Слуги милосердия - Леки Энн - Страница 48

— Ох! — выдохнула Амаат Два. Что–то в этой краткой вспышке реальности и резком возвращении в жуткую тьму вызвало у нее ощущение сбоя в дыхании. Обычная реакция. — То было…

— Я же говорил вам, что это странно, — сказала Сеиварден на корпусе корабля рядом с Амаат Два. Неужели я здесь единственный, кто делал это раньше? Ответа не было.

Ну, помимо капитана флота, разумеется. И корабля. Они точно делали.

Мы делали. Пока Сеиварден говорила, корабль сравнивал то, что он только что увидел вокруг базы Атхоек, с тем, что, по нашим данным, должно было там находиться в соответствии с различными расписаниями и разрешениями на полеты, о которых мы знали. Рассчитывал, что и где окажется через короткий промежуток времени.

— Одиннадцать минут и три секунды, — сказала Этрепа Четыре позади меня в командной рубке. Проговорил корабль в уши солдат, ожидавших на корпусе.

Уровень адреналина подскочил, частота пульса взлетела у всех них. Сеиварден усмехнулась.

— Я не знал, что мне этого не хватало, — сказала она. — Хотя ужасно тихо. Капитан флота обычно все время пела.

— Обычно? — спросила Амаат Два, и все рассмеялись коротко и напряженно.

Зная, что вскоре они окажутся вне досягаемости «Милосердия Кадра», без всякого представления о том, когда и куда мы сможем за ними вернуться, Только Тайзэрвэт знала, почему и сколько это могло продлиться. Именно ей требовалось время для работы.

— Тогда капитана флота было гораздо больше, — сказала Сеиварден. — И голос у нее был лучше. Голоса.

— Мне нравится голос капитана флота, — отозвалась Бо Три. — Сначала — нет, но потом, думаю, я привыкла.

— Да, — подтвердила Тайзэрвэт.

Амаат Четыре сказала:

— Лейтенант, надеюсь, вы не ожидаете, что мы будем петь следующие десять минут.

— О, мне правится эта идея! — воскликнула Сеиварден. Ее Амаат и Бо Тайзэрвэт застонали. — Нам следовало выбрать какую–нибудь песню заранее и отрепетировать ее. С раскладкой на партии, как это делала обычно капитан флота. — Она запела:

Я шагал, я шагал,

Когда встретил свою любовь,

Я по улице шагал,

Когда встретил свою настоящую любовь.

Или попыталась. Мелодия в основном звучала верно, но слова были не на радчааи, и прошли десятилетия — субъективно — с тех пор, как она слышала эту песню в моем исполнении. То, что Сеиварден запомнила из слов песни, оказалось сущей бессмыслицей.

— Это песня капитана флота? — спросила Тайзэрвэт. — Не думаю, что я когда–либо слышала, как она ее пост.

— Я слышала, — отважилась вставить Бо Три, — что, когда ее втянули внутрь, знаете, на другой день, она была полумертвой и тем не менее пыталась петь.

— Я в это верю, — сказала Сеиварден. — Мне нетрудно представить себе, что, если бы она думала, что вот–вот умрет, она бы выбрала для этого момента песню. — Две секунды тишины. — Помните, что я вам говорил про карабины креплений. У нас будет не много времени, когда мы снова выйдем из шлюзового пространства.

Мы не хотели, чтобы нас заметили, не хотели, чтобы кто-нибудь на базе — за исключением базы — заподозрил, что могут появиться солдаты с «Милосердия Кадра». МЫ прибудем в систему Атхоек как можно ближе к базе, на кратчайшее мгновение, даже не на секунду, а затем, как только Сеиварден, Тайзэрвэт и их солдаты отделятся, мы снова исчезнем. — Поэтому, как только получите приказ, отстегнитесь и оттолкнитесь, как мы тренировались. Если упустите момент, если карабин не расстегнется или что–то еще, не пытайтесь догнать. Просто оставайтесь на месте.

Последовал ответ хором:

— Есть, сэр.

— Если вы оттолкнетесь не в тот момент и не доберетесь до базы, корабль, вероятно, не сможет нас подобрать. Я видел, как это случалось.

Все они слышали это снова и снова в последние несколько дней.

— Интересно, — сказала Бо Три, — выбирает ли капитан флота песню заранее. Знаете, так, чтобы, если она неожиданно окажется в опасности, ей не пришлось бы беспокоиться о том, какую спеть.

— Не удивилась бы, если так и есть, — ответила Тайзэрвэт.

— Две минуты, — сообщил корабль, который все это время вел отсчет в ноле их зрения.

Сеиварден сказала:

— Я думаю, у нее много песен, они просто вроде как выходят из нее сами по себе. — Тишина. Затем: — Хорошо, одна минута. Возьмитесь за свои карабины и будьте готовы двинуться.

Это был в некотором смысле самый опасный момент всего предприятия. Даже не считая риска неверно рассчитать отправление и оказаться затерянным и дрейфующим где–то невообразимо далеко от судна или любого вида помощи, оставался также вопрос: верно ли корабль рассчитал свой краткий выход в реальную вселенную? В том месте, где мы покинем шлюзовое пространство, могло оказаться что угодно: маленькое, как спасательный отсек, или большое, как грузовое судно. Хотя маловероятно, чтобы корабль упустил в своих расчетах транспортник, все же это было возможным. И даже спасательный отсек представлял бы собой опасность для солдат в скафандрах, вне защиты корабельного корпуса. Или всегда существовала вероятность, что кто–то может увидеть, как мы промелькнули в систему и назад, и ожидает нас.

— По счету, — сказала Сеиварден, хотя, конечно, цифры уже скакали в поле зрения каждого. — Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пошли!

Я ощутила тот миг, когда все шестеро оттолкнулись от корпуса.

Свет. Шестеро солдат «Милосердия Кадра» поплыли к базе Атхоек, внезапно оказавшейся в считаных метрах от нас, участок клапанов и трубопроводов, о котором никто никогда далее не думал, за исключением эксплуатационной службы базы. Но Бо Три не справилась с карабином, оттолкнулась, но только натянула свою привязь. Она подтащила себя назад и снова взялась за карабин.

— Замри! — крикнула я ей. Вслух.

В этот миг база Атхоек исчезла, так же как и остальная вселенная, Сеиварден, и Тайзэрвэт, и другие. Мы снова оказались в шлюзовом пространстве.

— Бо Три не справилась с карабином, — сказал корабль пораженным Этрепа в командной рубке. — Но она в порядке, она еще здесь.

Мы не узнаем, удалось ли другим безопасно добраться до базы, пока не выйдем из шлюза в систему в следующий раз.

По крайней мере, их оснащение было распределено на троих — Тайзэрвэт и Девять не испытают серьезных затруднений, если у них не будет того, что несла на себе Три.

— Все в порядке, Бо, — сказала я, на сей раз — беззвучно.

Она все еще держала руку на карабине крепления, еще висела снаружи корабля. Пристыженная. Объятая ужасом. Злая на себя и на меня.

— Да у меня самой так много раз случалось. — Ложь: за две тысячи лет как Один Эск «Справедливости Торена» я только дважды не справилась с карабином. — И у тебя потом уже не получилось бы, Будь я на твоем месте, и то не сумела бы двигаться достаточно быстро. — Еще одна ложь — я была вполне уверена, что смогла бы. — Входи внутрь, вылезай из скафандра, выпей чаю.

— Капитан флота, — сказала Бо Три. Я подумала, что это подтверждение, так же, очевидно, думала и сама Три, но где-то между слогами ее слова превратились в протест. — Она просто ребенок, сэр!

Бо имела в виду Тайзэрвэт.

— С ней Девять, Бо. Девять не оставит ее ни за что на свете. Ты ведь это знаешь.

Уровень адреналина у нее был высоким, сердце колотилось — от всего, что произошло в это мгновение, от ожидания того, что они планировали сделать на базе. От неожиданного, ужасающего рывка ее привязи, от моего резкого приказа замереть. От ее злости на саму себя за то, что не сумела остаться с Тайзэрвэт.

— Все в порядке, Три. Входи внутрь.

Бо Три закрыла глаза. Сделала два глубоких вдоха. Снова распахнула глаза и стала двигаться к переходному шлюзу. Я вернула внимание в командную рубку. К Экалу, которая по–прежнему стояла рядом с моим креслом, крепко стиснув рукоятку. Ее лицо было лишено всякого выражения по привычке, оставшейся с тех времен, когда она служила на этом корабле простым солдатом. Она была почти так же расстроена, как Бо Три, которая влезала сейчас в переходный шлюз, но Экалу страдала явно по другим причинам. Я связалась с кораблем, чтобы увидеть то, что видела она.