Рубикон (СИ) - Широков Алексей - Страница 57

И, опять же, «Боевая медитация» – это всё-таки суррогат. Слишком уж отличается это состояние от «нормального», привычного мне, при том, что не даёт и сотой доли реальных возможностей организма. Я начал уставать, и в голову полезли откровенно дурные мысли, вроде того, чтобы попытаться повредить энергетическую структуру констрактов, достать узлы, например, пробив металл в нужных местах пал‍ь​цами. ​В общем-т​​о, вполне логичная мысль – площадь приложения сил‍ы уменьшится, зато увеличится проникающая способность… вот только собственные руки мне всё же было жалко, ведь это не в мягкое пузико супостата тыкать – травмоопасно для неподготовленного к таким фокусам бойца! А пальчики - они, знаете ли, не казённые!

Хоть я и укреплял себе кисти особыми упражнениями, но всё же мастерство, переданное мне Варягом, подобных извращений на чисто физическом уровне не содержало. Всё же есть большая разница между поражением человеческой плоти, пусть и защищённой магическими щитами, барьерами или техниками, вроде разномастных «рубашек», и неживым материалом, практически не имеющим уязвимых точек. В общем, отвечая на вопрос мальчика из советского кинофильма «Не бойся, я с тобой!»: «Дяденька, а вы можете голой рукой стенку пробить?» Мой наставник бы сказал: «Могу! Даже одним пальцем, вот только нахрена?»

Поэтому от идеи понатыкать в монотонно прущих на меня големах несколько лишних отверстий – я отказался. Уйдя от очередного взмаха обрубком древка алебарды, подсёк некогда похожей на мушкетёра статуе изувеченные ноги и ухватил его за голенище. Я хотел вышвырнуть покорёженного болвана через входной портал из развалин храма и там, на площади, тет-а-тет, по-быстрому, с ним разобраться, а затем проделать то же самое со всеми остальными… Вот только в состоянии «Боевой медитации» я похоже не шибко-то хорошо соображал, потому как совсем позабыл о Янке, которая, открыв рот, так и застыла там, где я приказал ей стоять.

В защите она не нуждалась – големы к ней не‍ ​лезли,​ полность​​ю игнорируя мою спутницу, видимо по причине того,‍ что она оставалась на улице и не пересекала охраняемый ими контур. Из-за чего я как-то о ней и запамятовал, что чуть не стало причиной трагедии.

Среагировал я в самый последний момент. Ещё немного, и мой импровизированный метательный снаряд, словно пушечное ядро, снёс бы и эльфу, и мотоцикл – что тогда осталось от ушастой девчонки, можно было бы только гадать. Рыкнув, я ещё раз резко довернул тело и, будто метатель молота, отправил дёргающегося и всё пытающегося ткнуть меня металлическим прутом констракта в противоположную сторону. Прямиком в застывшую рядом с алтарём «Колхозницу» и… Только что неподвижная огромная статуя вдруг пришла в движение, и резким взмахом меча, выбив из тела голема сноп искр, без труда располовинила кувыркающееся тело.

Половинки статуи, ещё недавно вполне себе гибкие и подвижные, с грохотом упали у неё за спиной. Резко пнув в живот очередного подбежавшего ко мне констракта, от чего похожий на средневекового стражника металлический болван отлетел к стенке, своротив спиной одну из колонн, я на время выкинул случившееся из головы. Продолжая вертеться как уж на сковородке, работая руками и ногами, полностью сосредоточившись на противниках, количество которых всё никак не уменьшалось, я как-то даже не обратил внимания на то, что обломки того самого «мушкетёра» более не двигаются.

В общем, заметил я этот факт только спустя какое-то время. В перенапряжённых «Боевой медитацией» мозгах что-то щёлкнуло, сама собой, произвольно сформировалась некая ассоциативная ‍к​онстру​кция. Уже​​ в следующий момент я обнаружил себя с балисонгам‍и в руках за спиной у статуи кузнеца, а рядом медленно, словно бы находясь в некой патоке, разваливались на куски ещё несколько големов.

Что, собственно, произошло, ответить мне было трудно. Я уже основательно «поплыл» и практически не ощущал собственного тела. Да, собственно… оно, похоже, уже действовало на автомате, в то время как сознание находилось в состоянии близком к натуральной контузии. Картинка перед глазами сузилась до минимума, заливая периферию белым светом, и я, словно бы через «рыбий глаз», какое-то время просто наблюдал за происходящим...

«Да твою ж мать…» – только и успел подумать я, наблюдая, как взметнувшееся вверх лезвие ножа от живота до лба, будто пластилин, рассекает металл очередной статуи, словно из ниоткуда возникшей передо мной, а затем просто-напросто отключился.

Ян-Селис потрясённо наблюдала за развернувшимся внутри храма побоищем. Нет, она знала, что её спутник необычный человек, и что он великий воин, но происходящее просто не укладывалось в сознании молодой эльфы. И дело было даже не в том, что противников у Кузьмы было много, и все они нападали на него одновременно. В конце концов, она ведь участвовала в том бою, когда науанцы напали на посольство, и на каждую из рыцарей, охранявших принцессу, приходилось ничуть не меньше врагов, с которыми те молодые девушки рубились без тени страха и сомнения…

Но то были люди – существа из плоти и крови! Такие же смертные, как и противостоящие им эльфы! А здесь и сейчас эркир нид-елас на равных дрался с с‍у​щества​ми, в кот​​орых всё ещё теплилась частица божественной силы!‍

Пусть для обычного человека или эльфа ожившие статуи казались чем-то сродни големов… но Ян-Селис была пусть младшей, но всё же жрицей, а потому умела взглядом проникать в высшие сферы, и видела, что на самом деле представляют из себя напавшие на человека сущности.

То были «Далили» – крылатые посланцы Бога-Кузнеца! Его бессмертное воинство и вершители его воли! И пусть они были ослаблены исчезновением своего повелителя, да и выглядели словно ожившие полутрупы, но всё равно, вряд ли в этом мире нашёлся бы самоубийца, решившийся бы вот так вот сойтись с ними в бою! Да и вряд ли такое вообще было возможным!

Пусть металлические тела, к которым древние мастера привязали их сущности, и были уязвимы – сами Далили оставались бессмертны, непобедимы и ныне чужды этому миру. И уж тем более, они никогда не нападали на смертных. Даже на краснокожих, чьё божество сразило их повелителя!

Скорбные тени былого могущества, проклятые и истерзанные страданиями вызванными гибелью их бога. Всё это веками подтачивало их отрешённые сущности, и девушка не могла придумать ни одной причины, которая могла бы заставить их так яростно бросаться в атаку. Разве что…

Разве что Кузьма – действительно пришелец из другого мира и они, чувствуя в нём инородную энергию, увидели в нём врага и стараются защитить то немногое, что осталось от их господина… Но почему тогда Ян-Селис ни разу не слышала чтобы Далили нападали на науанцев, ведь по словам её же спутника, они скорее всего пришли именно из его мира?

Девушка резко вз‍д​рогнул​а. Она сл​​ишком задумалась, а потому упустила момент, когда‍ в руках человека блеснули два коротких лезвия. Он и так всё это время двигался с умопомрачительной скоростью, а тут и просто смазался в неясную тень, и в следующий момент произошло невероятное! Один за другим Далили начали гибнуть, а удерживавшие их в реальном мире статуи – рассыпаться посечённые на неровные куски.

Ян-Селис не видела самих ударов – слишком уж быстрыми они были, и, не являясь воином, девушке трудно было сказать, как такое вообще возможно, чтобы относительно короткие клинки без труда перерубали толстые металлические тела. Но она видела как в высших сферах бессмертные Далили получают страшные раны, и как иссякают их тела, уходя за последнюю грань.

Ловко прикончив последнего противника, вогнав лезвие в висок статуи, Кузьма замер на секунду, и, выдернув нож, толкнул плечом пустую оболочку Далили. Теперь уже окончательно мёртвое изваяние, так и застывшее в нелепой позе, тут же развалилось на несколько частей, заблестевших в проникающих под свод храма лучах зеркальными поверхностями срезов.

Крутанув ножи в руках, молодой человек распрямился, расправив плечи, и медленно осмотрелся. Оставшиеся в живых Далили, прикованные к своим повреждённым телам, а потому не участвовавшие в бою, испуганно забились и взвыли дурными голосами, проклиная его на все лады. Видимо он не мог слышать и видеть верхние сферы, или эти калеки просто-напросто не показались юноше достойными того, чтобы тратить на них своё время, потому как Кузьма обратил свой взор на застывшие возле алтаря огромные‍ ​статуи​ Бога-Куз​​неца и Богини Иви.