Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4) - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 57

Затем я попросил английских начальников штабов высказать их точку зрения. Начальник военно-морского штаба объяснил, почему в этом году он гораздо больше, чем в прошлом, уверен, что можно будет уничтожить вторгнувшуюся армию противника. Начальник штаба военно-воздушных сил показал, насколько сейчас английская авиация в сравнении с немецкой сильнее, чем в сентябре прошлого года, и рассказал о наших возросших за последнее время возможностях для нанесения ударов по портам вторжения. Начальник имперского генерального штаба также высказался в ободряющем духе, заявив, что армия несравненно сильнее сейчас, чем в сентябре прошлого года. Я взял слово для того, чтобы рассказать о специальных мерах, которые мы приняли для защиты аэродромов, учтя уроки Крита. Затем я попросил Дилла рассказать о Среднем Востоке. Он ярко изложил некоторые из тех причин, по которым нам необходимо было там оставаться.

По окончании заседания я почувствовал, что эти высказывания убедили наших американских друзей и что на них произвело сильное впечатление наше единодушие.

Хотя мы и были спокойны за оборону метрополии, тем не менее нельзя было сказать, что мы испытывали то же чувство в отношении Дальнего Востока, где на нас могла напасть Япония. Сэр Джон Дилл также был этим встревожен. У меня создалось впечатление, что для него Сингапур был важнее Каира. Это поистине трагическое положение, как если бы вам приходилось выбирать, кто должен быть убит — ваш сын или ваша дочь. Что касается меня, то я не мог поверить, чтобы какие-либо потери в Малайе могли составить хотя бы одну пятую того ущерба, который нанесла бы нам утрата Египта, Суэцкого канала и Среднего Востока. Я не мог допустить и мысли об отказе от борьбы за Египет и был готов заплатить за это любой ценой в Малайе. Этот взгляд разделяли и мои коллеги.

Я считал необходимым учредить также и на Дальнем Востоке пост государственного министра, который, находясь в тесном контакте с военным кабинетом, смог бы в какой-то степени облегчить бремя, лежащее на командующих и губернаторах, и помогать им в решении быстро накапливавшихся серьезных политических проблем. Дафф Купер, бывший тогда министром информации, 21 июля был назначен канцлером герцогства Ланкастерского и сменен на посту министра информации Бренданом Брэкеном. В начале августа Дафф Купер в сопровождении своей супруги леди Дианы отправился на Дальний Восток через Соединенные Штаты. Только в конце октября он представил свой доклад из Сингапура, куда наконец он прибыл.

В течение нескольких месяцев английское и американское правительства действовали в отношении Японии в полном согласии. В конце июля японцы завершили военную оккупацию Индокитая. Благодаря этому неприкрытому акту агрессии их войска заняли позиции, которые позволяли им ударить по англичанам в Малайе, по американцам на Филиппинах и по голландцам в Голландской Индии. 24 июля президент Рузвельт предложил японскому правительству в качестве первого шага по пути к общему урегулированию провести нейтрализацию Индокитая и вывести японские войска. Для того чтобы придать вес этим предложениям, президент издал указ заморозить все японские авуары в Соединенных Штатах. Это положило конец всякой торговле. Английское правительство предприняло подобные же меры, а через два дня их примеру последовала Голландия. Присоединение Голландии означало, что Япония одним ударом была лишена жизненно важных для нее поставок нефти.

Как-то днем в конце июля в сад на Даунинг-стрит пришел Гарри Гопкинс, и мы вместе сидели на солнышке. В разговоре он сказал, что президенту очень хотелось бы со мной встретиться в какой-либо уединенной бухте. Я сразу же ответил, что я убежден, что кабинет меня отпустит. Таким образом, вскоре обо всем была достигнута договоренность. В качестве места встречи была выбрана бухта Пласеншия на Ньюфаундленде. Встреча была назначена на 9 августа, и для этой цели был выделен наш новейший линкор «Принс ов Уэлс». Мне очень хотелось встретиться с Рузвельтом, с которым я вел уже в течение двух лет переписку, становившуюся все более и более дружественной. Кроме того, наше личное совещание еще больше подчеркнуло бы крепнущее сотрудничество Англии и Соединенных Штатов, встревожило бы наших врагов, заставило бы призадуматься Японию и ободрило бы наших друзей. Необходимо было также решить много вопросов относительно американского вмешательства в битву за Атлантику, о помощи России, о нашем собственном снабжении и прежде всего о возраставшей угрозе со стороны Японии.

Я заявил Исмею:

Со мной также отправились: сэр Александр Кадоган из министерства иностранных дел, лорд Черуэлл, полковники Холлис и Джейкоб из министерства обороны и мой личный штат. Кроме того, нас сопровождал ряд высших офицеров технической и административной службы и планового управления. Президент сказал, что с ним вместе прибудут командующие вооруженными силами Соединенных Штатов и Сэмнер Уэллес из государственного департамента. Необходимо было сохранять строжайшую секретность, так как в то время в северной части Атлантического океана действовало множество немецких подводных лодок. Для обеспечения секретности президент, делавший вид, будто он совершает увеселительную прогулку на яхте, пересел в море на крейсер «Огаста», а его яхта для отвода глаз продолжала свое путешествие. Между тем Гарри Гопкинс, хотя он еще себя плохо чувствовал, получил разрешение Рузвельта полететь в Москву. Он совершил длительное, утомительное и опасное путешествие через Норвегию, Швецию и Финляндию, чтобы получить непосредственно от Сталина самые подробные сведения о положении и нуждах Советского Союза. Гопкинс должен был сесть на «Принс ов Уэлс» в Скапа-Флоу.

Целый специальный поезд потребовался для того, чтобы доставить всю нашу делегацию, в которую входила и большая группа шифровальщиков. Я присоединился к ним на станции близ Чекерса. В Скапа-Флоу мы пересели с эсминца на «Принс ов Уэлс».

4 августа, перед наступлением темноты, «Принс ов Уэлс», сопровождаемый эскортом эсминцев, вышел на широкие просторы Атлантики. Гарри Гопкинс выглядел совершенно измученным после своих длительных путешествий по воздуху и утомительных совещаний в Москве. Все же он был весел, как обычно, понемногу набирался сил во время нашего плавания и рассказывал мне о своей миссии.

Перед тем как отправиться в это путешествие, я решил, что лучше всего поручить лорду Бивербруку быть нашим представителем при разрешении всех вопросов, связанных с американскими поставками России. Я очень опасался потерять то, на что мы рассчитывали.

Мы прибыли к месту встречи в бухте Пласеншия на Ньюфаундленде в субботу 9 августа, в 9 часов утра.

Как только обе стороны обменялись обычным морским салютом, я отправился на борт «Огасты» и приветствовал президента Рузвельта, который принял меня со всеми почестями. Он стоял, опираясь на руку своего сына Эллиота, в то время как оркестр исполнял государственные гимны. Затем он приветствовал меня самым радушным образом. Я передал ему послание короля и представил членов своей группы. Затем начались переговоры между президентом и мной, Сэмнером Уэллесом и сэром Александром Кадоганом, а также между штабными офицерами. Эти переговоры продолжались почти непрерывно до конца нашего визита. Иногда они происходили с глазу на глаз, а иногда в более широком кругу.