Мировой кризис - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 30

После этого было решено точно сформулировать оговорки союзников.

Тем временем был приготовлен британский проект оговорок.

«Далее, в условиях мира, изложенных в его послании Конгрессу от 8 января 1918 г., президент заявляет, что подвергшиеся вражескому вторжению территории должны быть не только эвакуированы и освобождены, но и восстановлены. Союзные правительства считают, что смысл этой статьи должен быть выяснен с полной несомненностью. Они считают, что Германия должна компенсировать все убытки, причиненные гражданскому населению союзных стран и их могуществу германскими сухопутными, морскими и воздушными силами».

Итальянцы предъявили другие оговорки, но им было разъяснено, что ведущиеся ныне переговоры относятся исключительно к Германии и не касаются Австро-Венгрии. Клемансо принял британский проект, который и стал основным документом для всех дальнейших совещаний.

Третье заседание состоялось 3 ноября у полковника Хауза. Хауз прочел сообщение президента Вильсона, носившее примирительный характер и расширявшее смысл формулы «свободы морей».

Ллойд-Джордж сказал, что принятая союзниками формула предусматривает лишь свободное обсуждение пункта II и не идет наперекор позиции США, которые имеют полную возможность отстаивать на конференции свою собственную точку зрения.

Полковник Хауз спросил, может ли м-р Ллойд-Джордж согласиться с принципом свободы морей. Премьер-министр ответил отрицательно. «Этот принцип обычно связывается с идеей полного отказа от блокады. Я не хочу связывать руки американскому правительству при обсуждений этого вопроса, а желаю лишь сохранить за британским правительством полную свободу действий». Полковник Хауз снова спросил, может ли м-р Ллойд-Джордж принять свободу морей в принципе, и Ллойд-Джордж снова дал отрицательный ответ. «Если бы я согласился с этим принципом, – сказал он, – то через неделю здесь очутился бы новый английский премьер-министр, который точно так же заявил бы, что он не может принять этого пункта. Английский народ не станет говорить об этом. По этому вопросу нация абсолютно единодушна. Следовательно, я никоим образом не могу изъявить своего согласия, раз я прекрасно знаю, что в этом случае я не буду говорить от имени британской нации». По словам полковника Хауза (неясно, происходило ли это на том же заседании или на другом), м-р Ллойд-Джордж сказал, что «Великобритания истратит свою последнюю гинею, чтобы поддержать превосходство своего флота над флотом Соединенных Штатов или какой бы то ни было другой державы и что ни один министр не может сохранить свой пост, если он придерживается иной точки зрения».[21]

Тогда полковник Хауз изменил свою позицию; на этот раз он настаивал только на том, «чтобы вопрос продолжал обсуждаться». Против этого никто не возражал. Ллойд-Джордж сейчас же ответил: «Мы вполне готовы обсуждать принцип свободы морей в той новой его постановке, которая создалась в ходе настоящей войны». Согласно полковнику Хаузу, разговор был таков:

«Я хочу, чтобы вы написали какой-нибудь документ, который я мог бы переслать президенту», – сказал Хауз.

«Вряд ли он захочет чего-либо подобного, – возразил Ллойд-Джордж. – Мы вполне охотно будем обсуждать принцип свободы морей и его практическое применение». Этот свой взгляд Ллойд-Джордж подтвердил в письме, посланном полковнику Хаузу в тот же самый вечер. Хауз этим удовлетворился и несколько наивно сообщил нам, что он осведомил президента об этой дипломатической победе.[22]

Когда этот вопрос был выяснен, президент Вильсон 5 ноября отправил немцам меморандум союзников, в котором четырнадцать пунктов принимались с известными оговорками в качестве основы для мирных переговоров. Меморандум сообщал, что условия перемирия будут получены от маршала Фоша. Поэтому немцы имели право утверждать, что они сдались и разоружились на условиях, изложенных в четырнадцати пунктах президента Вильсона и других его речах, поскольку пункты эти не были видоизменены формальными оговорками союзников. Но немцы не получили права по-своему истолковывать этот документ и не могли настаивать на таком праве. Поэтому победители могли интерпретировать четырнадцать пунктов весьма широко, что и привело впоследствии к недоразумениям и взаимным упрекам.

Резкие споры, происходившие на совещаниях союзников, туманность многих из четырнадцати пунктов и тех президентских речей, которые поясняли их, не говоря уже о комментарии, делали необходимым как можно скорее выработать более точный документ. Но в течение нескольких недель ничего нельзя было сделать. Бойню пришлось приостановить. Выработка условий перемирия в отношении сухопутных и морских сил, исчезновение у Германии всякой возможности самозащиты, внутренние потрясения в Германии и других побежденных странах, празднования союзнической победы – все это целиком занимало внимание людей. Когда миновали эти ошеломительные события и вызванные ими эмоции, оставалось сделать самое главное. Нужно было во что бы то ни стало как можно скорее заключить мир.

Планы Клемансо, как обычно, были чрезвычайно ясны и точны. 29 ноября французский посланник в Вашингтоне передал Лансингу следующий письменный документ.