеко от базы, либо на борту «Милосердия Калра», либо на пути сюда. Но конечно же, о таком собрании можно было оповестить любую из моих Калр, которые еще находились на базе, и я знала, что этого не произошло. Значит, никого из нас на этом собрании видеть не предполагали, но сказать об этом прямо было непросто, и эта особа, без сомнений, надеялась, что я не стану заводить такой разговор.

— Разумеется, гражданин, — ответила я. — Не присядете ли? — Я указала на ближайший контейнер. Но думаю, что ость готовый чай, но мы были бы рады его приготовить.

— Нет, спасибо, капитан флота. Значит, то, с чем она пришла, вызывает у нес чувство неловкости, и она отнюдь не ожидает от меня положительной реакции. Или, возможно, положительной реакции лейтенанта Тайзэрвэт. — Со стороны юного лейтенанта было очень любезно устроить приемную на четвертом уровне Подсадья, чтобы жителям стало удобнее доносить свои пожелания и заботы до администрации базы. Это, конечно, очень полезно, но, возможно, нанесло ущерб другим ее обязанностям.

Итак, дело касалось Тайзэрвэт.

— И собрание, полагаю, решило, что, когда эта приемная откроется вновь, ею следует заниматься кому–то другому?

Эта особа испытывала смущение, едва заметное, но все же оно чувствовалось.

— Да, капитан флота. Мы хотели бы особо подчеркнуть, что с нашей стороны нет никаких жалоб, а со стороны юного лейтенанта не было никаких нарушений.