Цветок безумия. Империя рабства (СИ) - Белобородов Владимир Михайлович - Страница 20

Ночевали в доме предоставленном императором. В своём такой толпой даже нечего пытаться — не разместимся. Да и условия.... Утро было несколько сумбурным и суматошным. Сразу после завтрака провожали отъезжающих в Якал.

— Корн, — отвёл я брата в сторонку. — Отдашь отцу письмо. На словах передай, что всё известно и обязательно расскажи о том, как с тобой беседовали во дворце.

Брат проникнувшись важностью, кивнул.

Только Зарук и Корндар уехали, Лумм провёл разбор вчерашних полётов, при этом, не скрывая того, что он осведомлён о моих способностях. Говорил он прямо при Ротимуре и Ильнасе, чем несколько удивил их. Нет, он не ходил из угла в угол и даже не повышал голос. Он просто спокойно разъяснил, то, что я и так знал, то есть недопустимость таких поступков. Когда он стал несколько зарываться, пытаясь разрешить эту проблему кардинально, то есть прирезать моё приобретение, я мягко осадил его:

— Ага, сейчас.

— Тогда лечи его здесь! Твоя новая прислуга, — последнее было сказано несколько саркастично, — не должна даже тени подозрения иметь!

Чего-то я сразу вот так не был готов к такому повороту событий. Однако, Лумм был в чём-то вновь прав.

— Ладно, я к зельникам.

— Зачем, могу поинтересоваться?

— Мне надо его усыпить. К тому же мази заживляющие нужны.

— А почему сразу не в орден? — Вновь проявил остроумие мой старший воин. — Дайте мне зелий, для того чтобы лошадь усыпить, — театрально изобразил он меня в местной аптеке.

— Элидар. Поройся в сумке, что тебе Симара собирала, — подковырнул Ротимур. — Уверен, там зелье, для того чтобы пища быстрее выходила есть. Возможно и снотворное для лошадей имеется.

— Так у меня есть, — вдруг предложил Ильнас. — То есть не для пищи, а снотворное. Только не для лошадей.

— У тебя-то откуда?

— Илун дал. И заживляющие есть.

Через час, разогнав прислугу, мы втроём — Лумм отказался ассистировать при операции, вошли в конюшню с ведром воды, в которую вылили треть бутылочки снотворного. Больше лить не решились. Эликсирчик был предназначен для обездвиживания значительного количества вражеских воинов, путём вливания его в котёл с пищей или водой. Диверсантская штуковина.

Жеребец словно чувствовал неладное, пить отказался. К тому же нервничал. Похоже, то зелье что в него вкачали до этого на базаре, перестало действовать, и теперь боль в ноге не давала покоя животному. Пришлось его несколько успокоить, магически приглушив страдания. После чего, Шторм, именно так звали жеребца, всё-таки испил из ведра.

Через пятнадцать минут после этого, мы стояли над телом спящего животного.

— Ну, что перевернём? — Предложил я.

— Зачем? — Спросил Ротимур.

— Нога правая. Он на ней лежит.

— Давай подождём, пока проснётся, потом ещё зелья дадим. Может он на другой бок ляжет?

— Не смешно. Давай берись за заднюю.

— Ну да! Нашёл глупца. Сам за заднюю берись. Я голову поворачивать буду.

— Ротим!

— Ну, чего ты? Весело же! — Он приложился к бутылке настойки, что мы взяли с собой для дезинфекции.

— Дай! — Протянул я руку.

Ротимур отдал мне бутылку. Я тоже отпил, занюхав рукавом, после чего протянул Ильнасу, чтобы тот поставил. Но поскольку дыхание слегка перехватило, сказать этого не успел. Ильнас же понял по своему и приложился к горлышку.

— Ну, что лекари. Начнём? — Предложил я.

— Давай. Вон она! Белеет, — разрезав плоть, до первой точки, куда стекались силы лошади, я раздвинул края раны. — Доставай.

Ильнас у нас был в роли медсестры, которая тампоном, вернее полоской ткани оторванной от простыни и намотанной на палочку, убирала кровь из раны. В роли второго хирурга был Ротим.

— Ага. Сейчас. А, вдруг она прыгнет? — Ротимур держал в руках две палочки, которыми в теории, должен был вынуть эту самую резницу.

— Ротим. Это личинка. У неё нет ног.

— Ты то откуда знаешь? До вчерашнего дня даже не слышал о таких, — друг аккуратно поддел белый комок и по краю выкатывал его.

Я старался шире раздвинуть рану, чтобы ему было удобней. Как только личинка выпала на землю, Ротимур отскочил в сторону, сдерживая рвотные позывы.

— Ротим! Убери эту гадость!

Личинка мерзко шевелилась.

— Сам убирай, — Ротимур выскочил из конюшни.

Через секунду из-за стены раздались не самые приятные звуки.

Ильнас щепкой закатил вынутого нами паразита в горшок, специально принесённый нами для этих целей.

— Давай иголку, — я сомкнул края раны.

Вторую и третью личинок доставал уже Ильнас, у которого желудок оказался более крепким. Ротимур вернувшись, занял место Ильнаса. Правда, в сам момент удаления личинки друг отворачивался.

— А повезём его потом в коляске? Или карету вызовем? — Пока я бинтовал ногу, спросил Ротимур.

— Бу! — Ильнас сунул под нос Ротиму горшок с личинками. Тот отпрыгнул.

— Ильнас, вывалишь ведь, — пресёк я баловство.

— А откуда купец узнал, что у него резница? — раздался голос Лумма из дверного проёма.

— Алтыри наверно сказали, — предположил я. — Какая разница?

— Разница есть. Как они определили? Внешне не видно. Я скоро вернусь.

Вернулся Лумм уже в третьей четвертине. Мы в это время пытались решить вопрос транспортировки жеребца — просыпаться тот не собирался — лошадиная доза снотворного. Да и если проснётся, придётся снова усыплять — ходить то ему всё равно нельзя.

— Ильнас, съезди на Рыночную площадь, найми телегу, — посоветовал Лумм. — Объясни, что надо сделать, они там разберутся. И заскочи в трактир — есть хочется.

Пока не было Ильнаса, которому Лумм подробно объяснил, куда нужно ехать, мы с Ротимуром отмывались. Грузчики, с гужевым транспортом, появились примерно через час.

Три щуплых мужика просунули под жеребца четыре жердины, оторванные от загона конюшни. Вернее перевернули жеребца на них. Смысл этого действа я не совсем понимал — всё равно им не поднять. Плотно привязав жеребца к жердям. они подтащили, хоть и с трудом, тушу Шторма к остаткам загона, после чего по одной закинули концы жердин на одну из оставшихся перекладин. К тем концам, что лежали на земле подогнали зад телеги и закинули их на неё. А дальше дело техники, то есть гужевого транспорта. Возничий просто сдавал назад телегу, а Шторм, словно на санях закатывался на неё.

— Теперь поехали, пока не проснулся, — Лумм, вытирал жирные, после жареной рыбы, руки остатками простыни.

— Что там, насчёт резниц? — Спросил я Лумма.

— Да.... Купцы, словно дети. Портят друг другу товар. Этот жеребец за руки четвёртого хозяина сменил. Одному из купцов сыпанули в табун этих резниц. Когда заболела третья лошадь, он почувствовал неладное. Разделал тушу сам, и нашёл личинок. Остальных лошадей сдал за бесценок.

— Тебя то, что в этом заинтересовало?

— Подумал что проверяют.

— Что проверяют?

— Не что, а кого.

— Лумм, ты... — я не мог подобрать перевод к слову параноик. Не было тут такой болезни. Вернее болезнь то наверно была, только не классифицирована,

-... не самый логичный поступок, в общем.

— Оглядывающийся мускун дольше живёт, — понял меня старший воин. — Недооцениваешь орденских.

Ильнасу пришлось ехать на телеге. Мою прежнюю верховую забрал ещё Сопот, когда поехал на Север, так как лошадь числилась за Халайской тысячей, а карету я отправил обратно отцу. Во-первых, она не воинская, а во-вторых, содержать кучера, накладно. Платить-то ему приходилось из своего кармана. Да и селить его некуда.

Шторм по дороге не проснулся и это очень даже неплохо, так как непонятно как бы он отреагировал. Я бы на его месте точно запаниковал. Проснуться связанным, на телеге, которая непонятно куда тебя везёт....

Когда мужики разгрузили жеребца, дело было уже к закату. Ко мне подковылял Юмир, простоявший с сыном всё время разгрузки у ворот конюшни.

— Сено заказывать будем? — Спросил он после моего кивка.

— Разумеется, — я глянул мельком на возничего, ожидавшего у ворот.