Слуги милосердия - Леки Энн - Страница 15

Что до той длинной очереди перед администрацией базы, то у большинства граждан имелось в распоряжении не так много способов выразить свой протест, и один из них — стоять в очереди, когда на самом деле в этом не было никакой нужды. Теоретически, разумеется, ни одному радчааи на базе, подобной Атхоеку, никогда не требовалось ничего ожидать в очереди. Следовало всего лишь подать просьбу и получить либо приглашение на встречу, либо место в очереди и уведомление, когда очередь подходила. И чиновнику было гораздо проще сохранять невозмутимость перед списком просьб, девять из десяти которых он мог отложить до следующего дня, чем не замечать длинную очередь людей, реально стоящих перед его дверью.

Такие очереди начинались более или менее самопроизвольно, но, когда они разрастались до определенного размера, решения присоединиться к ним становились более организованными. Эта очередь перешла такой порог. Сотрудники службы безопасности базы в светло–коричневой форме расхаживали вдоль нее, наблюдая и перекидываясь парой слов, просто чтобы люди знали об их присутствии. Теоретически опять–таки служба безопасности могла приказать всем разойтись. Это привело бы к тому, что очередь воссоздалась бы на следующее же утро, а потом — на следующий день, и еще, и еще. Или возникла бы подобная же очередь у штаб–квартиры службы безопасности. Лучше поддерживать спокойствие и позволить делу идти своим чередом. Интересно, эта очередь — в поддержку действий со преосвященства Ифиан или в знак протеста?

Как бы то ни было, чтобы попасть в резиденцию губернатора, нам предстояло пройти вдоль очереди и сидящих священников. Губернатор Джиарод довольно хорошо скрывала охватившую ее панику, по, как я уже обнаружила раньше, на самом деле ей не удавалось не поддаваться панике. Она посмотрела на переводчика Зейат.

— Переводчик, а какая еда вам нравится?

Переводчик вновь взглянула на нас.

— Не знаю, приходилось ли мне есть какую–нибудь, губернатор. — А затем опять отвлеклась: — Почему все те люди сидят там на полу?

Мне было трудно угадать, что встревожило губернатора Джиарод в большей степени: вопрос о бастующих священниках или утверждение, что переводчик Зейат никогда ничего не ела.

— Прошу прощения, переводчик, — вы никогда не ели пищи?

— Переводчик стала Зейат лишь с тех нор, как вышла из челнока, — указала я. — Времени не было. Переводчик, эти священники сидят перед храмом в знак протеста. Они хотят вынудить администрацию базы изменить политику, которая им не нравится.

— В самом деле? — Она улыбнулась. — Я не думала, что вы, радчааи, таким занимаетесь.

— А я, — сказала я в ответ, — не думала, что Пресгер понимают разницу между видами людей.

— О нет, они не понимают, — сказала переводчик. — А я — все–таки понимаю. Или, знаете ли, я понимаю саму идею. Абстрактно. У меня в этом не слишком много опыта.

Губернатор Джиарод, не обратив внимания на этот наш диалог, сказала:

— Переводчик, в той стороне есть очень хорошая чайная. — Она показала жестом. — Я уверена, что там подадут что–нибудь интересное.

— Интересное, да? — переспросила переводчик Зейат. Интересное — это хорошо. — И они с губернатором системы ушли с площади в сторону, противоположную от храма и от администрации базы.

Я хотела было последовать за ними, но остановилась по знаку Калр Пять, которая по–прежнему находилась позади меня. Повернувшись, я увидела гражданина Юран, направлявшуюся ко мне по истертому белому полу.

— Капитан флота, — сказала она и поклонилась.

— Гражданин. Разве сейчас не время изучать расвар?

— Мой учитель — в очереди, капитан флота.

Учителем языка расвар у Юран была ичана, и у нее имелись родственники, которые жили в Подсадье. Это подсказало мне ответ на вопрос, против чего протестовала очередь. Я поразмыслила.

— Я не видела в очереди жителей Подсадья. Во всяком случае — с такого расстояния.

Разумеется, вполне вероятно, что стоявшие в очереди сменили свои нарадчаайские блузы на более традиционные радчаайский пиджаки, рубашки и перчатки.

— Нет, капитан флота. — Голова Юран дернулась вниз лишь на мгновение. Она хотела уткнуться взглядом в пол, не смотреть на меня, но воспротивилась этому позыву. — Там: собрание. — Она перешла на дельсиг, который, как она знала, я понимаю. — Оно сейчас только начинается.

— Об этой очереди? — спросила я на том же языке. Она подтвердила движением руки. И наш дом не пригласили? — Я понимала, почему никого из моего окружения не пригласили на последнее собрание, и видела достаточные основания не принимать участие и в нынешнем. Но все же мы жили в Подсадье, и мне не слишком правилось, что нас постоянно обходят стороной. — Или ты нас представляешь?

— Это… это сложно.

— Конечно, — согласилась я. — Я не хочу никого пугать или диктовать что–либо, но мы живем в Подсадье.

— Люди в основном это понимают, — ответила Юран. — Просто… — Она заколебалась.

«По–настоящему боится», — подумала я.

— Вы — радчааи. И вы — солдат. И вы можете предпочесть соседей получше. — Я могла быть за то, чтобы перераспределить жилье в Подсадье, или даже за то, чтобы сослать его обитателей–ичана вниз, на планету, хотят они того или нет, чтобы убрать их с дороги. — Я сказала им, что это не так.

— Но у них нет оснований верить. — У Юран — тоже, если на то пошло. — У меня сейчас слишком много дел, и я не могу принять участие в собрании. Думаю, следует пригласить лейтенанта Тайзэрвэт. — Она еще спала и проснется с похмелья. — Но собрание решит само. Если лейтенанта пригласят, передай ей, что я сказала: только слушать. Она должна будет оставаться безмолвной, если только ей прямо не предложат выступить. Объясни ей: это приказ.

— Да, радчааи.

— И подскажи собранию, что, если ичана присоединятся к очереди, пусть непременно ведут себя наилучшим образом, очень терпеливо, и пусть наденут перчатки. — Мало что вызывало у радчааи такое смущение и замешательство, как появление с обнаженными руками в публичных местах.

— О нет, радчааи! — воскликнула Юран. — Мы не думаем присоединяться к очереди. — Я не могла не заметить этого мы, но промолчала. — Служба безопасности и так на взводе. Нет, мы думаем о том, чтобы приносить пищу и чай людям, ожидающим в очереди. — Она чуть–чуть прикусила губу. — И священникам. — Ее плечи слегка поникли, будто в ожидании сердитых слов или удара.

Она провела большую часть жизни внизу, собирая чай в горах Атхоека. Ее семья была среди бастующих полевых работников, примеру которых последовала сейчас ее преосвященство Ифиан. Юран лично принимала участие в предыдущей забастовке, хотя была тогда мала и, вероятно, не помнила этого.

— Вам понадобятся деньги? — спросила я по–прежнему на дельсиге. Ее глаза округлились. Такой реакции она не ожидала. — Дай мне знать, если так. И помни, что группы больше двух–трех человек вызовут неудовольствие службы безопасности. — Даже двое или трое. — Я постараюсь найти сегодня время, чтобы поговорить с главой службы. Хотя я очень занята, и это получится не сразу.

— Да, радчааи. — Она поклонилась и собралась было уйти, но внезапно остановилась с округлившимися глазами.

Позади меня раздались неистовые крики ярости и испуга, дюжина или более голосов. Я повернулась.

Очередь, которая спокойно извивалась по всей длине площади, распалась посередине, одна из сотрудниц службы безопасности боролась с гражданином, другая подняла над головой шокер, площадь вокруг них опустела все, находившиеся рядом, удалились на безопасное расстояние.

— Остановитесь! — крикнула я, мой голос покрыл всю площадь, а его тон должен был обездвижить любого военнослужащего, находившегося поблизости.

Калр Пять позади меня застыла при этом звуке. Но сотрудники службы безопасности — не военные. Шокер рванулся вниз, гражданин вскрикнул и рухнул наземь.

— Остановитесь! — крикнула я опять, и на сей раз оба сотрудника службы безопасности повернули головы в мою сторону, пока я шагала к ним, Пять следовала за мной.