Лигранд. Империя рабства (СИ) - Белобородов Владимир Михайлович - Страница 43

Через пять месяцев пришло письмо от отца. С учётом местной специфики доставки это очень-очень быстро. Ведь ещё и надо узнать, куда отправлять. Это говорило только об одном — за моей судьбой наблюдают. Мелочь, а приятно. Текст письма был довольно деловым, скорее даже сухим. Кратко перечислялись последние новости, а именно то, что Корндар, наконец, открыл своё производство бумаги, а Симара забеременела. В конце письма указывалось, что вместе с письмом мне высылается пять империалов. Деньги, разумеется, мне уже передали, и это было совсем даже не лишним, так как жалованье, оказывается, выдают либо раз в полгода, и то не всё, а треть, либо если едешь в отпуск. То есть как отпуск — как раз вот то временное исключение из войск, про которое нам рассказывали наши стражники, когда мы с Ротимуром ехали на обучение. Хорошо вот Заруку — его тысяча стояла рядом с Якалом и он за небольшую плату дракону, числился на службе, по факту пребывая дома. В общем, так уж совпало, что прибыли мы в свою тысячу как раз после выдачи жалования, то есть до следующего, сейчас оставалось ещё две луны, с учётом четырнадцати лун в местном году, а я уже был на мели — есть то, что варят в общем котле, было, мягко говоря, не вкусно. А вот в офицерском, то есть сотницком.... Но там, десятникам, только за деньги. Причём официально. Да и питание Ильнаса приходилось оплачивать. Да и... чего греха таить, вино тоже денег стоит.

— Лигранд у себя? — раздалось у шатра.

Мой титул незаметно перерос в прозвище — как-никак я единственный лигранд в тысяче, а Элидаров было ещё два. Судя по писклявому тембру, интересовался мной младший воин сотника.

— Ага, — ответил голос Ильнаса.

— К сотнику, скажи, вызывают.

— Ты посыльный, ты и говори, — Ильнас буквально за пять лун службы заматерел и научился огрызаться. Во многом этому поспособствовал статус любимца тысячи, приобретённый им буквально за первых пару рук пребывания здесь. В принципе Ильнаса можно было даже не кормить — другие накормят. Вчера вообще с пирожком пришёл. Где можно достать пирожки в поле, так и осталось загадкой.

— Тебе что, сложно?

— Он интересоваться начнёт: зачем, когда, а мне некогда это всё выпытывать у тебя. Ещё лошадей купать надо. Иди сам докладывай.

— Ну, тогда доложи что посыльный.

Я отложил письмо и вышел из шатра.

— Вот, посыльный, — Ильнас даже не встал с бревна, на котором украшал узду. На мой взгляд, правда, не украшал, а портил — он насмотрелся на бахрому по краям сбруи в верховом десятке и захотел такую же. Но, детские руки есть детские руки. Так же как у верховых, у него не получалось и в итоге добротная сбруя без лишних выкрутасов потихоньку стала напоминать лохмотья нищего.

— Лигранд, вас к сотнику, — доложился посыльный.

— Зачем?

— Я не ведаю, — глаза посыльного забегали.

— Нинут, я ведь не первый день тебя знаю....

— Да-а, там-м, сотня Латана луну назад с границы вернулась..., — замямлил парень. — Только вы не говорите, что я рассказал.

— Конечно. Слово лигранда.

— А у них трое в селе набедокурили. Девку, вроде как, спортили. Приехал балзон, с чьей деревни девка, требует оплаты за то. Ну и теперь, тех троих наказывать будут.

— А я тут причём? — Пока разобраться в путаном рассказе посыльного я действительно не мог.

— Так..., у нас всего двое — десятник Суин, его сотня в Северные земли ушла и десятник наказ..., вашего десятка это делал.

За глаза наш десяток называли наказанным, а меня, то есть мою должность, десятником наказанных, но мы, и я в том числе, были не в восторге, так как смысловое значение это слово несло ближе к "уголовникам". Наказанными называли рабов, попавших в рабство за нарушение закона. Но в этот раз я не стал заострять внимание на оговорке посыльного.

— Что делали то?

— Палками били.

— О, как! Ну, знаешь ли....

— Да я то тут причём. Рут вас вызывает.

— Ладно, иди. Сейчас буду.

— Шрам! — Как только посыльный скрылся за углом, крикнул я в сторону шатра десятка.

Сам десяток был сейчас на заготовке дров, мы вообще часто туда попадали, а вот Шрам, точно знаю, отлынивал, как собственно и я сам. И также точно знаю, что слышал разговор с посыльным.

— Чего?

— Покажись из берлоги. Сколько можно спать.

— Ну? — Покопошившись, он, наконец, вылез из шатра и неспешно подошёл ко мне.

— Гну.

— Что надо, десятник? — Поправился он.

Я вздохнул. Спор этот практически с первого дня. Нормально разговаривать парни принципиально не хотели. На все мои замечания реагировали фразой: Так мы деревенские, грамоте и разговорам не обучены. Тут даже показательные "тренировки" не помогали.

— Бегунок правду говорил?

Неофициально посыльных и младших воинов называли "бегунками", так что Шрам понял о ком речь.

— Да. Было такое. Прежний десятник палками ведал.

— А кстати, куда он делся?

— Упал в лесу неудачно и шею сломал.

— Вы что ли его? — Усмехнулся я такой формулировке.

— Да чего ты нас за зверей держишь? Не мы. Хватало у него "друзей".

— Понятно. Расскажи, что за работу мне пытаются подкинуть.

— Да ничего хитрого. Поднимаешь палку и опускаешь.

— Не ёрничай!

— Платят неплохо. Десять палок — башок. Только вот кто-то поймёт, а кто-то..., за глаза палачом да палочником звать будут. Рубить головы не заставят, это дело сотников. А вот палками, столбом позорным, кандалами, будешь ты ведать.

— И что, это числилось за вашим десятником?

— Да. Ты ж уже спрашивал.

— Как отлинять?

— Никак. Сначала спросят добровольно. Откажешься — прикажут.

— Понятно. Сходи десяток проверь.

— Да куда они денутся?

— Никуда. А вот дров не нарубят. Вместе с тобой тогда будем комаров кормить.

— Хорошо, сейчас схожу, — Воин развернулся и пошагал к шатру.

— Шрам!

— Что?

— А головы, значит, сотники рубят?

— Да. Считают почему-то, что это за честь, умереть от руки хорошего воина. Хотя по мне, так засунули бы такую честь....

— Ладно, иди... не в шатёр.

— Да я за поясом.

Пока шёл к Руту столкнулся с Илуном — сотником чёрной сотни.

— О, привет. Заходи вечером. В покер сыграем, — пожав мне руку, предложил он.

Я успел попрогресорствовать и здесь. И если подкидной разошёлся махом, то покер освоили всего несколько человек. Илун был в их числе, причём самый активный культиватор этой игры. Чему его сотня была не особо рада, так как не разделяла увлечения сотника, но и отказать ему никто из них не мог. Кроме игры у Илуна был ещё один интерес ко мне. Он неназойливо, но постоянно агитировал меня к переходу в его сотню.

— Что опять деньги кончились?

Я как-то проигрался ему в пух и прах. Потом вечеров за пять вернул своё, но ту игру мы с ним до сих пор вспоминали.

— Можем на оплеухи, — засмеялся Илун.

— Да щас. С Зелёным? Он голову отобьет.

— Ладно, забегай вечером.

— Вызывал, сотник?

— Да. Садись, — Рут указал мне на чурбан около стола. — Говорят, письмо от отца получил?

— Да, получил.

— Если дракон не даст отправлять ответ, вам десятникам не положено, подойдёшь, я от себя отправлю.

— Не думаю, что он воспротивится.

— По разному бывает. Слушай, Элидар.... Мой младший рассказал, за чем зову?

— Нет.

— Нет или нет?

— Нет, — я неопределённо покачал головой.

— Шельмец. Выпорю когда-нибудь.

И я, и он, знали, что это пустая угроза. Младший воин сотника приходился ему какой-то дальней роднёй, так что ничего Рут не сделает.

— Что скажешь?

— Я не буду.

— Почему? — удивился Рут.

— Да не хорошо как-то своих же, палками.

— Это ты зря. Дел конечно пакостное, но денежное. Желающие найдутся.

— Зачем тогда тебе я?

— Это приказ дракона тебя назначить. Взъелся он на тебя. Толи за твою дружбу с Илуном, толи никак не может забыть тебе проигранный империал.

Илун и дракон были врагами номер один в тысяче. Самое интересное, что Сиим, ничего не мог сделать сотнику чёрной сотни, так как на эту должность назначал не он, а чуть ли не сам император. И должность эта была второй после дракона. То есть во время отсутствия тысячника его обязанности выполнял Илун.