Гвенди и ее шкатулка - Кинг Стивен - Страница 3

– Красивый, – выдыхает Гвенди. Потом – с большой неохотой – протягивает монету Фаррису.

Он скрещивает руки на груди и качает головой.

– Это не мое, Гвенди. Это твое. Все, что выдает пульт, – твое. Шоколадки, монеты. Потому что пульт – твой. Кстати, нынешняя нумизматическая ценность одного Моргановского доллара составляет около шестисот долларов.

– Я… я не могу его взять, – говорит Гвенди. Ее голос звучит как-то странно. Словно издалека. Ей кажется (как казалось в начале лета, когда она только начала бегать вверх по Лестнице самоубийц), что она сейчас грохнется в обморок. – Я не сделала ничего, чтобы его заслужить.

– Еще сделаешь, не беспокойся. – Он достает из кармана черного пиджака старинные карманные часы. Гвенди в глаза снова бьют отблески солнца, только теперь не серебряные, а золотые. Откинув крышку, Фаррис смотрит на циферблат. Потом убирает часы в карман. – У меня мало времени, поэтому смотри на кнопки и слушай внимательно. Договорились?

– Д-да.

– Но сначала убери доллар в карман. Он тебя отвлекает.

Она послушно кладет доллар в карман и ощущает на бедре тяжелый кружок.

– Сколько у нас частей света, Гвенди? Ты знаешь?

– Семь, – отвечает она. Это они проходили в третьем или четвертом классе.

– Все верно. Но поскольку Антарктида фактически безлюдна, здесь она не представлена… кроме, конечно же, черной кнопки, но до нее мы еще дойдем. – Он легонько касается каждой из расположенных парами кнопок. – Светло-зеленая кнопка: Азия. Темно-зеленая: Африка. Оранжевая: Европа. Желтая: Австралия. Синяя: Северная Америка. Фиолетовая: Южная Америка. Ты меня слушаешь? Запоминаешь?

– Да, – отвечает она без запинки. У нее всегда была хорошая память, а сейчас она почему-то уверена, что съеденная шоколадная конфета помогает ей сосредоточиться еще больше. Мысль сумасшедшая. Гвенди не знает, что это значит, но ни капельки не сомневается, что сумеет запомнить, какой цвет означает какую часть света. – А что означает красная кнопка?

– Все что захочешь, – говорит Фаррис. – И тебе обязательно что-то захочется, обладателю пульта всегда чего-то хочется. Это нормально. Желание знать и действовать заложено в человеческой природе. Любопытство и страсть к исследованиям, Гвенди! Одновременно и болезнь, и лекарство!

Я уже не в Касл-Роке, думает Гвенди. Я оказалась в какой-то волшебной стране из книжки. В Стране Оз, или Нарнии, или Хоббитании. Наяву так не бывает.

– Просто запомни, – продолжает он, – красная кнопка – единственная из всех кнопок, которую можно использовать неоднократно.

– А черная кнопка?

– Все что есть, – говорит Фаррис и резко встает. – Полный комплект. Большая шишка, как сказал бы твой папа.

Она изумленно смотрит на него. Ее папа именно так и говорит.

– Откуда вы знаете, что мой па…

– Прощу прощения, что перебиваю, это очень невежливо, но мне действительно надо идти. Береги пульт. Он дарит подарки, но это маленькая компенсация за большую ответственность. И будь осторожна. Если его обнаружат твои родители, могут возникнуть вопросы.

– Еще бы, – говорит Гвенди и тихонько смеется. У нее перехватывает дыхание. Как будто ей врезали кулаком под дых. – Мистер Фаррис, почему вы дали пульт мне? Почему именно мне?

– В нашем мире, – отвечает Фаррис, глядя на нее сверху вниз, – накоплены огромные запасы оружия, способного уничтожить всю жизнь на планете на ближайший миллион лет. Мужчины и женщины, ответственные за них, каждый день задают себе тот же вопрос. Пульт достался тебе, потому что ты – оптимальная кандидатура здесь и сейчас. Береги его, Гвенди. Я бы тебе посоветовал не показывать его никому, а не только родителям, ибо люди по природе своей любопытны. Когда они видят рычаг, им сразу хочется его потянуть. Когда они видят кнопку, им сразу хочется ее нажать.

– И что будет, если нажмут? Если я нажму?

Ричард Фаррис лишь улыбается, качает головой и идет к краю утеса, где стоит щит с надписью: «СОБЛЮДАЙТЕ ОСТРОЖНОСТЬ! ДЕТЯМ ДО 10 ЛЕТ БЕЗ СОПРОВОЖДЕНИЯ ВЗРОСЛЫХ ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН!» Потом оборачивается к Гвенди:

– Кстати! Почему эту лестницу называют Лестницей самоубийц, Гвенди?

– Потому что в тысяча девятьсот тридцать четвертом году с нее спрыгнул мужчина, – говорит она. Пульт управления лежит у нее на коленях. – И лет пять назад с нее спрыгнула женщина. Папа говорит, в городском совете обсуждался вопрос, чтобы демонтировать лестницу, но в городском совете одни республиканцы, а республиканцы ненавидят перемены. То есть так говорит папа. Кто-то из них сказал, что лестница – туристическая достопримечательность… и это правда, в каком-то смысле… И что одно самоубийство раз в тридцать пять лет – это не так уж и страшно. Он сказал, если начнется массовое помешательство, они проведут повторное голосование.

Мистер Фаррис улыбается.

– Маленькие городки! Как я их обожаю!

– Я ответила на ваш вопрос, теперь вы ответьте на мой! Что будет, если я нажму какую-то из этих кнопок? Например, кнопку для Африки? – Как только ее большой палец ложится на темно-зеленую кнопку, у нее возникает желание – не то чтобы сильное, но вполне ощутимое – нажать и узнать все самой.

Его улыбка превращается в хищный оскал. Весьма неприятный, по мнению Гвенди Питерсон.

– Надо ли спрашивать о том, что ты и так знаешь?

Прежде чем она успевает сказать еще слово, он начинает спускаться по лестнице. Гвенди пару секунд сидит на скамейке, потом встает, бежит к ржавым перилам на верхней площадке и смотрит вниз. Хотя у мистера Фарриса не было времени, чтобы спуститься до самого низа – совершенно точно не было, – его нигде нет. Почти нет. На середине лестницы, примерно на сто пятидесятой ступеньке, лежит его черная шляпа. То ли оставленная специально, то ли сдутая ветром.

Вернувшись к скамейке, Гвенди убирает пульт управления – ее пульт управления – в холщовый мешок на завязке. Потом спускается по лестнице, всю дорогу держась за перила. Поравнявшись с маленькой черной шляпой, раздумывает, не забрать ли ее с собой, затем сшибает шляпу ногой со ступеньки и наблюдает, как та летит вниз и приземляется в сорняки у подножия лестницы. Когда Гвенди возвращается сюда позже тем же днем, шляпы уже нет.

Это 22 августа 1974 года.

2

Мама с папой на работе, поэтому маленький кейп-код [1] на Карбин-стрит в полном распоряжении Гвенди. Она прячет пульт управления под кровать, и он лежит там минут десять, но потом Гвенди понимает, что это не лучшее место для тайника. Она старается поддерживать порядок у себя в комнате, но мама все равно периодически пылесосит и меняет постель каждую субботу (она утверждает, что эту обязанность Гвенди возьмет на себя, когда ей исполнится тринадцать лет – ничего так подарочек на день рождения!). Нельзя, чтобы мама нашла мешок с пультом, потому что все мамы убеждены: у детей не должно быть секретов.

Гвенди подумывает о том, чтобы спрятать пульт на чердаке, но что, если родители все-таки соберутся его разобрать и устроить гаражную распродажу? По той же причине отпадает кладовка над гаражом. У Гвенди появляется мысль (очень взрослая и пока еще непривычная, но позже она превратится в утомительную правду): тайны – это проблема, может быть, самая сложная из всех проблем. Они давят на разум и занимают немалое место в мире.

Потом она вспоминает о дубе на заднем дворе, о дубе с качелями из старой автомобильной покрышки, на которых она теперь почти не качается – в двенадцать лет человек уже взрослый для таких малышовых развлечений. Под сплетением искривленных корней есть неглубокая ямка. Раньше Гвенди пряталась в ней, свернувшись калачиком, когда играла с подружками в прятки. Теперь она там уже не поместится («Я бы сказал, ты остановишься на пяти футах и десяти дюймах. Может, даже одиннадцати, – сказал ей мистер Фаррис. – Будешь высокой для девчонки»), но пульт вполне поместится, а холщовый мешок защитит его от дождя. А если дождь будет сильным, ей придется искать новое место для тайника.