Мировой кризис - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 62

Болгарию постигла лучшая участь, она не исчезла в той пучине бедствий и от той инерции, по которой шли события непосредственно за Версальским договором. Болгария выиграла от того чувства, которое вызвал Сен-Жерменский договор. Ее население почти совсем не было сокращено; были изучены ее географические и экономические нужды, и ее торговле был обеспечен доступ к Эгейскому морю. Тем не менее, недовольство союзников Болгарии носило крайне острый характер. Хладнокровное вступление болгар в войну; та неблагодарность, которую они этим проявили по отношению к русским освободителям и к английским друзьям Болгарии; удар, который они наносили в спину судорожно боровшейся Сербии; ущерб, который нападение со стороны Болгарии причинило для союзников; преступления, совершенные болгарами на сербской земле, – все эти мрачные преступления представляли пассив Болгарии. В своей истории мирной конференции д-р Темперлей рассказывает, что члены болгарской делегации, приехав в Париж, были изумлены тем фактом, что никто не хотел подавать им руки, и в примечании дает яркое объяснение этого холодного отношения к Болгарии. И, несмотря на все это, договор с Болгарией был составлен с гораздо большей тщательностью, чем тот, который решил судьбу Австрии и Венгрии. Время сделало специалистов-экспертов более опытными в деле составления договоров, и в нем участвовали теперь самые лучшие и способные чиновники. К тому же чувства и интересы великих держав теперь не были замешаны, – они относились к этим последним договорам с благожелательным равнодушием. Самой серьезной жалобой болгар была жалоба на то, что им запрещено было иметь всеобщую воинскую повинность, и что таким образом из своего народа они не могли сделать профессиональных солдат. Надо сказать, что болгары – трудолюбивый, храбрый и воинственный народ, одинаково способный к тому, чтобы обрабатывать и защищать свою собственную землю, и к тому, чтобы отнимать землю у других. Болгарский народ находился еще на очень низкой ступени культуры и не имел поэтому большого риска потерять много в культурном отношении. Все были согласны с тем, что их вовлек в войну король Фердинанд, и с отъездом последнего в его роскошное изгнание гнев союзников по отношению к болгарам значительно смягчился.

В этой главе я стремился дать главным образом общую картину территориальных соглашений с центральными державами и изложить те принципы, которые лежали в основе этих соглашений. Мир с Турцией и договоры Севрский и Лозаннский требуют самостоятельного рассмотрения. Спор между Югославией и Румынией по вопросу о провинции Банат с городом Темешваром, ссора между поляками и чехами по поводу герцогства Тешен в австрийской Силезии, проблема карпатских русин, громадные трудности, связанные с проблемой Восточной Галиции, – все это были осложнения, рассмотрение которых по необходимости лежит вне данного краткого изложения. Во всяком случае вполне ясно, что остается еще много таких вопросов, которые могут служить поводом к вражде между заинтересованными в них народами, причинив этим страшное волнение Европы. Но если мы отдадим себе полный отчет как в ходе мирных переговоров, так и в самом мирном договоре, то мы неминуемо придем к заключению, что составители новой карты Европы не заслуживают никакого серьезного упрека. Все они считались главным образом с желаниями заинтересованных народов. Основной принцип, которым руководствовались в своей работе победители, добросовестно применялся ими в пределах той власти, которой они располагали и которая быстро уменьшилась. Ни одно решение не могло быть, конечно, свободным от тех или других невольных ошибок. Лучшие решения по ряду вопросов могли бы быть достигнуты только в том случае, если бы Британия, Франция и Соединенные Штаты были готовы уделить значительные войска на более продолжительный срок для того, чтобы обеспечить повсеместно организацию плебисцита, облегчить передачу населения из-под власти одного государства под власть другого, как это было сделано позднее в Турции, и одновременно предоставлять кредит и продовольствие тем, чьи судьбы решались в это время. Но истощение, до которого довела война, не допускало такого сложного вмешательства держав; остающееся недовольство не стоило соединенного с ним риска.

Те формы, которые были приданы государствам центральной и южной Европы, если и были созданы наспех и кое-где грубо, то во всяком случае они вполне соответствовали общему плану, а план этот с точки зрения XX в. вполне соответствовал действительности.

ГЛАВА XII

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ

Борьба привидений. – Крестьяне. – Обращение к крестьянам. – Непоследовательная политика. – Критика лорда Керзона. – Север России. – Новые бригады. – Арьергард. – Эвакуация, – Прощальный удар. – Выполнение обязательства. – Неудачи Колчака. – Прекращение помощи. – Чехи. – Сокровищница императорской России. – Измена Колчаку. – Его казнь. – Усилия Деникина. – Большие и непрочные завоевания. – Польша. – Ответственность Деникина. – Его неудача. – Антисемитизм. – Разгром Деникина. – Ответственность союзников. – Отсутствие единства. – Положение в декабре 1919 г. – Эмигранты. – Заключительные ужасы.

В течение всего 1919 года на всем протяжении России велась странная война, война на таких громадных пространствах, что очень значительные по численности армии, армии, насчитывавшие сотни тысяч человек, в них терялись, таяли, испарялись; война, в которой не было настоящих сражений, а одни только схватки, набеги, резня, в результате которых переходили из рук в руки области, равные по величине Англии и Франции; война флагов на карте; пикетов кавалерийских разведочных отрядов, то продвигающихся вперед, то отступающих на целые сотни миль без всяких серьезных на то оснований; война, не знавшая ни доблести, ни пощады. Те, кто могли продвинуться вперед, легко двигались дальше и дальше; те, кто были вынуждены отступать, находили трудным остановиться. На бумаге это было похоже на Великую войну на восточном и западном фронтах; фактически, это был ее призрак; холодная, слабая борьба теней в мрачном царстве Плутона. Сначала Колчак, а затем Деникин развивали кажущееся наступление на колоссальных территориях России, и, по мере того как они двигались все дальше, линии их войск, растягиваясь, становились все тоньше. Казалось, что они будут продолжать так растягиваться до тех пор, пока останется не больше одного человека на милю. Когда наступал подходящий для этого момент, большевики, находившиеся в центре, – тоже безусловно еще очень слабые, но во всяком случае стремившиеся все к большей и большей сплоченности, – начинали наносить удары то в одном пункте, то в другом. Тогда вздувшийся пузырь белых армий прорывался, флаги на карте быстро подвигались назад, города меняли властителей, а заодно и свои политические симпатии, и страшная месть систематически осуществлялась в течение многих месяцев со всей точностью инквизиции. Могущественные природные и стратегические преграды, как, например, линия реки Волги и линия Уральских гор, не являлись для армий местами отдыха, никакие стратегические преимущества не вытекали из того, в чьих они были руках. Это была война с ничтожным числом смертей в бою и с бесчисленным количеством казней! Рассказами о трагической судьбе каждого русского города, каждой честной семьи и каждого скромного домашнего очага можно было бы заполнить толстые тома для многих библиотек.

Население России живет главным образом в селах. Миллионы крестьян населяют десятки тысяч деревень. Земля осталась землей, а природа по-прежнему приносила свои плоды. Какова же была жизнь русской деревни во время гражданской войны? Савинков дал нам интересное описание жизни деревни, когда однажды мне и Ллойд-Джорджу довелось с ним завтракать. В некоторых отношениях его рассказ напомнил нам судьбы индейских деревень, в давно прошедшие времена переходивших от одних завоевателей к другим. Крестьянам принадлежала теперь вся земля. Они убили или прогнали прежних владельцев. Сельские общины сделались хозяевами новых и хорошо обработанных полей. Помещичьи усадьбы, о которых они так давно мечтали, принадлежали теперь им. Не было больше помещиков. Не было больше арендной платы. Крестьяне сделались полными хозяевами земли со всеми ее богатствами. Однако они еще не понимали, что при коммунизме у них будет новый помещик – советское государство, – помещик, который будет требовать более высокой арендной платы для прокормления голодных городов, коллективный помещик, которого нельзя будет убить, но который будет убивать их.